Михаил Асанкин: Актер – это диагноз

На интервью актер театра и кино Михаил Асанкин пришел в камуфляжной форме. Поймав мой удивленный взгляд, пояснил: «Возвращаюсь с кадетских военно-полевых сборов». Офицер из нашего героя мог бы выйти отменный, но так уж сложилось, что служивых людей он играет только на экране. А еще играет оперов и бандитов.

– Михаил, как вас, служителя Мельпомены, к кадетам-то потянуло?

– Год назад друзья из казачьего городского отдела попросили возглавить в школе № 60 кадетский класс в качестве офицера-воспитателя. Преподаю основы военного искусства: фланкировку шашкой, нагайкой, верховую езду, основы рукопашного боя, владение оружием. В армии, кстати, был лучшим стрелком во взводе, входил в тройку лучших снайперских меткачей. Да и сейчас из трех выстрелов в тридцатку попадаю.

– У вас что, в роду и казаки были?

– Дед по материнской линии Николай Иванович Асанкин жил в знаменитой станице Вешенской. Вот почему я с казаками в свое время и пересекся. Гены. Кровь позвала. Они меня и медалью Дмитрия Донского наградили за патриотическое воспитание молодежи. Надеваю ее и еще парочку, когда охраняю крестные ходы.

– И все же вернемся к кино. Сколько ролей удалось сыграть?

– 25 – 30. Недавно вернулся со съемок сатирической комедии «Домашний арест». Это проект ТНТ. Автор сценария и продюсер Семен Слепаков, а режиссер Петр Буслов, тот, что снял «Бумер». Мы с актером Волковского театра Русланом Халюзовым играем санитаров, которые забирают главного героя в психушку. Он баллотируется в губернаторы и готовится к встрече с президентом. Текст очень смешной, Слепаков, видно, постарался.

– А из уже вышедших картин какую можете отметить? 

– Пожалуй, сериал «Слепая» на ТВ-3. Мой герой терпит фиаско в семейной жизни и обращается к гадалке. Тут, кстати, сбылась моя главная мечта – попробовал себя в роли героя-любовника.

– Ну и как?

– Я в восхищении! Главное было выйти из образа, когда прозвучала команда «Стоп!». Как там говорится, «смыв с лица актерский грим, не забудьте разгримировать свою душу». Моей напарницей была юная актриса МХАТа. Целовались мы по-настоящему, и, надеюсь, судьба сведет нас вновь!

– А если вспомнить другие съемки? Смешные случаи были?

– Да, но большей частью не очень смешные. Взять хотя бы «Земского доктора» с Ольгой Будиной в главной роли, где я играл пациента – бывшего зэка. В сценарии было написано, что на приеме я начинаю грубить докторше. А на деле режиссер захотел, чтобы я чуть ли не изнасиловал ее в кабинете. Кажется, и сама Будина была не готова, что режиссер засунет мою правую руку ей под юбку. И вот, лежа на кушетке, я пытаюсь привлечь к себе хрупкую Ольгу, и она с размаху бьет меня по лицу. Причем камера стоит у нее за спиной, и она постоянно промахивается. Тогда я ей и говорю: мол, давай бей по-настоящему. И она начинает лупить от души. В итоге все лицо в синяках, пришлось грим накладывать.

– Ваша самая любопытная роль?

– Ведущего в документальном фильме «Ярославль.­ Тайна тысячелетия». Я потом шутил, что сыграл Парфенова. Если серьезно, много нового для себя открыл. Еще для меня стал настоящим шоком размер сценария – 90 печатных листов! И все это нужно было осмыслить.

– А столичные вузы пытались штурмовать?

– Открою вам секрет: 3,5 месяца проучился в Щепкинском училище, на курсе у Юрия Соломина, и был отчислен. Юрий Мефодьевич – уходящая натура, живое воплощение московской интеллигенции. Человек старой закалки. Студенты в узких кругах называли его «адьютант его превосходительства». Он благородный не только на экране, где играл офицеров, но и в жизни. Много лет спустя довелось с ним встретиться на юбилее Терешковой, который я вел в Москве. Юрий Мефодьевич был среди гостей, но меня не узнал.

– Своих однокурсников по Щепке помните?

– Приезжал на дипломные спектакли ребят, с которыми учился. А в целом выпуск пришелся на начало 90-х, и судьба большинства выпускников незавидна. Помню, была такая Алла Клюка, одно время мелькала на экране, а потом уехала на Запад.

– Со столицей, значит, покончили раз и навсегда?

– Знаете, по натуре я человек домашний, даже провинциальный, и Москва меня бы не приняла.

– Зато в Ярославском театральном институте вы учились с упоением.

– О да! На вступительных экзаменах читал что-то из военной лирики и пел бернесовские «Шаланды, полные кефали». 

– Не могу не спросить про Бернеса. Чем был обусловлен такой специфический репертуар?

– Обожаю море! Мой папа служил на Черноморском флоте и мечтал видеть меня моряком. Я и поступил в Мурманское мореходное училище. А через год написал рапорт об отчислении. Тоска по дому заела, да и точные науки мне, гуманитарию, давались с трудом. Потом была служба в космических войсках, на знаменитом Плесецком космодроме. Именно тогда, запуская военные спутники на орбиту, всерьез задумался об актерской карьере. Устроился в Волковский театр машинистом сцены. Тогда же состоялся мой дебют. В легендарном спектакле «Царская охота» с Феликсом Раздьяконовым в главной роли сыграл петровского солдата. 

– Но ведь были времена, когда вы уходили из театра?

– Да, отыграв в ТЮЗе два сезона – в основном доставались возрастные роли, попрощался с ним. Повторюсь, в лихие 90-е людям было не до искусства. Чтобы прокормить семью, решился на службу по контракту. Сгоряча хотел поехать в Чечню, но от рискового поступка отговорил военком. Так вместо Грозного попал в отдельный батальон авиации сухопутных войск воздушной разведки, базировавшийся в Карачихе. Отвечал за содержание, хранение и сопровождение самолетов-беспилотников.

– В театр после этого так и не вернулись?

– Увы. Как-то, услышав мой голос, меня попросили почитать рекламу на радио «Мелодия». Там я освоил все должности: был и корреспондентом, и ведущим, и редактором, и главным редактором. Часто в гостях бывали звезды. После того как радио закрылось, устроился преподавать в театральный институт.

– Значит, с театром покончено навсегда?

– Отчего же? Второй год тружусь педагогом-ассистентом театра-студии «Балаган», которую возглавляет мой любимый педагог, режиссер щукинской школы Юрий Владимирович Спиридонов. Благодаря ему и состоялась моя первая встреча с театром. Именно в «Балаган» я пришел после армии. Сейчас в возрожденной студии репетируем спектакль по произведению Маркеса «Очень старый человек с большими крыльями». Мне отведена роль отставного военного, полковника Хосе, переживающего душевную драму, которому предстоит сделать выбор между приказом и совестью. Премьера состоится осенью.

– Идеальная роль для вас?

– Раньше хватался за все, но с годами стал более избирателен. В первую очередь интересуюсь материалом. Хочется сыграть социального антигероя, это амплуа сейчас практически не звучит. Последняя удачная попытка была у Кости Хабенского в картине «Географ глобус пропил». Это человек, который страдает от личной несостоятельности, несамоуспокоенности, не благоденствует по поводу того, что у него все есть.

– Вы такой?

– Вовсе нет, скорее наоборот. Считаю себя вполне удачливым и счастливым. На шестом десятке лет сожалеть о чем-то не мудро и недальновидно.

– Своих детей хотели бы видеть актерами?

– Никогда! Всячески отговаривал от этого. Старший сын Даниил филолог, учится в магистратуре Московского педуниверситета. Специализируется на скандинавской литературе. В армии не служил, но обязательно это сделает, бегать от нее не будет. Кстати, 7 лет назад он подавал документы в школу-студию МХАТ, но передумал. У дочки Марии, ей 20, были актерские задатки. Вся в маму, актрису Волковского театра Наталью Асанкину. Но в прошлом году ей не удалось поступить во ВГИК на сценарный факультет. Хотела также в Литинститут на прозу, но и тут не хватило баллов. Маша учится на дизайнера. А в свободное время пишет очерки, рассказы.

– Что вы пожелаете тем, кто делает первые шаги в актерской профессии?

– Тут я, наверное, скажу избитую фразу, которая тем не менее подтверждается практикой жизни. Если есть хотя бы один процент, чтобы не идти в актеры, – не идите. Актер – это диагноз, образ жизни, человек сам себе не принадлежит. Отсюда столько сломанных судеб.

Автор
Анастасия Соловьева Фото Ирины Штольба
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе