Наш президент напоминает мне того цыгана из древнего анекдота, который, задумчиво глядя на ватагу чумазых и сопливых собственных ребятишек, с сомнением спрашивает у жены: «Старых отмоем или новых наделаем?»
«Старых» отмыть так и не удалось, несмотря на прямое требование того же прекраснодушного Дмитрия Анатольевича, выразившего в беседе с руководителями трех федеральных каналов свое неудовольствие по поводу драматического разрыва между повесткой дня, формируемой жизнью и Сетью, и новостной лентой ТВ. Общественное ТВ, судя по всему, призвано сократить сей драматический разрыв. Отставим в сторону идею удаленности этого нового ТВ от государства и бизнеса: утопии — те же сказки, которым вряд ли суждено стать былью. Поговорим об обществе.
Для начала, чтобы не путать и не пугать народ, следует сразу же подыскать этой светлой мечте прогрессивного человечества иное название, тем более что оно уже изрядно скомпрометировано гением и злодеем Борисом Абрамовичем Березовским в середине лихих 90-х. Гордый лейбл «Общественное российское телевидение» оказался камуфляжем, прикрывающим смену формы собственности прежде государственного телеканала «Останкино», эдаким отвлекающим общество маневром.
Однако есть и более серьезное обстоятельство, препятствующее формированию позитивного отношения к новому ТВ. В России все, что определяется словом «общественное», имеет отнюдь не лучшую репутацию. Возьмем хотя бы (миль пардон!) общественные туалеты, куда, конечно, всякий гражданин страны хоть раз в жизни да заглядывал (нужда нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь), но старался ступать аккуратно и дышать через раз…
Общественное, в российском понимании, означает не «наше», а ничье. Бесхозное. Или колхозное. Дармовое. А посему и не вызывающее особых претензий. В этом смысле общественным можно смело считать уже существующее ТВ, которое народ, не имеющий иного выбора, смотрит «по нужде», стараясь иногда дышать через раз. Впрочем, если притерпишься, то и ничего — смотреть можно. И даже при желании получать удовольствие.
Зритель в основе своей — существо непритязательное и лицемерное. Особенно тот, кто заваливает телеканалы, Кремль и прочие высокие инстанции требованиями убрать из эфира насилие, секс и всякий прочий «трэш» — дабы пощадить неокрепшие души детей и эфемерную общественную нравственность. Никогда не забуду, как в прямой эфир «Эха Москвы» прорвалась по телефону какая-то освобожденная женщина Востока (то ли Зульфия, то ли Зухра) с криком души: «Что ж это делается? На Рен ТВ до трех ночи идут эротические сеансы! Я смотрю и негодую! Как можно? Я мусульманка! Моя нравственность оскорблена!» «А зачем же вы это смотрите? Да еще до трех часов ночи?» — искренне изумились тогда мы с коллегой Ксенией Лариной. Растерялась Зульфия, пролепетала: «Да я не то чтобы смотрю… Так, случайно нарвалась… Я вообще-то люблю канал «Культура». И практически каждый, кого ни спроси, ярый поклонник канала «Культура». А слушает, как в другом старом анекдоте, песню «Валенки» — то есть смотрит Малахова, Петросяна, программу «Максимум»…
Это «общество» и не подозревает, что телесмотрение — дело сугубо добровольное: не нравится — не смотри. Оно, это «общество», впитало буквально с молоком матери: раз дают — надо брать, даже если продукт с гнильцой. Главное, что халявный. Главное, что с доставкой на дом. Главное, что у всех один и тот же — о, эта восхитительная иллюзия равенства. Вот она, «консолидированная позиция общества», о которой говорил президент Медведев и которую сполна выражает нынешнее федеральное ТВ.
И тут нате вам — общественное телевидение, за которое еще надо заплатить! Ну уж нет, дудки! Во-первых, платить жалко, пусть даже и сто рублей в месяц. Жалко да и боязно: стереотип — и деньги сдерут, и за мои кровные меня же и надуют — намертво утвердился в головах большинства граждан нашей великой страны. Во-вторых, у каких-нибудь одиноких пенсионерок, главных потребительниц телепродукта, всякая копейка на счету. На их век хватит и бесплатного, хоть и паршивенького «Обручального кольца», и любимого Андрюшеньки Малахова, который вот уж десятилетие тешит публику страшилками и дразнилками и скрашивает людям бедную и невеселую старость. Ну и, наконец, за что платить-то? За кота в мешке? За эфемерную возможность управлять ТВ? Так и это уже проходили — «вся власть народу», «кухарка будет управлять государством». Спасибо, навластвовались всласть. Знаем эти дивные песни.
А если нет реального и ответственного общества — откуда взяться общественному запросу на другое ТВ? ТВ содержательное, умное, дискуссионное, ориентированное не на среднестатистическое большинство, а на каждого гражданина в отдельности и группы граждан по интересам. ТВ, ответственное перед обществом и делающее из тети Маши с пальцем в носу (так любовно определяют свой основной «контингент» высоколобые творцы нынешнего телеширпотреба) человека и гражданина. Да и, кстати, поди поищи еще на нынешнем телепространстве тех, кто способен создавать именно такое ТВ. Большие деньги и власть над умами миллионов развратили и дезориентировали и самих телевизионщиков, превратившихся из властителей дум в банальную обслугу — власти, с одной стороны, и непритязательной публики — с другой.
Словом, всюду клин. А власть, разумеется, никогда и никакое ТВ с поводка не спустит. Поскольку очень хорошо понимает: чуть ослабь этот поводок — и оно сорвется с него. А ТВ, глотнувшее свободы, способно на многое. Нынешнее поколение власть имущих прекрасно помнит, как ТВ в эпоху перестройки и гласности в конечном счете обвалило режим. И какой режим — многолетний, твердокаменный, нерушимый, казалось! Оно им надо?
Ирина Петровская
Hовая газета