Кафкианская акробатика

Французский "Тангенс" на Чеховском фестивале

На сцене Центра имени Мейерхольда Чеховский фестиваль, проходящий при поддержке банка M2M, представил спектакль "Тангенс" французской компании "Руки, ноги и голова тоже" в постановке Матюрена Болза. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.


В программе Чеховского фестиваля "Тангенс" выглядел темной лошадкой: в Москве эта группа впервые, имя автора спектакля Матюрена Болза ничего не говорило (он сам приезжал в прошлом году в Россию, но лишь как один из танцовщиков в спектакле Франсуа Верре "Без возврата", показанном на фестивале NET), забавное название компании в программах крупнейших театральных форумов не замечено. Главной теме фестиваля — новому цирку — "Тангенс", судя по описаниям, соответствовал. Но общему настроению нынешнего Чеховского, судя по тем же описаниям, противоречил. В этом году фестиваль — он как раз в эти дни перевалил за экватор, так что можно начинать обобщать увиденное,— сделал ставку на зрелища, приятные во всех отношениях, на симпатичные развлечения для семейного отдыха, самыми распространенными оценками которых оказываются слова "мило", "симпатично", "просто прелесть" и т. д. А тут анонсы вдруг стали пугать: "Спектакль рассказывает о социальной системе, которая глотает наши жизни и выплевывает горы трупов", "Болз работал над произведениями авторов, переживших депортацию и концлагеря...". 

Сценический антураж "Тангенса" обещанному мрачному настроению вполне соответствует. На сцене-помосте устроен какой-то неприглядный уголок нашего мира: вместо задника кривые заборы из рифленого железа, сбоку металлические леса, посредине сцены торчит железный шест и установлено пустое колесо в человеческий рост, а под помостом набросан мусор и видны конструкции и крепления. На помосте устроена прозрачная коробка вроде будки, в которой появлялись актеры и произносили тексты. Судя по подслеповатым титрам, появлявшимся в глубине сцены, тексты эти, с одной стороны, большого значения не имели, а с другой — были взяты именно из воспоминаний жертв несправедливости. Во всяком случае в словах содержались намеки на некое насилие — и в атмосфере спектакля эти намеки словно резонировали и аукались. 

Но вовсе не социальный пафос сделал "Тангенс" одним из главных событий Чеховского фестиваля, а мастерство четырех танцоров-акробатов (среди них и сам Матюрен Болз). И еще удивительное чувство ритма, присущее авторам спектакля, их музыкальный слух (музыку к спектаклю писал венгр Акош Селевени, который работал с Жозефом Наджем), их умение заворожить зрителя. Вскоре после начала действия в помосте обнаружились два "сюрприза" — бегущие дорожки и батут. Действие спектакля буквально соткано из простых движений, собранных в довольно сложные и впечатляющие пластические композиции. Плавное и монотонное движение тел и простых предметов по движущемуся полу — и свободные, стремительные падения-взлеты этих же тел, которые, "отразившись" от батута, вдруг замирают точно в невесомости. Круговое движение барабана, в котором безымянные персонажи то перебирают ногами точно белки в колесе, то, вдруг замерев и зацепившись за деревянные планки, переворачиваются вниз головой — и вертикальные перемещения актрисы Мари Анн Мишель по шесту. Словом, геометрия спектакля — все его, так сказать, внутренние "тангенсы" — продумана и просчитана до мелочей. 

Наверное, можно вычислить среди героев спектакля земных палачей и жертв. Легко предположить и то, что они все время меняются местами. Но, скорее всего, люди в спектакле Матюрена Болза ведут борьбу не с неодолимыми иррациональными обстоятельствами, а с некоей невидимой, неперсонифицированной силой. Франц Кафка среди документально подтвержденных источников вдохновения режиссера не значится, но атмосфера спектакля именно что кафкианская, сколь расхожим бы не казалось это определение. Герои "Тангенса" находятся то в панике, то в оцепенении — и те же самые состояния охватывают зрителя. Конечно, никакого спасения из этого гиблого места персонажам не светит, и чем яростнее они пытаются убежать, выпрыгнуть или как-то выкрутиться отсюда, тем очевиднее тщетность усилий. Машина перемалывает их — и безжизненные тела прямо с транспортера сваливаются в люк. В финале "Тангенса" голый человек с трудом идет через безнадежно сгущающуюся тьму: собственно говоря, это последнее, что каждому может быть гарантировано. 

Коммерсантъ

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе