Москва начала 20-го века. Худ. В.Е.Орлов
Великий князь Сергей Александрович – Благотворительность и Ходынка
Еще при Александре III, в 1891 г. московским генерал-губернатором стал его брат -- великий князь Сергей Александрович. По-разному оценивали его деятельность – некоторые считали его упрямым деспотом и душителем свобод, другие видели в нем человека глубокого личного благочестия, не стремившегося к популярности у прессы и "образованного общества", в итоге ставшего страстотерпцем.
Вот как он писал о своем назначении племяннику -- будущему императору Николаю II: «А я-то сижу Московским генерал-губернатором. Не могу от тебя скрыть, что это не особенно забавно, но главное – грустно и тяжело расстаться с полком: я до сих пор не могу прийти в себя. Круга товарищей старых – так не достает. Десять лет бесследно не могут пройти. А играть вечно первую роль и тут еще представительствовать – все это так противно моему характеру, моей природе, что я из кожи лезу от отчаяния, и чем дальше будет, тем, вероятно, хуже. Конечно, не дело меня пугает – дело меня очень интересует и. наконец, доверие Папа ко мне меня глубоко трогает, но тяжело ужасно! Приходится нам начинать новую жизнь, при новой, незнакомой обстановке с совсем уже незнакомыми людьми».
Советские историки выводили на первый план его неумение организовать коронационные торжества 1895 года, ту самую трагедию на Ходынском поле, но Сергей Александрович был известен и другим -- своей благотворительностью. Он жертвовал средства Церкви, музеям, народным обществам и рабочим организациям.
Вскоре после вступления в должность Московского генерал-губернатора Великий князь был в Угличе и принимал участие в торжествах по случаю 300-летия мученической кончины царевича Димитрия. Последним даром великого князя Церкви стал драгоценный покров для мощей святого.
Сергей Александрович был сооснователем и председателем Императорского Православного Палестинского общества. Его участие в работе общества было не только статусным: брат императора вникал в детали его работы, общался с начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Антонином (Капустиным). Его стараниями был построен на склоне Елеонской горы храм в честь равноапостольной Марии Магдалины (покровительницы его матери -- императрицы Марии Александровны), приобретались участки в Святой Земле, развивалась работа миссии.
Во время революционных событий 1905 года Сергея Александровича вместе с братом Владимиром считали главным виновником применения военной силы. Боевая организация эсеров вынесла ему смертный приговор. Жить великому князю оставалось меньше месяца. 4 февраля 1905 года возле Никольской башни Кремля он был убит террористом Иваном Каляевым.
Супруга великого князя – св. великая княгиня Елисавета Феодоровна 7 февраля навестила Каляева в тюрьме, подарила ему Евангелие и икону, простила его от имени мужа, и просила императора о помиловании убийцы. Сам Каляев не стал просить о помиловании и перед казнью отказался от напутствия священника.
Владимир Федорович Джунковский
Владимир Джунковский – от губернатора до церковного сторожа
Преемником великого князя Сергея Александровича стал Владимир Джунковский, его бывший адъютант. На годы губернаторства Джунковского пришлись и революция 1905 года, и указ о веротерпимости.
Куда большую известность Джунковский получил на посту заместителя министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов. Эту должность он занимал с 1913 по 1915 год и был отправлен в отставку Николаем II за попытки ограничить влияние Григория Распутина.
Судьба Джунковского после революции сложилась трагически. С ноября по середину декабря 1917 года он провел под арестом в Петропавловской крепости. Затем большевики его освобождают и даже назначают пенсию – 3270 рублей в месяц, но вскоре следует новый арест с 1918 по 1921 год.
Незадолго до второго ареста в конце письма к ВЧК он говорит о том, что никогда не лгал: «Все, кто меня знает, а знает меня почти вся Московская губерния, подтвердят, что я мог делать ошибки, но никогда не лгал. Всегда говорил всем в глаза правду при старом режиме, не изменился и теперь при Советской власти».
Сидя в Таганской тюрьме, Джунковский заведовал кролиководством и пользовался большим уважением солдат, отдававших ему честь, отпускавших его на прогулки без сопровождения. Сохранились агентурные доносы, рассказывающие о посещении арестантом своей сестры, церковных служб и «контрреволюционного духовенства».
С апреля 1922 года Джунковский живет у своей сестры Евдокии Федоровны. В марте 1923 года в письме к уехавшей из России любимой женщине –Антонине Евреиновой бывший московский градоначальник прямо пишет о вере и готовности нести свой крест: «За Господом Крестоносцем нельзя идти без креста. Что же такое крест? Всякого рода неудобства,тяготы и прискорбности, налегающие извне и изнутри на пути добросовестного исполнения заповедей Господних в жизни по духу его предписаний и требований. Такой крест сращён с христианином так, что, где христианин, там и крест сей,а где нет этого креста, там нет и христианина. Всесторонняя льготность к жизненным утехам не к лицу христианину истинному. Задача его себя очистить и исправить...»
Новая власть дала Джунковскому множество способов для "очищения" и "исправления". Он работал церковным сторожем, давал уроки французского языка. В 1937 году был вновь арестован и расстрелян 26 февраля 1938 года по приговору «тройки» НКВД.
Сохранилось свидетельство известного писателя Р. В. Иванова-Разумника о последних днях Джунковского в Бутырской тюрьме: «Это был обаятельный старик, живой и бодрый, несмотря на свои семьдесят лет, с иронией относившийся к своему бутырскому положению. За три дня нашего соседства он столько интересного порассказал мне о прошлых днях, что на целую книгу хватило бы. К великому моему сожалению, его увели от нас, куда — мы не могли догадаться» (Журнал "Родина" 2010 №3, С. 105 - 109.)
Есть версия, что Джунковский принял монашество, но у нее нет никаких документальных подтверждений. Тем не менее, его трагическая судьба после революции и деятельность на посту московского градоначальника свидетельствуют о его искренней вере и готовности стойко переносить страдания.
Заканчивалось первое десятилетие ХХ века. В Москве с 1905 по 1917 год бурно строились храмы разных конфессий. Это стало возможным благодаря изменению религиозной политики Российской империи. Старообрядцы и православные возводили свои святыни, не предполагая, что вскоре они будут безжалостно уничтожены, а многие верующие - расстреляны или отправятся в тюрьмы и ссылки.
К 1917 году в Москве построили 764 храма. К 1988 году, когда начали массово отдавать верующим церкви их оставалось 46.
Виктор Павлович Ногин
Виктор Ногин – большевики приходят к власти
При градоначальниках Временного правительства с марта по октябрь 1917 года Церковь еще пользовалась свободой и смогла созвать Поместный собор, на котором был избран патриарх Тихон.
Однако с приходом к власти большевиков ситуация резко изменилась. В марте 1918 года в Кремль переезжает советское правительство во главе с В. И. Лениным. Это случилось после ожесточенных боев, когда были разрушены святыни Московского Кремля. В конце октября 1917 года Кремль обстреливали из пушек, многие святыни пострадали и были разрушены, но это было лишь началом трагедии. Первым большевистским руководителем Москвы стал Виктор Ногин. Именно благодаря его деятельности новые власти укрепились в Москве, разрушили святыни и захватили Кремль.
Знаменитый писатель Герберт Уэллс, посетивший Москву уже в 1920 г., когда жизнь в столице стала нормализоваться, так описывал состояние московских храмов и отношение к верующим:
«Сохранилось немало следов ожесточенных уличных боев начала 1918 года. Один из куполов нелепого собора Василия Блаженного, у самых ворот Кремля, был разбит снарядом и все еще не отремонтирован… Десять тысяч крестов московских церквей все еще сверкают на солнце…. Церкви открыты; толпы молящихся усердно прикладываются к иконам, нищим все еще порой удается выпросить милостыню. Особенной популярностью пользуется знаменитая часовня чудотворной Иверской Божьей Матери возле Спасских ворот; многие крестьянки, не сумевшие пробраться внутрь, целуют ее каменные стены. Как раз напротив нее на стене дома выведен в рамке знаменитый ныне лозунг: "Религия – опиум для народа". Действенность этой надписи, сделанной в начале революции, значительно снижается тем, что русский народ не умеет читать».
Лев Борисович Каменев и Владимир Ильич Ленин
Лев Каменев – технократ закрывает храмы
Гораздо дольше Москвой руководил Лев Каменев. В мемуарах секретаря Сталина Бориса Бажанова мы можем найти интересную характеристику этого человека: «Человек он умный, образованный, с талантами хорошего государственного работника (теперь сказали бы "технократа"). Если бы не коммунизм, быть бы ему хорошим социалистическим министром в "капиталистической" стране. ... В области интриг, хитрости и цепкости Каменев совсем слаб. Официально он "сидит на Москве" - столица считается такой же его вотчиной, как Ленинград у Зиновьева. Но Зиновьев в Ленинграде организовал свой клан, рассадил его и держит свою вторую столицу в руках. В то время как Каменев этой технике чужд, никакого своего клана не имеет и сидит на Москве по инерции».
Эти слова не должны вводить читателя в заблуждение. Во времена правления Каменева в Москве (октябрь 1918 года - май 1926) большевики проводили масштабные антирелигиозные компании вскрытия мощей и изъятию церковных ценностей.
Каменев был председателем Моссовета в то время, когда начальник VI управления ОГПУ Евгений Тучков раскалывал Православную Церковь, когда проходил процесс, грозивший смертью патриарху Тихону, а храмы в Москве захватывали обновленцы.
На время правления Каменева в 1923 году была изъята вся утварь из Иверской часовни на Красной площади. Сама часовня была снесена по инициативе Емельяна Ярославского в ночь с 28 на 29 июля 1929 года. Однако вернемся к Каменеву.
Вот свидетельство, позволяющее говорить о том, что Каменев лично несет ответственность за гонения: «По решению Моссовета все бывшие монастырские помещения должны поступать в исключительное пользование Отдела народноrо образования; из большей части московских монастырей .монахи были выселены к середине 1920 rода. Но жизнь внесла значительные уточнения в это решение. Мноrие монастыри были переданы ряду друrих ведомств - жилищному, военному»
В 1920 году журнал «Революция и Церковь» писал о том, что «в Москве было конфисковано у церкви 551•жилой дом, 100 торrовых помещений, 52 школьных здания, 71 боrадельня, 31 больница и 6 детских приютов». В мае 1923 года Моссовет издает распоряжение о ликвидации всех домовых православных храмов. В это же время все храмовые здания перешли в собственность государства, и власти получили возможность закрывать их под любым предлогом. В 1922 году в храме Пимена Великого на Тверской улице «находят» самогонный аппарат, община из церкви изгоняется, и здесь открывается клуб.
При Каменеве же прошло массовое изъятие ценностей из кремлевских соборов. В 1922 году крёмлевских соборов вынесли более 300 пудов серебра, более 2 пудов золота, в Чудовом монастыре, снесенном в 1929-1930-х годах, тогда разместили кремлёвскую больницу.
Константин Уханов – церкви как "исторический мусор на площадях"
Впрочем, массовое уничтожение храмов столице началось в конце 20-х – начале 30 –х годов уже при других градоначальниках – Константине Уханове (май 1926 года – февраль 1931 года) и Николае Булганине (февраль 1931 года – август 1937 года).
Первый несет личную ответственность за разрушение Сретенского монастыря на Большой Лубянке, где разместились службы НКВД. А также за закрытие соборов Московского Кремля. 17 сентября 1928 года президиум ВЦИК принимает постановление, определявшее сроки сноса церковных зданий и старинных сооружений Московского Кремля. В результате к 1932 году вся восточная часть Кремля представляла собой развалины.
Во времена правления Уханова в «Вечерней Москве» появлялись тексты, авторы которого призывали «убрать исторический мусор с площадей». Речь шла не только о памятнике Минину и Пожарскому на Красной площади, но и о церквах.
Николай Александрович Булганин
Николай Булганин – взрыв Храма Христа Спасителя
Ситуация не улучшилась и при Николае Булганине. Да и могла ли она улучшиться? В официальных биографиях скупо говорится, что в годы Гражданской войны Булганин работал в органах ЧК. За этой скупой строчкой стоит руководство нижегородской "чрезвычайкой". Булганин лично причастен к расстрелам духовенства и взятию священников в заложники.
Удивительна история мученичества епископа Балахнинского Лаврентия, расстрелянного по приказу Булганина. Владыка посещал в тюрьме арестованных священников, а в конце августа 1918 г. попал в застенок и сам. В камере он непрестанно молился -- ему даже пришлось просить передать с воли новые четки, старые износились -- а по праздникам служил в тюремном храме. Верующие собрали за него залог, но власти отказались отпустить архипастыря. В октябре 1918 г. чекисты (может быть, как раз и сам Булганин) предложили ему отказаться от сана и получить свободу. Последовал отказ. Накануне первой годовщины революции, 6 ноября, святителя расстреляли в саду -- у вырытой могилы он молился о палачах с воздетыми руками.
Однако вернемся к Булганину, хозяину Москвы. В 1931 году Моссовет решает построить несколько школ на месте, где раньше находились храмы. Только в центре города для этих целей снесли 23 храма. Еще 80 церковных зданий стерли с лица земли, чтобы на их месте построить конторы или жилые дома. В 1934 году Моссовет исключает ряд храмов из числа ценных памятников архитектуры. Это решение привело к тому, что эти церкви безжалостно уничтожились или сильно разрушались.
Снос храма Спиридона Тримифунтского, что на Козьем болоте, в Москве, 1930 г.
5 декабря 1931 года взорвали храм Христа Спасителя, чтобы на его месте построить гигантский Дворец Советов. Циклопическое сооружение так и не было возведено, а столица потеряла один из своих символов. На месте уничтоженных святынь часто строили туалеты. Павел Паламарчук в своей книге «Сорок сороков» говорит о 20 таких случаях.
Снос храма Христа Спасителя, 1931 г.
В 1930 году выходит постановление, запрещающее колокольный звон. Колокола отправлялись на переплавку, и до середины 40-х годов прошлого столетия москвичи даже на Пасху слышали звон из Троицкой церкви на Воробьевых горах, которая тогда не входила в черту города.
В том же году закрывается и последний московский монастырь – Даниловский, и в Москве появляются тайные монахи и монахини. По свидетельству историка Церкви Алексея Беглова, чаще всего это были женщины, работавшие в НИИ или учреждениях культуры. Заводская среда считалось для девушек слишком грубой и опасной.
Церковь Воскресения на Остоженке, 1935 г.
Чтобы представить себе, как чувствовал себя верующий человек в Москве, приведем цитату из письма посетителя музея, созданного в храме Василия Блаженного на Красной площади: «В храм Василия Блаженного приходят группами и поодиночке трудящиеся в надежде увидеть и услышать, как церковь и религия служили опорой эксплуататорам. Надежда эта, впрочем, напрасная. ... Ни слова антирелигиозного. Случайно ли зто? Надо полагать, что нет. И на стенах антирелиг. плакатов нет. Это тоже не случайно. Есть только довольно бледный антирелигиозный уголок. Однако экскурсовод даже не подвел к нему экскурсию».
В 30-е годы прошлого столетия человек мог отправиться в тюрьму и лагеря и по меньшему поводу. Так что люди должны были публично декларировать свой атеизм, чтобы не стать жертвой доноса.
Андрей ЗАЙЦЕВ