«Мы покажем путь, которым можно пойти в случае катастроф»
14 ноября 2020 ● «Лента.ру»
Иван Вырыпаев о том, что творится с российским театром из-за коронавируса.
Фото: Okko Театр
Если индустрия кино и смогла частично оправиться от урона, нанесенного пандемией коронавируса, перенеся премьеры в онлайн, то театру пришлось в разы хуже. Несмотря на снятие ряда наиболее строгих ограничений в крупных городах и частичное возобновление работы, артисты столкнулись с еще одной проблемой — люди попросту боятся приходить на спектакли. В это нелегкое для сцены время Иван Вырыпаев трудится над наиболее живучим и в какой-то степени даже революционным проектом — переносом спектаклей на экраны, причем речь идет не о простой видеозаписи постановок, а о совершенно новом продукте Okko Театр, входящем в мультимедийный сервис Okko. «Лента.ру» поговорила с признанным режиссером о его грядущих работах, о разрушительном влиянии коронавируса на его ремесло и о том, чем же окончится для театра эта пандемия.
«Лента.ру»: Для многих пандемия, закрытие границ и режим самоизоляции стали тяжелым психологическим испытанием. Как вы провели это время?
Иван Вырыпаев: У меня появилось очень много работы в связи с тем, что я Okko Театром занимаюсь, а это в том числе и онлайн-структура. Конечно, вся наша офлайн-деятельность остановилась, однако мы быстро перестроились — сделали два фильма, три проекта, концерты, развернули образовательную деятельность. А поскольку у нас команда маленькая, около пяти человек, то я попросту зарылся в работу. Единственное, что немного странно и сюрреалистично — я при этом нахожусь у себя дома, вижу семью. Но я очень устал от интернета. Я даже не испытал этого волшебного чувства, о котором многие говорили во время карантина: «О, я наконец-то остановился, наконец побыл наедине с собой».
Но, хоть я и все время работал, у меня все равно было больше времени на себя, поскольку переезды отменились. Это время я проводил с семьей, занимался йогой, спортом, гулял по лесу с дочкой.
Пандемия, с одной стороны, означает непременные сложности в реализации любой командной задачи, с другой — привлечение внимания к онлайн-проектам, потому что, грубо говоря, люди сидят по домам. В работе Okko Театра она стала больше позитивным или негативным фактором?
С одной стороны, вы правы, конечно, востребованность того, что мы делаем, выше, потому что людям чаще стало нечего делать, и они могут посмотреть что-нибудь в Okko. Вообще, любой стриминговый сервис выиграл в этом. С другой стороны, суть Okko Театра заключалась в том, что то, что вы можете увидеть на экране, также показывают вживую, и это связанные вещи. Живая часть проекта у нас пострадала. Нам единственное, что удалось сделать — театральную премьеру спектакля UFO, и это была одна из немногих премьер во всей Москве. Был совсем небольшой промежуток времени, в который позволили приоткрыть сцену.
А сейчас мы снова не играем, хотя еще можно играть на сцене — просто мы частный театр, у нас нет государственных дотаций. В отличие от других театров мы должны платить и за аренду, и актерам. При этом залы можно наполнять только наполовину, да и сами люди боятся приходить из-за ограничений, билеты упали в цене. Все частные театры уже не окупаются.
У нас отменились очень хорошие гастроли в Санкт-Петербурге, мы с художественным руководителем Александринского театра Валерием Фокиным придумали замечательный проект на малой сцене — четыре спектакля, образовательная программа, встреча со зрителями… Мы так долго это готовили, и, к сожалению, из-за высоких рисков пришлось попросту все отменить. Привезти сейчас 40 человек в Санкт-Петербург, подвергать их опасности… К тому же все в любой момент могут прикрыть, и гастроли не состоятся. А это большие деньги. Мы приняли решение отменить офлайн-проекты, и это меня, конечно, не радует.
Отвечая на ваш вопрос — мы не целостны. Но, слава богу, у нас, в отличие от наших пострадавших театральных коллег, есть хоть половина проекта
Иван Вырыпаев
Кадр: фильм-спектакль «Интертейнмент»
Помимо UFO, в офлайне вы еще и «Интертейнмент» успели поставить. Я и премьеру видел, и видеоспектакль — для вас, как я понимаю, эти вещи отличаются чуть ли не на каком-то метафизическом уровне. В чем эта разница заключается?
Спасибо, это правда очень важный вопрос. Мы исходим из того, кто наш зритель, для кого мы делаем спектакль. С настоящей сцены я вижу зрителя в зале, понимаю, что работаю для этих конкретных людей. Когда мы делаем это в мультимедийном сервисе Okko, так называемый видео- или киновариант, то у нас вместо целого зрительного зала только один зритель, который, скорее всего, смотрит это дома на диване. И это в любом случае уже кинопродукт, ты делаешь его по законам фильма. Это точно не театр, это театр в кино. Поэтому обычная съемка театральных спектаклей, как она чаще всего встречается, тут не подходит, поскольку это просто демонстрация продукта, созданного для совсем другого пространства. Нужно создавать его заново.
В кино можно показать больше мест действий, сделать монтаж, приблизиться к актеру. В театре ты всегда, как говорится, «на общем плане», монтаж там происходит за счет света, компьютерной графики, других компонентов. Этот набор компонентов определяется тем, для кого ты играешь.
В интервью в начале года вы говорили о сложности донесения концепции видеоспектакля, фильма-пьесы команде, с которой вы будете работать. Удалось ли вам воплотить этот формат на сто процентов, как вы задумывали, или пришлось переосмыслить его?
Мы очень многое переосмыслили. Мы с коллегами, которые мне очень помогают — это и моя команда, и команда Okko, — нашли очень интересный формат, и в следующем году мы попытаемся его воплотить. Этого еще не произошло — я не могу вам сказать: «Идите на Okko, посмотрите на это». Во-первых, тот же UFO мы делали из-за пандемии. У нас не было этой постановки в планах, это моя старая пьеса, и работать мы над ней решили только из-за легкости в реализации — это монологи.
Мы хотим делать полноценные спектакли-фильмы с большим числом людей, разнообразными интерьерами. Наш следующий проект очень интересный — называется «Сибирь», действие происходит в тайге. Мы все эти декорации собираемся искусственно воссоздать, потом будем переносить это на сцену. Люди смогут смотреть живой фильм на сцене и снятый театр в фильме. Это в каком-то смысле маркетинговая игрушка, но в ней есть и смысл для искусства — если нам это удастся, мы покажем театральному сообществу путь, которым можно пойти в случае таких катастроф, как пандемия коронавируса. Но даже без нее театр должен расширять потенциал своего зрителя, учитывая, что технологии сегодня это позволяют. Но не просто снять свой спектакль, а изготовить его заново.
Мне кажется, при помощи Netflix случилась важная вещь, о которой мало кто говорит
Иван Вырыпаев
В коммерческом кинематографе всегда превалировала американская продукция, за ней — британская. Кто из нас смотрит какие-нибудь сербские или польские сериалы? Их нужно где-то искать в интернете. А сейчас хорошие венгерские, немецкие сериалы быстро становятся популярными. Польский «Ведьмак», например, русский сериал «К озеру» (To the Lake, в русскоязычном варианте — «Эпидемия» — прим. «Ленты.ру») — люди получили легкий доступ к международному кинематографу. Netflix создает для этого площадку, мы, по сути, сели в один большой кинотеатр.
Конечно, в театре онлайн никогда не заменит полностью офлайн, и нет такой цели на самом деле. Но есть возможность — для людей с особенностями развития, например, или для людей из удаленных городов. Поэтому я за такие возможности и не боюсь их.
Иван Вырыпаев
Фото: @okko.theatre
О грядущих проектах Okko Театра — какой из них волнует вас больше всего?
Меня волнуют все проекты! Но мне особо дороги «Сторителлинг» и «Просвещение». Первый — это проект Алексея Розина и Ильи Барабанова, очень интересных актеров. Я их давний поклонник, они всегда делали много интересного в форматах сторителлинга и стендапа. Я преклоняюсь перед стендап-комеди, мне кажется, это высший пилотаж театра, это гораздо сложнее, чем играть роль. Проект, который они придумали — чисто их идея, — рассказывать классику своими словами, не перевирая при этом сюжет. Их первая работа — по «Преступлению и наказанию», в будущем мы хотим запустить серию таких проектов. Это и театр, и образование — может, школьнику, посмеявшись, захочется книжку перечитать!
Барабанов и Розин в первую очередь актеры — вы как-то курировали их проект, вносили свои идеи?
Они и актеры, и соавторы проекта. Мы участвуем в нем как продюсеры, они нам рассказали идею, а мы как могли включились в помощь. Моя роль тут чисто продюсерская, мы их профинансировали. Конечно, они все время спрашивали мое мнение, мы им давали какие-то советы, но их было немного — авторы четко знали, что хотят сделать. А нам все это настолько нравится, что мне и не хотелось бы присваивать заслуги в этом проекте. Мы просто позволили ему случиться.
Концепция «Сторителлинга» — пересказ классики современным языком или переосмысление с позиции современности?
Это именно что пересказ классического произведения без какого-либо изменения сюжета несколько комедийным, ироничным языком. Все это с юмором сделано — за час рассказывают достаточно пафосное «Преступление и наказание». Но при этом с огромным уважением к автору, все там хрестоматийно, сюжет сохранен. Заходит на ура, возможно, для слегка ленивых людей. Если бы учителя в школах так рассказывали, возможно, уровень литературного образования был бы очень высоким. (Смеется.)
Сайты с кратким пересказом произведений были, помню, очень популярны в школе, сам грешил таким.
А в этом случае он сделан актерами и с любовью к автору! Это не просто сухой пересказ.
Второй долгожданный проект, который мы просто «выносили» и который запустился сегодня, — курс лекций «Театр как модель Вселенной» о природе вещей. Мы говорим в нем о театре, но он не для театралов — там объясняется, что такое Вещь, почему она важна, кто такой Мастер, как создавать Вещь. В проекте участвуют многие выдающиеся мастера, как наши, так и зарубежные. К примеру, в одном курсе появятся архитектор Юрий Григорян, величайший индийский мастер индийского танца Кутияттам Уша Нангьяр. То, что она рассказывает, — удивительно. Там будут лекции о медитации от буддийского мастера, о навыках осознанности от Вити Ширяева. Мне кажется, это правильный, современный подход — когда рассказываешь об узкой, специализированной теме, нужно расширять ее.
Студенты во всем мире деньги платят за лекции вроде «Откуда пошла фотография» или «Как появились первые презервативы» — узнавая о каких-то посторонних вещах, ты познаешь и планету, и себя
Иван Вырыпаев
Спектакль UFO
Фото: okkotheatre.ru
А какой должна быть степень театральной прошаренности для слушателей такого курса?
Практически нулевой. Мы пришли к такой концепции — идут шесть моих основных лекций, к каждой есть дополнительная лекция с еще одним спикером. Я говорю о театре, будто передо мной человек, который вообще не знает, что это такое. Даже несколько банально рассказываю. Потому что, возможно, мы настолько уже привыкли к определенному пониманию театра, что наш взгляд замылен, а театр уже совсем чем-то другим стал. Такое часто в жизни встречается — мы порой шаблонно смотрим на вещи, думая, что все о них знаем. Но стоит только обновить свое знание, и окажется, что это что-то совсем другое. Это оживляет наше отношение к вещи.
Дальше мы ждем выход фильма «Алиса. Волнение» об актрисе Алисе Фрейндлих к ее дню рождения в декабре. Это документальный фильм ее внука Никиты Владимирова. Алиса Бруновна — человек достаточно закрытый для прессы, но благодаря тому, что за фильм взялся ее внук, она позволила ему заснять на камеру неизвестную сторону ее жизни.
Проект Okko Театр полностью переходит в подписку Okko, что это означает для проекта, для вашей работы?
Мне это решение очень нравится. Мне кажется, что идея покупки отдельного билета, как в кинотеатре, была немного сложновата. Да и по-человечески мне подписка как-то ближе — ты заходишь на сайт и смотришь все, что тебе нравится. В ином случае тот же курс лекций пришлось бы продавать либо пакетом, либо посерийно.
На деле то, как будет выглядеть Okko Театр, еще решается. Я думаю, нам нужен еще минимум год, чтобы понять, где его место. Мы идем к тому, что у нас появится отдельная страница со своим входом, но для этого нужно больше продуктов — свыше 15, 20. У нас пока такого количества нет.
Какое достижение за год работы Okko Театра было самым важным для вас?
То, что во времена пандемии мы смогли переориентироваться. Мы не пропали. У нас был честный, длительный бизнес-план, который — бум! — за секунду развалился из-за коронавируса, и мы в течение месяца очень сложной работы смогли наметить другой план. Кому-то наш выход покажется скромным, но на фоне того, что мы вообще могли пропасть, как и все остальные, это огромное достижение.
Проект Okko Театра «Короче: Преступление и наказание»
Фото: okkotheatre.ru
Как аудитория восприняла уже вышедшие проекты?
Очень хорошо! У меня, допустим, есть театральная аудитория во Владивостоке, которая про меня знает хорошо, но не может посмотреть мои спектакли по разным причинам — не только из-за пандемии, но и просто из-за цен на билеты на самолет, и цен на билеты в театр. Надеюсь, что сам Okko очень нами доволен, тем, как мы его позиционируем, и наша цель сейчас — сделать больший доступ к нашему продукту. Я думаю, подписка этому поможет.
У нас в планах много идей — это ни в коем случае не театр Ивана Вырыпаева, впереди следующий сезон с проектами других авторов. Мы будем делать проект с Валерием Фокиным и его новым спектаклем, с польским театральным режиссером Войтком Урбаньски, с ребятами из Иркутска. Представим широкую театральную картину. Мы хотим сделать театр доступным!
Речь идет об уже поставленных спектаклях?
Нет, пока философия Okko Театра — оригинальный контент. Мы можем взять что-то готовое, но тогда оно станет нашим — мы его спродюсируем, он выйдет под маркой «Okko представляет». Мы, можно сказать, знак качества на него ставим.
Удачи в начинаниях, надеемся, что театр не умрет в офлайне из-за коронавируса!
Не умрет! Нас еще с жадностью будут ждать и еще сильнее ломанутся туда. Главное — актерам это время пережить.
Если индустрия кино и смогла частично оправиться от урона, нанесенного пандемией коронавируса, перенеся премьеры в онлайн, то театру пришлось в разы хуже. Несмотря на снятие ряда наиболее строгих ограничений в крупных городах и частичное возобновление работы, артисты столкнулись с еще одной проблемой — люди попросту боятся приходить на спектакли. В это нелегкое для сцены время Иван Вырыпаев трудится над наиболее живучим и в какой-то степени даже революционным проектом — переносом спектаклей на экраны, причем речь идет не о простой видеозаписи постановок, а о совершенно новом продукте Okko Театр, входящем в мультимедийный сервис Okko. «Лента.ру» поговорила с признанным режиссером о его грядущих работах, о разрушительном влиянии коронавируса на его ремесло и о том, чем же окончится для театра эта пандемия.
«Лента.ру»: Для многих пандемия, закрытие границ и режим самоизоляции стали тяжелым психологическим испытанием. Как вы провели это время?
Иван Вырыпаев: У меня появилось очень много работы в связи с тем, что я Okko Театром занимаюсь, а это в том числе и онлайн-структура. Конечно, вся наша офлайн-деятельность остановилась, однако мы быстро перестроились — сделали два фильма, три проекта, концерты, развернули образовательную деятельность. А поскольку у нас команда маленькая, около пяти человек, то я попросту зарылся в работу. Единственное, что немного странно и сюрреалистично — я при этом нахожусь у себя дома, вижу семью. Но я очень устал от интернета. Я даже не испытал этого волшебного чувства, о котором многие говорили во время карантина: «О, я наконец-то остановился, наконец побыл наедине с собой».
Но, хоть я и все время работал, у меня все равно было больше времени на себя, поскольку переезды отменились. Это время я проводил с семьей, занимался йогой, спортом, гулял по лесу с дочкой.
Пандемия, с одной стороны, означает непременные сложности в реализации любой командной задачи, с другой — привлечение внимания к онлайн-проектам, потому что, грубо говоря, люди сидят по домам. В работе Okko Театра она стала больше позитивным или негативным фактором?
С одной стороны, вы правы, конечно, востребованность того, что мы делаем, выше, потому что людям чаще стало нечего делать, и они могут посмотреть что-нибудь в Okko. Вообще, любой стриминговый сервис выиграл в этом. С другой стороны, суть Okko Театра заключалась в том, что то, что вы можете увидеть на экране, также показывают вживую, и это связанные вещи. Живая часть проекта у нас пострадала. Нам единственное, что удалось сделать — театральную премьеру спектакля UFO, и это была одна из немногих премьер во всей Москве. Был совсем небольшой промежуток времени, в который позволили приоткрыть сцену.
А сейчас мы снова не играем, хотя еще можно играть на сцене — просто мы частный театр, у нас нет государственных дотаций. В отличие от других театров мы должны платить и за аренду, и актерам. При этом залы можно наполнять только наполовину, да и сами люди боятся приходить из-за ограничений, билеты упали в цене. Все частные театры уже не окупаются.
У нас отменились очень хорошие гастроли в Санкт-Петербурге, мы с художественным руководителем Александринского театра Валерием Фокиным придумали замечательный проект на малой сцене — четыре спектакля, образовательная программа, встреча со зрителями… Мы так долго это готовили, и, к сожалению, из-за высоких рисков пришлось попросту все отменить. Привезти сейчас 40 человек в Санкт-Петербург, подвергать их опасности… К тому же все в любой момент могут прикрыть, и гастроли не состоятся. А это большие деньги. Мы приняли решение отменить офлайн-проекты, и это меня, конечно, не радует.
Отвечая на ваш вопрос — мы не целостны. Но, слава богу, у нас, в отличие от наших пострадавших театральных коллег, есть хоть половина проекта
Иван Вырыпаев
Кадр: фильм-спектакль «Интертейнмент»
Помимо UFO, в офлайне вы еще и «Интертейнмент» успели поставить. Я и премьеру видел, и видеоспектакль — для вас, как я понимаю, эти вещи отличаются чуть ли не на каком-то метафизическом уровне. В чем эта разница заключается?
Спасибо, это правда очень важный вопрос. Мы исходим из того, кто наш зритель, для кого мы делаем спектакль. С настоящей сцены я вижу зрителя в зале, понимаю, что работаю для этих конкретных людей. Когда мы делаем это в мультимедийном сервисе Okko, так называемый видео- или киновариант, то у нас вместо целого зрительного зала только один зритель, который, скорее всего, смотрит это дома на диване. И это в любом случае уже кинопродукт, ты делаешь его по законам фильма. Это точно не театр, это театр в кино. Поэтому обычная съемка театральных спектаклей, как она чаще всего встречается, тут не подходит, поскольку это просто демонстрация продукта, созданного для совсем другого пространства. Нужно создавать его заново.
В кино можно показать больше мест действий, сделать монтаж, приблизиться к актеру. В театре ты всегда, как говорится, «на общем плане», монтаж там происходит за счет света, компьютерной графики, других компонентов. Этот набор компонентов определяется тем, для кого ты играешь.
В интервью в начале года вы говорили о сложности донесения концепции видеоспектакля, фильма-пьесы команде, с которой вы будете работать. Удалось ли вам воплотить этот формат на сто процентов, как вы задумывали, или пришлось переосмыслить его?
Мы очень многое переосмыслили. Мы с коллегами, которые мне очень помогают — это и моя команда, и команда Okko, — нашли очень интересный формат, и в следующем году мы попытаемся его воплотить. Этого еще не произошло — я не могу вам сказать: «Идите на Okko, посмотрите на это». Во-первых, тот же UFO мы делали из-за пандемии. У нас не было этой постановки в планах, это моя старая пьеса, и работать мы над ней решили только из-за легкости в реализации — это монологи.
Мы хотим делать полноценные спектакли-фильмы с большим числом людей, разнообразными интерьерами. Наш следующий проект очень интересный — называется «Сибирь», действие происходит в тайге. Мы все эти декорации собираемся искусственно воссоздать, потом будем переносить это на сцену. Люди смогут смотреть живой фильм на сцене и снятый театр в фильме. Это в каком-то смысле маркетинговая игрушка, но в ней есть и смысл для искусства — если нам это удастся, мы покажем театральному сообществу путь, которым можно пойти в случае таких катастроф, как пандемия коронавируса. Но даже без нее театр должен расширять потенциал своего зрителя, учитывая, что технологии сегодня это позволяют. Но не просто снять свой спектакль, а изготовить его заново.
Мне кажется, при помощи Netflix случилась важная вещь, о которой мало кто говорит
Иван Вырыпаев
В коммерческом кинематографе всегда превалировала американская продукция, за ней — британская. Кто из нас смотрит какие-нибудь сербские или польские сериалы? Их нужно где-то искать в интернете. А сейчас хорошие венгерские, немецкие сериалы быстро становятся популярными. Польский «Ведьмак», например, русский сериал «К озеру» (To the Lake, в русскоязычном варианте — «Эпидемия» — прим. «Ленты.ру») — люди получили легкий доступ к международному кинематографу. Netflix создает для этого площадку, мы, по сути, сели в один большой кинотеатр.
Конечно, в театре онлайн никогда не заменит полностью офлайн, и нет такой цели на самом деле. Но есть возможность — для людей с особенностями развития, например, или для людей из удаленных городов. Поэтому я за такие возможности и не боюсь их.
Иван Вырыпаев
Фото: @okko.theatre
О грядущих проектах Okko Театра — какой из них волнует вас больше всего?
Меня волнуют все проекты! Но мне особо дороги «Сторителлинг» и «Просвещение». Первый — это проект Алексея Розина и Ильи Барабанова, очень интересных актеров. Я их давний поклонник, они всегда делали много интересного в форматах сторителлинга и стендапа. Я преклоняюсь перед стендап-комеди, мне кажется, это высший пилотаж театра, это гораздо сложнее, чем играть роль. Проект, который они придумали — чисто их идея, — рассказывать классику своими словами, не перевирая при этом сюжет. Их первая работа — по «Преступлению и наказанию», в будущем мы хотим запустить серию таких проектов. Это и театр, и образование — может, школьнику, посмеявшись, захочется книжку перечитать!
Барабанов и Розин в первую очередь актеры — вы как-то курировали их проект, вносили свои идеи?
Они и актеры, и соавторы проекта. Мы участвуем в нем как продюсеры, они нам рассказали идею, а мы как могли включились в помощь. Моя роль тут чисто продюсерская, мы их профинансировали. Конечно, они все время спрашивали мое мнение, мы им давали какие-то советы, но их было немного — авторы четко знали, что хотят сделать. А нам все это настолько нравится, что мне и не хотелось бы присваивать заслуги в этом проекте. Мы просто позволили ему случиться.
Концепция «Сторителлинга» — пересказ классики современным языком или переосмысление с позиции современности?
Это именно что пересказ классического произведения без какого-либо изменения сюжета несколько комедийным, ироничным языком. Все это с юмором сделано — за час рассказывают достаточно пафосное «Преступление и наказание». Но при этом с огромным уважением к автору, все там хрестоматийно, сюжет сохранен. Заходит на ура, возможно, для слегка ленивых людей. Если бы учителя в школах так рассказывали, возможно, уровень литературного образования был бы очень высоким. (Смеется.)
Сайты с кратким пересказом произведений были, помню, очень популярны в школе, сам грешил таким.
А в этом случае он сделан актерами и с любовью к автору! Это не просто сухой пересказ.
Второй долгожданный проект, который мы просто «выносили» и который запустился сегодня, — курс лекций «Театр как модель Вселенной» о природе вещей. Мы говорим в нем о театре, но он не для театралов — там объясняется, что такое Вещь, почему она важна, кто такой Мастер, как создавать Вещь. В проекте участвуют многие выдающиеся мастера, как наши, так и зарубежные. К примеру, в одном курсе появятся архитектор Юрий Григорян, величайший индийский мастер индийского танца Кутияттам Уша Нангьяр. То, что она рассказывает, — удивительно. Там будут лекции о медитации от буддийского мастера, о навыках осознанности от Вити Ширяева. Мне кажется, это правильный, современный подход — когда рассказываешь об узкой, специализированной теме, нужно расширять ее.
Студенты во всем мире деньги платят за лекции вроде «Откуда пошла фотография» или «Как появились первые презервативы» — узнавая о каких-то посторонних вещах, ты познаешь и планету, и себя
Иван Вырыпаев
Спектакль UFO
Фото: okkotheatre.ru
А какой должна быть степень театральной прошаренности для слушателей такого курса?
Практически нулевой. Мы пришли к такой концепции — идут шесть моих основных лекций, к каждой есть дополнительная лекция с еще одним спикером. Я говорю о театре, будто передо мной человек, который вообще не знает, что это такое. Даже несколько банально рассказываю. Потому что, возможно, мы настолько уже привыкли к определенному пониманию театра, что наш взгляд замылен, а театр уже совсем чем-то другим стал. Такое часто в жизни встречается — мы порой шаблонно смотрим на вещи, думая, что все о них знаем. Но стоит только обновить свое знание, и окажется, что это что-то совсем другое. Это оживляет наше отношение к вещи.
Дальше мы ждем выход фильма «Алиса. Волнение» об актрисе Алисе Фрейндлих к ее дню рождения в декабре. Это документальный фильм ее внука Никиты Владимирова. Алиса Бруновна — человек достаточно закрытый для прессы, но благодаря тому, что за фильм взялся ее внук, она позволила ему заснять на камеру неизвестную сторону ее жизни.
Проект Okko Театр полностью переходит в подписку Okko, что это означает для проекта, для вашей работы?
Мне это решение очень нравится. Мне кажется, что идея покупки отдельного билета, как в кинотеатре, была немного сложновата. Да и по-человечески мне подписка как-то ближе — ты заходишь на сайт и смотришь все, что тебе нравится. В ином случае тот же курс лекций пришлось бы продавать либо пакетом, либо посерийно.
На деле то, как будет выглядеть Okko Театр, еще решается. Я думаю, нам нужен еще минимум год, чтобы понять, где его место. Мы идем к тому, что у нас появится отдельная страница со своим входом, но для этого нужно больше продуктов — свыше 15, 20. У нас пока такого количества нет.
Какое достижение за год работы Okko Театра было самым важным для вас?
То, что во времена пандемии мы смогли переориентироваться. Мы не пропали. У нас был честный, длительный бизнес-план, который — бум! — за секунду развалился из-за коронавируса, и мы в течение месяца очень сложной работы смогли наметить другой план. Кому-то наш выход покажется скромным, но на фоне того, что мы вообще могли пропасть, как и все остальные, это огромное достижение.
Проект Okko Театра «Короче: Преступление и наказание»
Фото: okkotheatre.ru
Как аудитория восприняла уже вышедшие проекты?
Очень хорошо! У меня, допустим, есть театральная аудитория во Владивостоке, которая про меня знает хорошо, но не может посмотреть мои спектакли по разным причинам — не только из-за пандемии, но и просто из-за цен на билеты на самолет, и цен на билеты в театр. Надеюсь, что сам Okko очень нами доволен, тем, как мы его позиционируем, и наша цель сейчас — сделать больший доступ к нашему продукту. Я думаю, подписка этому поможет.
У нас в планах много идей — это ни в коем случае не театр Ивана Вырыпаева, впереди следующий сезон с проектами других авторов. Мы будем делать проект с Валерием Фокиным и его новым спектаклем, с польским театральным режиссером Войтком Урбаньски, с ребятами из Иркутска. Представим широкую театральную картину. Мы хотим сделать театр доступным!
Речь идет об уже поставленных спектаклях?
Нет, пока философия Okko Театра — оригинальный контент. Мы можем взять что-то готовое, но тогда оно станет нашим — мы его спродюсируем, он выйдет под маркой «Okko представляет». Мы, можно сказать, знак качества на него ставим.
Удачи в начинаниях, надеемся, что театр не умрет в офлайне из-за коронавируса!
Не умрет! Нас еще с жадностью будут ждать и еще сильнее ломанутся туда. Главное — актерам это время пережить.