На волоске от провала

Лучшие спектакли Авиньонского фестиваля

Казалось, что в этом году не только профсоюзное движение, но и сами силы природы объединились против фестиваля в Авиньоне.  

Новому директору фестиваля драматургу и поэту Оливье Пи удалось свести к минимуму последствия первого, но и он оказался бессилен перед природной стихией. Но фестиваль – несмотря ни на что – состоялся, в том числе и в творческом плане.


В конце марта правительство подписало протокол с представителями французских работодателей, по которому еще больше урезались права на выплаты по безработице для всех, кто работает или связан с творческим производством. Под угрозой оказались флагманы фестивального лета: театральный Авиньон и оперный Экс-ан-Прованс. После бесчисленных переговоров фестивали выстояли. То есть большинство сотрудников (в Авиньоне голосовало около 1200 человек) высказалось за проведение фестивалей, но в особом режиме, с применением забастовок и точечной отменой спектаклей. А потом над Авиньоном сгустились тучи. В буквальном смысле. И случились бури. Начали отменять спектакли под открытым небом. А дожди не унимались. Однажды молния ударила в одну из башен Папского дворца так, что огромный кусок стены повис буквально на волоске.

Вот так на волоске, буквально юзом, и началась эра нового авиньонского директора Оливье Пи. Надо сказать, что это огромное событие и для самого фестиваля, и для театрального мира, что человек театра, драматург, поэт, режиссер и актер Оливье Пи встал у этого штурвала. После эпохи Жана Вилара, отца-основателя Авиньона, это первый случай, до этого 35 последних лет руководили здесь чиновники.

Пи и его команда расширили географию до Японии, Новой Зеландии и двух Америк (США, Бразилия и Чили). Шире стали смотреть в Европе (Румыния), обратили внимание на юг, откуда приехали греческие авторы и режиссеры, сирийские, ливанские, израильские и египетские артисты. Добавили детскую программу, открыли дорогу молодым и новым авторам и режиссерам: 12 режиссерам было менее 35 лет, а из 57 названий официальной программы более 30 было подготовлено авторами, никогда в Авиньоне не выступавшими. И еще сумели понизить цены для молодых зрителей и театралов, покупающих билеты на многие спектакли.

Говоря собственно о спектаклях, стоит выделить несколько принципиально важных. Допустим, когда возникает название «Махабхарата», у любого театрала вздрагивает сердце. Нет, это не возобновление легендарного многочасового эпоса от Питера Брука, но работа, сделанная Сатоши Мияги, японским кудесником-затворником, к той легенде все же имеет опосредованное отношение. В молодости Мияги прочитал про тот спектакль (как и многие из нас, кому не довелось его увидеть) и загорелся мечтой сделать свою версию и представить ее в карьере Бульбон, том же самом месте, что и его кумир Питер Брук. Прошли годы, он стал руководить Театральным центром в Шизуоке, где 10 лет назад появился этот спектакль. Очень сильное впечатление произвел на присутствующих вопрос, заданный Мияги самому себе на пресс-конференции: «Я очень странно себя чувствую, полжизни я мечтал сыграть именно этот спектакль здесь, в Авиньоне, в карьере Бульбон. И вот моя мечта сбылась. Как же мне дальше жить?» Мияги берет только одну маленькую историю из тех сотен, что плотно заселяют страницы многотомной индийской эпопеи. И очень подробно ее рассказывает. Индийская легенда превращается в японскую: по гигантскому ободу помоста, напоминающего велосипедное колесо и окружающего со всех сторон зрительский сектор, движутся во все стороны герои, одетые в японские кимоно из белоснежной бумаги. Режиссер демонстрирует нам невероятный микс из всех важнейших японских техник театра, от кабуки до но, и все это сопровождается музыкой живого оркестрика, где тон задают японские барабаны-тамтамы. И здесь же вклиниваются совершенно современные западные наплывы: вот вам реклама чая, названного в честь легендарных любовников, а вот шествие зверей, более похожее на объемную анимацию. И все это сдобрено легкой иронией и беззлобным юмором.

Неизгладимое впечатление произвел спектакль-церемония, спектакль-ритуал «Я» новозеландского хореографа Леми Понифазио. Созданный к 100-летию начала Первой мировой войны и участию в сражениях в Европе боевых частей из Новой Зеландии, спектакль может быть прочитан как медиативная притча или – как захватывающий поединок света и тьмы, где танцоры майори и самоа кружат в вечном круговороте жизни и смерти вокруг черной монументальной наклонной стены, некоего артефакта вечности. Сродни тому, что мы видели в «Космической одиссее 2001» Стенли Кубрика. У Кубрика в конце ленты в космосе летит человеческий эмбрион, семя человеческое сквозь вечность и время улетает в пустоту, чтобы снова породить жизнь. В финале спектакля «Я», после того как мы становимся свидетелями рождения из существ человека, мы видим его смерть. На полях войны, придуманной самим человеком.

Программными стали в рамках фестиваля этого года два спектакля, «Орландо, или Нетерпеливость» самого Оливье Пи (драматург и режиссер) и «Май, июнь, июль» Кристиана Скьяретти по пьесе Дени Генуна. Если постановка Пи стала мировой премьерой, то второй спектакль был создан в Национальном народном театре Вилльорбана (пригород Лиона) два года назад. Программными же они стали, потому что совершенно по-разному: один – поэтическим слогом, а второй – держа руку на пульсе архивов и воспоминаний – придвинули огромную поэтическую призму к проблемам французского театра сегодня. То есть влили в меха фестиваля ту самую политическую актуальность и остроту, так чаемую одними и так напугавшую других в этом году в Авиньоне.

Юный герой комедии «Орландо, или Нетерпеливость» знает только свою мать-актрису и отправляется на поиски отца. Встречая очередного потенциального кандидата, герой открывает для себя возможные формы театра: политическую трагедию, эротическую комедию, историческую эпопею, философский фарс. Эти поиски длиною в жизнь станут путем самопознания Орландо, его попыткой приблизиться к смыслу этого вечно ускользающего объекта желаний, каким для него по наследству становится театр. Оливье Пи наполняет свой текст невероятным количеством острот и шуток про театр, про природу человека, про зависимость театра от политических режимов и вкусов людей во власти. Горькая пьеса, полная сарказма, и блестящий спектакль, полный жизни. Невероятно смешны и злы все пассажи с одним из главных героев пьесы – министром культуры. Словно автор задается вопросом, существуют ли театр и искусство благодаря или чаще вопреки воле этих «демиургов» культуры от политической власти.

Триумфальным можно считать возвращение в Авиньон одного из лучших режиссеров-психологов французского современного театра Кристиана Скьяретти. Пьеса, написанная специально по заказу театра в Вилльорбане, переносит нас в три летних месяца 68-го года. В мае действие происходит в занятом бастующими студентами театре Одеон в Париже, в июне – на бесконечных собраниях директоров всех французских театров в Вилльорбане, и в июле – уже как послесловие к битвам весны и начала лета 68-го – на фестивале в Авиньоне. Май 68-го года заставил молодых, а вместе с ними и всю французскую интеллигенцию задуматься над простым, казалось бы, вопросом: театр для кого? Или: театр для чего? Перед нами пройдут группы поддержки и противники Жана-Луи Барро (Одеон) и Жана Вилара (Авиньон), двух полюсов в развитии французского театра середины XX века. Первого бунтующая молодежь посчитала певцом буржуазного театра и любимчиком генерала де Голля (тот действительно ходил только в этот театр), второго – буревестником театра для народа, театра демократичного, но должного тоже уйти, потому что надо дать дорогу молодым и новому, а его доступный театр уже устарел. Диву даешься, насколько французские дискуссии 68-го соотносятся с нашими российскими тревогами и заботами. Театр как форум идей и поиск нового революционного искусства или сохранение традиций вопреки всему. Театр как место, где художник может творить, не оглядываясь, или он подотчетен перед государством, которое театр субсидирует. Вереница исторических персонажей, которая пролетает перед нами за четыре часа действа, поражает: практически не расстающиеся Жан-Луи Барро и Мадден Рено (словно из кинохроники вышедшие Марсель Бозоне и Беатрис Одри) и живой памятник Жан Вилар (убедительный Робин Ренуччи).

Но настоящими вершинами Авиньона этого года стали спектакли итальянки Эммы Данте «Сестры Макалузо» и «Генрих VI» француза Тома Жоли. Данте впервые соединяет в своей постановке танец и слово, и дается ей это так органично, словно она всю жизнь и ставила своих драматических актеров в ритмически двигающиеся ряды. Трагическая история семи сестер Макалузо, их взаимоотношения с миром и между собой никого из зрителей не могут оставить равнодушными, потому что сама стихия жизни растворена в этом минималистском спектакле, где партитура света на сцене замещает все декорации. И этот неподдельный говор Палермо. И эта горькая правда жизни, когда смех зрителей мгновенно переходит в слезы.

Апофеозом фестиваля этого года стала монументальная постановка Тома Жоли по трехтомной пьесе Шекспира «Генрих VI». Монументальной эта постановка стала по длительности спектакля, но отнюдь не по языку и сценическим средствам, использовавшимся режиссером. Более 18 часов мы остаемся наедине с героями этой исторической саги, впервые практически в полном объеме представшей перед французским зрителем. Мы заходим в зал в 10 утра и выходим незадолго до первых петухов, около 4 часов утра. Уже потом, на гастролях, спектакль будет члениться на четыре вечера, а Авиньон дает уникальную возможность испить из глубокой шекспировской чаши этот пьянящий напиток разом!

Труппа «Пиколла Фамилия» во главе с 32-летним Тома Жоли потратила на подготовку этого спектакля четыре года. Все начиналось как работа за свой счет, но показ первой части спектакля привлек к проекту внимание театралов, и фестиваль в Авиньоне два года назад предложил молодому режиссеру довести работу до победного конца. Три тома, 15 актов, около 200 персонажей играет труппа, в которой около 12 человек. Авиньон любит долгие длинные спектакли, которые потом входят в легенду. Восьмичасовые спектакли «Махабхарата» Брука и «Мимолетности» Ариан Мнушкин, 13-часовой марафон трилогии Маджи Муавада. Наконец сам Оливье Пи впервые выступил в официальной программе фестиваля в 1995 году со спектаклем «Служанка», который длился сутки (!). Пи не забыл своего опыта и дал шанс молодому режиссеру начать Авиньон с высокой ноты. Другой вопрос, надо или нет создавать такие спектакли. В этом году вопрос так не стоял. Задолго до начала фестиваля все билеты на три показа этой уникальной постановки были проданы. А те, кто побывал на спектакле, смело могут утверждать теперь, что присутствовали при рождении шедевра.

Независимая газета

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе