На смерть поэта

Смерть поэта вернула на экран, давно задавленный прозой жизни, стихи. Они, хоть и фрагментарно, прозвучали почти на всех главных каналах, включая даже совершенно "неформатную" для высоких материй программу "Пусть говорят". Здесь и людей собрали особенных, решительно не вписывающихся в этот формат. Почтить память товарища пришли Ирина Антонова, Владимир Спиваков, Константин Кедров... Из Мюнхена по телемосту с московской студией связался Родион Шедрин. Атмосфера была печальной и светлой. И даже крикливая массовка, обычно жадно требующая "подробностей", на сей раз тихо внимала воспоминаниям выдающихся о великом.

Лучший фильм о Вознесенском показали на "Пятом канале", пожертвовав ради него "Свободой мысли". Впрочем, свобода мысли без кавычек была именно в этом фильме, где уже смертельно больной поэт, лишенный голоса, размышлял о сущностном, читал стихи и словно прощался с жизнью и со всем, что было ему дорого. Фильм Петра Шепотинника "Лирика", снятый два года назад, к 75-летию Андрея Вознесенского, дождался своего часа именно в эти скорбные дни, когда героя не стало.


Несколькими днями раньше таким же событием стал и фильм Андрея Хржановского "Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на Родину", посвященный другому великому поэту Иосифу Бродскому, чье 70-летие российское ТВ отметило на удивление широко. Возможно, именно потому, что Бродского уже 14 лет как нет на этом свете и можно не опасаться, что он что-нибудь не то скажет, не тех поддержит. И вообще... Они любить умеют только мертвых, хотя иные из мертвых по-прежнему живее многих живых, и их мысли, их стихи, их стиль жизни и сегодня задают недостижимые для большинства примеры подлинной свободы и высоты духа, не властных даже над тленом.

Отдельно в фильмах о Бродском и Вознесенском звучала тема "Художник и власть", во многом определившая судьбу обоих поэтов. Первого власть сначала обвинила в тунеядстве и сослала в Архангельскую область, а потом вынудила уехать из России навсегда. Второго облаяла с высокой трибуны, предложив выметаться из родной страны хоть сегодня, если ему не нравится советская власть и дорогая коммунистическая партия. Записи диалога судьи и Бродского, в котором от поэта требовали доказать, что он поэт, не сохранилось, но осталась знаменитая подробнейшая стенограмма этого позорного судилища, и ее, разумеется, цитировали авторы фильмов и программ о Бродском. В ней по прошествии времени потрясает та степень внутренней свободы, с которой человек, стоя на краю пропасти, отстаивает и свое достоинство, и свое право быть иным, и саму суть любого творчества.

Хроника печально известной встречи Н.С. Хрущева с творческой интеллигенцией, к счастью, сохранилась, и ее, разумеется, тоже показали в дни прощания с Андреем Вознесенским. Вот разъяренный первый секретарь вскакивает и потрясает кулаком за спиной молодого поэта. "Разрешите я договорю", - чуть дрогнувшим голосом произносит поэт. "Не разрешаю!" - ревет главный начальник страны, но Вознесенский продолжает и даже читает стихи под оцепенение зала, отлично представляющего, что теперь может ожидать безумца, осмелившегося ослушаться "самогО"!

После показа этого фрагмента Малахов спросил у присутствующих в студии гостей: боялся ли Вознесенский после этого власти? Владимир Спиваков ответил просто: "Нет, он не боялся начальства, потому что у него ничего не было, кроме совести и слуха".

Телевидение хоть и нечасто обращается к столь значимым личностям и историческим событиям, но любопытно тем, что волей-неволей создает контекст. В этот контекст попала и встреча премьер-министра Путина с творческой интеллигенцией, которую, пусть и в несколько купированном виде, продемонстрировали новостные программы большинства каналов.

Стиль общения власти с художниками, конечно, существенно изменился. Теперь их уже не сажают и не ссылают, и государственные мужи не потрясают кулаками, а тихо-мирно чаевничают за одним столом с властителями дум к обоюдному удовольствию. Впрочем, возражений по-прежнему не терпят, да никто до сей поры и не возражал: скажут пару фраз, а потом почтительно внимают.

Однако на этот раз случилось невероятное. Рок-музыкант Юрий Шевчук, наплевав на заранее оговоренные условия общения, заговорил о наболевшем: об отсутствии в стране свободы вообще и свободы слова в частности, об отношении власти к народу как к тягловому скоту, о бесчинствах милиции, о разгонах выступлений оппозиции. Одни участники встречи оцепенели, другие подобострастно осклабились: типа - ну, сумасшедший, что возьмешь?

Путин не стал, подобно Хрущеву, орать на музыканта, заменять слово гордое "товарищ" на уничижительное "господин" или предлагать ему отваливать за бугор, если Родина не нравится. Он, собираясь с мыслями, тихо поинтересовался: "Вас как зовут?" Срезал! Представляете, каково известному всей стране творческому человеку услышать такое? Но музыкант не обиделся и не растерялся, а, улыбнувшись, ответил просто: "Юра. Музыкант". А потом еще и вклинился в начавшийся было долгий монолог высокого собеседника: "Можно ответить?" "Нет!" - отрезал Путин. Но Шевчук позже еще ответил. И сказал-таки все, что считал нужным.

А Михаил Жванецкий в программе "Дежурный по стране", хотя ведущий Андрей Максимов его об этом и не спрашивал, каким-то непостижимым образом вырулил с темы сомалийских пиратов на Шевчука. И выразил свое абсолютное восхищение:. "Это такой редчайший случай... Обычно, когда премьер проводит совещания, это напоминает какой-то диктант. Ни вопроса, ни возражения. Все молчат. Все записывают. И тут вдруг Юра Шевчук, блестящий человек... И вся страна начала глотать валидол..." 

И это, представьте, не вырезали из программы! Но еще более дико, что нормальные, естественные слова и поступки свободных людей по-прежнему воспринимаются как нечто из ряда вон выходящее. Они, кстати, действительно, прямо-таки выдаются из привычного ряда. Как и то, что их показали по нашему ТВ. Гадать, что бы это значило, не хочется. Если вся страна, увидев то, что должно восприниматься нормой, глотает валидол, значит, неладно в стране. И актуальнее, чем когда-либо, звучат избитые как будто строчки насчет того, что поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан. Но вот поэт и гражданин - редчайшее сочетание. Встречается в единичных, уникальных экземплярах.

Ирина Петровская

Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе