Князь Мышкин играет в кораблики

Эймунтас Някрошюс впервые обратился к Достоевскому

Фестиваль "Сезон Станиславского" еще продолжается, но главное событие фестиваля и нынешней театральной осени уже произошло. Эймунтас Някрошюс показал в Москве спектакль "Идиот", поставленный в театре Meno Fortas. Работа литовского мэтра открывает новую страницу в истории театральных интерпретаций Достоевского.

Приехав в Россию, князь Мышкин (Даумантас Цюнис) встречается с очень странными и чем-то похожими на него людьми. Фото: ИТАР-ТАСС  

Легендарный фильм Ивана Пырьева "Идиот" и культовый спектакль Георгия Товстоногова в БДТ, в сущности, рассказывали об одном и том же. Их героем был идеальный, прекрасный и наивный князь Мышкин. Он был похож на ребенка и просто не осознавал умственной и нравственной ординарности окружающих. Эта трактовка стала эталоном. На нее равнялись все режиссеры, обращавшиеся к "Идиоту". Конфликт между положительно прекрасным человеком и несправедливым обществом просочился даже на балетную сцену.

В спектакле Някрошюса его нет и в помине. Сумрачный литовский гений ставит "Идиота" нашего времени. Максимально приближенно к авторскому замыслу, но свободного от пафоса, надрыва и привычных конфликтов. Прорваться сквозь хитросплетения страстей Достоевского помогает игра. Князю Мышкину здесь просто не с кем конфликтовать. Его окружают такие же, как он, странные люди, похожие на смешных чудиков или на детей. Они размахивают руками, как птицы. Если хотят кого-то ободрить, то мелкими, кошачьими движениями дотрагиваются до плеча этого человека, снова и снова гладят его по голове.

Чудики затевают игру с самого начала спектакля. Ведя первый, судьбоносный разговор о Настасье Филипповне, Рогожин (Сальвиюс Трепулис) с удовольствием возит Мышкина (Даумантас Цюнис) по сцене. Веселая суета выгоняет со сцены привычные для этого разговора интонации. Някрошюс изгнал их со сцены. Любая ситуация в его "Идиоте" будет поводом для игры. Даже в финальном объяснении Аглаи и Настасьи Филипповны Рогожин будет весело кувыркаться на столе. Настасья Филипповна тоже пару раз кувыркнется. Все главные герои молоды; кажется, что они по возрасту даже моложе, чем у автора.

В общем, впору вспомнить евангельское "будем как дети".

Да только мешает откровенная режиссерская ирония.

Чудики живут в игрушечном Петербурге. Чтобы показать разводной мост, Някрошюсу достаточно двух чемоданов и бумажного кораблика. Мышкин с удовольствием его пускает. Условный образ города призрака создают детские кроватки с железными спинками (сценография Марюса Некрошюса). Они похожи на перила петербургских мостов и одновременно на могильные решетки.

Эта необычная форма не убивает страстей, без которых невозможно представить себе постановки "Идиота". Только актеры выражают их совсем не по-театральному. Кажется, что они вообще ничего не переживают, по крайней мере внешне. Но при этом зрители почти физически чувствуют энергию и агрессию, исходящую в некоторых сценах от Рогожина. Порой кажется, что от Настасьи Филипповны (Эльжбиета Латенайте) сейчас полетят электрические искры. А Аглая Епанчина (Диана Ганцевскайте) впервые в жизни влюбилась и отчаянно боится себя и возникшего у нее чувства.

Някрошюс поставил все сцены, связанные с основными сюжетными линиями романа. Спектакль длится пять с лишним часов, но время пролетает незаметно. Режиссер мог бы поставить и остальные сцены, оставшиеся за рамками его "Идиота". И в нашем, и в зарубежном театре есть спектакли, идущие целый день или несколько вечеров подряд.

Доктор наук, профессор РАТИ имени Луначарского, театральный критик Видас Силюнас: "Някрошюсу приходится переводить Достоевского на более отдаленный от автора язык"

Любой талантливый спектакль предполагает оригинальную трактовку. Иначе зачем ходить в театр? Возьмите гениальный роман и прочтите его дома. Някрошюс великий режиссер, и, конечно, это его «Идиот», это его Достоевский, и этим он интересен. В спектакле уйма выразительных и задевающих меня за живое метафор. При всей своей кажущейся эзотерической и герметической зашифрованности они задевают самым непосредственным образом. Я не знал, что Някрошюс обратится к Достоевскому. Шекспир ему гораздо ближе. Метафоризм образного языка и условность у Шекспира более явны. У него нет такого детализированного изображения среды, которое так важно и так художественно сильно у Достоевского. Так что Някрошюсу приходится переводить Достоевского на более отдаленный от автора язык, чем когда он переводит Шекспира.

GZT.RU



Назаровой "спектакли някрошюса". Публика, зрители в зале перед началом премьеры спектакля "гамлет".

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе