Белорусская клюква: чем берёт новый сериал о группе «Песняры»
12 апреля 2023 ● АбZац
В «За полчаса до весны» собраны все клише об CCCР, какие наработаны киноиндустрией в XXI веке.
Кадр из сериала «За полчаса до весны» (2022)
/ Первая Видеокомпания
Зритель увидит старые трюки: арбузные груды неустроенного быта, послевоенный голод, ношение кримплена и шевиота, мощные затылки кагэбистов.
Формат советской ностальгии – самый дорогой для кинопроизводства. Брежневский быт превосходит по затратам терема князя Владимира из «Викинга», на которые ушёл миллиард, а также Зулейхин сарай, поглотивший сотни миллионов. Он более расходный даже, чем Париж «Вертинского» – по 70 миллионов за серию.
Для фильма о той эпохе, да ещё с более ранними сценами детства героя нужна фактура и реквизит, которого больше нет. Натуры нет, её заменяют «заброшками», задворками, павильонами. Реквизит вымыт из культурного слоя по причине низкого качества тех изделий. Старушкино наследство истлевает, внуки закапывают его и закидывают негашёной известью.
В распоряжении киногрупп также нет тех лиц – одновременно озабоченных необходимостью что-то «достать» и воодушевлённых завтрашним днём. Нет тех голосов – человеческих, обильно окрашенных эмоциями, умеющих выражать интонацией то, что недоступно речи. Нет и самой старой речи – она современнику непонятна, как латынь гуннам.
Это вам не гнать сезон за сезоном «Содержанок», снятых в недостроенных апартаментах элитного комплекса у знакомых девелоперов. Воссоздание советского быта – задача для большого художника с глубоким пониманием, поэтому от зрителя ждут прощения ляпов и несоответствий. «Это не главное».
Героями «За полчаса до весны» стали музыка и грим. Ради музыки всё затевалось, но и грим в приоритете. Постижи, парики, усы-подковы, шиньоны, брови – титанические усилия по достижению сходства с прототипами. Гримёрам удалось – маски вышли даже лучше оригиналов. Гладенькие, тонированные, лакированные. Любо-дорого глядеть. Чертовски дорого, даже если снимать в Минске.
Кадр из сериала «За полчаса до весны» (2022)
/ Первая Видеокомпания
В чём же драма? На Волге, где встречают нас события (не спойлер), выступают всеми любимые артисты в зените славы. Казалось бы, куда дальше идти? В чём будет конфликт? А главный герой – мастер конфликта. Находит его, решает и отправляется на поиски следующего.
Почему, несмотря на дороговизну (не хочется думать, что благодаря ей), кинематографисты всё чаще обращаются к тому историческому периоду? Они, безусловно, следуют за зрительским интересом. Но не ради пенсионеров, в которых превращаются те, кто застал эпоху во плоти. Это же киношники. Что им Гекуба? Кто они Гекубе?
Вероятно, есть в том времени что-то неразгаданное, манящее и для молодого зрителя. То, что представляет собой Сфинкса – непонятого и мудрого.
Вряд ли кто-то из ныне живущих всерьёз хотел бы вернуться в переполненный «Икарус» или отстоять очередь в универсаме. Не заманить в прошлое речами Леонида Ильича. Даже копеечным бензином не охмурить. Нет. Что-то нематериальное зависло над этим всем. Пронзительное и неповторимое. Лирика, если не сказать эротика.
Ну какая, к чёрту, эротика в штопаных колготках и синтетических блузках? В обуви фабрики «Скороход»? А вот феномен. «Секса не было», а эротика была. Желание, которое давало энергию, преодолевающую бытовые неудобства и медные трубы.
ВИА на пике славы, которому, казалось бы, больше нечего искать и добиваться, неутомимо ищет и добивается. Не только признания. Не одного лишь благополучия. Не влияния или власти над умами. Нет. Того неповторимого единения – не плотского, пошлого, а в чувствах и смыслах. Когда каждый звук отзывается в миллионах сердец чем-то неуловимо своим, но принадлежащим всем.
«Песняры», «Штирлиц», «Д'Артаньян» – не просто культурный эквивалент оливье. Это волна, в такт с которой колыхалась необъятная страна. Язык, понятный всем. Простодушная чистая гордость, с которой люди рождались, жили и уходили навсегда. Чистота помыслов.
Современный киноязык, неприлично высунутый из-за хищных зубов продюсера, слишком слаб и ничтожен, чтобы объяснить нам метафизику ушедшей эпохи. Смотрим и кривимся от попыток подделать, подложить нам справку, напечатанную на лазерном принтере вордовским шрифтом.
Кадр из сериала «За полчаса до весны» (2022)
/ Первая Видеокомпания
Слушаем эти тусклые голоса и невнятные фразы, как будто героям нечего сказать, а молчать они не могут, потому что карабасы дёргают за нитки.
Но мы не сдадимся. Будем следить за гримом, реквизитом, воссозданными наскоро пародиями на интерьеры. Да хоть за ходульными кагэбэшниками.
Есть эту клюкву. Морщиться от кислоты, но впитывать жадно. Прощать промахи, логические дыры. Вынужденно смотреть глазами киноделов на тот мир Атлантиды, который когда-то видели сами.
Если авторам удастся пробудить в зрителях хоть толику сопереживания, они по праву могут разделить с «Песнярами» нашу признательность и любовь. Радость от того, что ещё звучит заповедный напев.
Иногда хочется (ненадолго) вернуться в тот мир – настоящий, не оцифрованный. Подраться на танцах в ДК с превосходящими силами гопоты – и огрести, конечно. Победно отстоять очередь в кассу на фильм с Бельмондо. Затем в неудобных ботинках проводить девушку до подъезда.
Хорошо бы научиться снова просто ходить. Жить по-настоящему. Вспомнить, как это – чувствовать весну за полчаса до наступления.
/ Первая Видеокомпания
Зритель увидит старые трюки: арбузные груды неустроенного быта, послевоенный голод, ношение кримплена и шевиота, мощные затылки кагэбистов.
Формат советской ностальгии – самый дорогой для кинопроизводства. Брежневский быт превосходит по затратам терема князя Владимира из «Викинга», на которые ушёл миллиард, а также Зулейхин сарай, поглотивший сотни миллионов. Он более расходный даже, чем Париж «Вертинского» – по 70 миллионов за серию.
Для фильма о той эпохе, да ещё с более ранними сценами детства героя нужна фактура и реквизит, которого больше нет. Натуры нет, её заменяют «заброшками», задворками, павильонами. Реквизит вымыт из культурного слоя по причине низкого качества тех изделий. Старушкино наследство истлевает, внуки закапывают его и закидывают негашёной известью.
В распоряжении киногрупп также нет тех лиц – одновременно озабоченных необходимостью что-то «достать» и воодушевлённых завтрашним днём. Нет тех голосов – человеческих, обильно окрашенных эмоциями, умеющих выражать интонацией то, что недоступно речи. Нет и самой старой речи – она современнику непонятна, как латынь гуннам.
Это вам не гнать сезон за сезоном «Содержанок», снятых в недостроенных апартаментах элитного комплекса у знакомых девелоперов. Воссоздание советского быта – задача для большого художника с глубоким пониманием, поэтому от зрителя ждут прощения ляпов и несоответствий. «Это не главное».
Героями «За полчаса до весны» стали музыка и грим. Ради музыки всё затевалось, но и грим в приоритете. Постижи, парики, усы-подковы, шиньоны, брови – титанические усилия по достижению сходства с прототипами. Гримёрам удалось – маски вышли даже лучше оригиналов. Гладенькие, тонированные, лакированные. Любо-дорого глядеть. Чертовски дорого, даже если снимать в Минске.
Кадр из сериала «За полчаса до весны» (2022)
/ Первая Видеокомпания
В чём же драма? На Волге, где встречают нас события (не спойлер), выступают всеми любимые артисты в зените славы. Казалось бы, куда дальше идти? В чём будет конфликт? А главный герой – мастер конфликта. Находит его, решает и отправляется на поиски следующего.
Почему, несмотря на дороговизну (не хочется думать, что благодаря ей), кинематографисты всё чаще обращаются к тому историческому периоду? Они, безусловно, следуют за зрительским интересом. Но не ради пенсионеров, в которых превращаются те, кто застал эпоху во плоти. Это же киношники. Что им Гекуба? Кто они Гекубе?
Вероятно, есть в том времени что-то неразгаданное, манящее и для молодого зрителя. То, что представляет собой Сфинкса – непонятого и мудрого.
Вряд ли кто-то из ныне живущих всерьёз хотел бы вернуться в переполненный «Икарус» или отстоять очередь в универсаме. Не заманить в прошлое речами Леонида Ильича. Даже копеечным бензином не охмурить. Нет. Что-то нематериальное зависло над этим всем. Пронзительное и неповторимое. Лирика, если не сказать эротика.
Ну какая, к чёрту, эротика в штопаных колготках и синтетических блузках? В обуви фабрики «Скороход»? А вот феномен. «Секса не было», а эротика была. Желание, которое давало энергию, преодолевающую бытовые неудобства и медные трубы.
ВИА на пике славы, которому, казалось бы, больше нечего искать и добиваться, неутомимо ищет и добивается. Не только признания. Не одного лишь благополучия. Не влияния или власти над умами. Нет. Того неповторимого единения – не плотского, пошлого, а в чувствах и смыслах. Когда каждый звук отзывается в миллионах сердец чем-то неуловимо своим, но принадлежащим всем.
«Песняры», «Штирлиц», «Д'Артаньян» – не просто культурный эквивалент оливье. Это волна, в такт с которой колыхалась необъятная страна. Язык, понятный всем. Простодушная чистая гордость, с которой люди рождались, жили и уходили навсегда. Чистота помыслов.
Современный киноязык, неприлично высунутый из-за хищных зубов продюсера, слишком слаб и ничтожен, чтобы объяснить нам метафизику ушедшей эпохи. Смотрим и кривимся от попыток подделать, подложить нам справку, напечатанную на лазерном принтере вордовским шрифтом.
Кадр из сериала «За полчаса до весны» (2022)
/ Первая Видеокомпания
Слушаем эти тусклые голоса и невнятные фразы, как будто героям нечего сказать, а молчать они не могут, потому что карабасы дёргают за нитки.
Но мы не сдадимся. Будем следить за гримом, реквизитом, воссозданными наскоро пародиями на интерьеры. Да хоть за ходульными кагэбэшниками.
Есть эту клюкву. Морщиться от кислоты, но впитывать жадно. Прощать промахи, логические дыры. Вынужденно смотреть глазами киноделов на тот мир Атлантиды, который когда-то видели сами.
Если авторам удастся пробудить в зрителях хоть толику сопереживания, они по праву могут разделить с «Песнярами» нашу признательность и любовь. Радость от того, что ещё звучит заповедный напев.
Иногда хочется (ненадолго) вернуться в тот мир – настоящий, не оцифрованный. Подраться на танцах в ДК с превосходящими силами гопоты – и огрести, конечно. Победно отстоять очередь в кассу на фильм с Бельмондо. Затем в неудобных ботинках проводить девушку до подъезда.
Хорошо бы научиться снова просто ходить. Жить по-настоящему. Вспомнить, как это – чувствовать весну за полчаса до наступления.