– Пять лет эта пьеса волновала мое сознание. Но нужно было дождаться, чтобы все совпало: труппа, возможности театра, – поясняет Пускепалис. – Чехов умер в 44 года, и мне сейчас 44 – это особый рубеж.
Эффектно начинающийся, с великолепно поставленными светом и музыкой спектакль при этом выдержан в таком ключе, что не захватывает сразу. В какой-то момент создается впечатление, что действие несколько затянуто, но, по словам режиссера, в этом одна из задумок постановки.
Мнение
Маргарита ВАНЯШОВА, театральный критик, профессор ЯТИ:
– Пускепалис ставит горький диагноз нынешней действительности: спектакль больно ранит, показывая пошлость и обывательщину, которая затопила нас сегодняшних. Если в постановке Станиславского было много лирики и просветов, то Пускепалис сумел опрокинуть все традиции. Зритель, к сожалению, очень многое понимает исключительно на бытовом уровне, воспринимая определенные режиссерские ходы лишь как приманку. Вообще, как считал Станиславский, спектакль стоит оценивать, когда он «созреет» – на 9-й или 10-й раз. Что касается самих актеров, то интересных работ много, однако волковцам нужно набирать объем в тех характерах, которые они создают. Безусловным открытием спектакля считаю Ирину Наумкину в роли Ирины Прозоровой во втором составе.
Ни одной светлой мечте героев сбыться не суждено. Ожидание счастья самого счастья не принесет, поездки в Москву не будет, а единственный умеющий быть счастливым герой пьесы – барон Тузенбах – погибнет на дуэли сразу, как Ирина поймет, что полюбила его.
Тщетность всего, «кажущаяся бессмысленность жизни» и станет лейтмотивом спектакля. Плоские серые стены, сплошной забор и основное действие, происходящее как будто вне сцены, за декорациями, усиливают это впечатление. Однако режиссер верит, что вызовет у зрителя не приступ пессимизма, а противоположные чувства.
– Я отнимаю надежду на счастье у героев постепенно, «по кусочку», – объясняет Пускепалис, – чтобы вы в зале поняли, как замечательно живете. Не то чтобы это психотерапия, но зрителю должно стать стыдно за какие-то свои поступки, мысли. Я наблюдал, как пары к концу спектакля буквально вжимаются друг в друга, и это очень ценно.
Еще один интересный ход – введение нового персонажа. Пускепалис «оживил» жену Вершинина Клару Наумовну, вложив в ее уста тексты подполковника.
– Я хотел, чтобы жизнь Вершинина проходила в треугольнике между реально существующей женой и Машей, – рассказывает режиссер. – Именно Клара Наумовна, постоянно пытающаяся покончить с собой, передает со сцены послание: мы, потомки, не должны «свинячить» в своей жизни, увидев, какие прекрасные люди мучились и надеялись до нас и ради нас.
Весь спектакль наполнен маленькими «ловушками», протягивающими мосты от чеховских времен к нашей действительности. Так, одна из сестер, мечтая вырваться в Москву, произносит: «Нашему городу тысяча лет». Кроме того, Сергей Пускепалис позаимствовал некоторые средства визуализации из кино: во время поцелуя Ирины и барона мир останавливается и окружающие застывают «в стоп-кадре». А в сцене марш-парада применен «эффект замедленной съемки».
Насколько удался спектакль, решать не только публике, но и московским критикам: «Три сестры» будут номинироваться на «Золотую маску».
"Ярославский Регион"