Для меня спектакль – это музыка

Филипп Гуревич – актёр и режиссёр театра и кино, его спектакли идут в московских театрах – Гоголь-центре, РАМТе, Современнике, и во многих городах России. На РОЗОВФЕСТ приехал спектакль «Житие Спиридона Расторгуева» Няганского театра юного зрителя.

 После спектакля Филипп рассказал РОЗОВБЛОГу, что Нягань – это театральная Мекка, почему его спектакль – это не Шукшин и не деревня, и какие были трудности с табуретками)

Вы – успешный и востребованный актёр кино. Расскажите, пожалуйста, а чем вас привлекает именно театр, и как вы пришли к решению попробовать себя ещё и в режиссуре?

Не могу сказать, что я успешный актёр кино. На самом деле, просто в один момент я понял, что хочу посвятить себя режиссуре. Это произошло примерно через год, как я закончил Щепку (Высшее театральное училище (институт) имени М.С. Щепкина – прим. А.К.). Я готовился и поступал. В начале мне хотелось учиться либо у Женовача, либо у Кудряшова. К Женовачу не поступил, но поступил к Олегу Львовичу (Олегу Кудряшову, профессор, педагог ГИТИСа, руководитель мастерской – прим. А.К.). Это мой осознанный выбор. Мне не хочется сниматься на данный момент в кино, и я крайне редко хожу на пробы. Последний фильм с моим участием вышел четыре года назад. Это было, когда я ещё учился в ГИТИСе. В кино я сыграл одну хорошую роль, на мой взгляд, и этого мне вполне достаточно. Никаких актёрских амбиций у меня нет. Есть определённые амбиции, связанные с режиссурой. Учась на актёрском, я уже задумывался о профессии режиссёра. Режиссура, любовь моя (смеётся).

В одном из своих интервью вы заметили, что важно говорить с детьми на серьёзные темы. Обусловило ли подобное намерение выбор материала в этот раз?

Выбор был обусловлен тем, что директор Няганского театра, Анастасия Геннадьевна Постникова, после того, как увидела мой эскиз на лаборатории в РАМТе (лаборатории режиссёрских эскизов по пьесам-участницам Мастерской детской драмы «10 минус» - прим. А.К.), сказала: «Приезжай к нам в театр. Мы хотим предложить тебе делать Шукшина». Я ответил ей, что ничего не понимаю про Шукшина, и что, мне кажется, после Херманиса (Алвиса Херманиса – режиссёра, поставившего «Рассказы Шукшина» в Театре Наций – прим. А.К.) не нужно делать какого-то другого Шукшина. Она сказала: «Приезжай. Мне кажется, у тебя получится». Потом начались долгие поиски материала. Несколько произведений мне посоветовала Светлана Васильевна Землякова, мой педагог. В том числе и рассказ под названием «Сураз», прочитав который, я понял, что хочу это ставить. (пауза) Но мы ничего не знаем про современную деревню. В самом рассказе есть потрясающие ветхозаветные мотивы, которые меня увлекли. Захотелось соединить шукшинский текст с вербатимом, и мы поехали с этой целью по окрестным деревням Нягани. Поэтому Шукшин в нашем представлении проявляется именно через вербатим. Это очень честный разговор со зрителем. Без заигрываний, без игры «в деревню». И мы говорим про важные человеческие темы, про которые необходимо говорить. В рассказе эти темы заложены, но нам не хотелось идти привычным шукшинским путём, с картузами и цветастыми платьями. Это всё не Шукшин и не деревня. (улыбается)

С какими трудностями вы столкнулись в процессе репетиций спектакля и сложился ли, на ваш взгляд, диалог с труппой Няганского ТЮЗа?

В Нягани просто прекрасные артисты. Они так много работают. К ним постоянно приезжает много режиссёров, у них проходят разного рода лаборатории. Можно сказать, они всё время находятся в тренинге, в поисках. Театры у них тоже разные. Есть и детский, и подростковый, и baby-театр. Они всё время меняются. В целом, работать было здорово и сложностей никаких не возникало. Возникали, разве что, проблемы другого порядка. Нягань находится далеко, а табуретки нужно было заказывать из IKEA в Санкт-Петербурге. (смеётся) То есть были некоторые сложности с логистикой. Нягань – город маленький, но этот театр – настоящая «театральная Мекка». Туда приходят все. Одним словом, не было сложностей…

Вы не только поставили спектакль, но и сами придумали музыкальное оформление к нему. Для вас это было важно?

Для меня спектакль – это музыка. Здесь есть, вероятно, «шлейф» обучения у Светланы Васильевны Земляковой (педагог на режиссёрском факультете ГИТИСа – прим. А.К.). Для меня текст, слово, подтекст – это, своего рода, музыкальная партитура, отвечающая за определённые смыслы и определённые настроения. Я всегда подбираю музыку, и даже если что-то пишется, всё равно оставляю некий референс, как то, на что нужно ориентироваться. Только однажды мне довелось работать с композитором, но часть всё равно была подбором. И недавно у меня был интересный опыт использования живой музыки. Но мы всё равно работаем над адаптацией, и музыканты предлагают свои решения. Либо они, что называется, снимают в ноль, потому что это определённая затея.

Расширив сферу своей деятельности, вы стали театральным педагогом. Насколько вам близка эта область? И что, на ваш взгляд, ключевое в вопросе актёрского воспитания?

Я преподаю в детской студии. Это всё же иная специфика… Но, если говорить про студию, очень важно понимать, что ты не готовишь из этих ребят будущих артистов. Тебе нужно найти с ними диалог, чтобы они заговорили, поняли себя, своё тело, и попытались избавиться от каких-то страхов и зажимов. Чтобы им было легче коммуницировать со сверстниками, с родителями и в школе. А с точки зрения театральной педагогики, это всегда неправильно, когда педагог реализовывает свои режиссёрские амбиции внутри процесса обучения. Это ведь, прежде всего, педагогика, и от тебя требуется научить человека делать какие-то вещи. Научить мыслить, научить говорить. Научить его аппарат быть подвижным. Расшевелить в некотором смысле. Поэтому важно, чтобы педагог не был «вещью в себе». Важен контакт. Безусловно, важны и время, и контекст. Важно не выпадать из современности. Артист должен чувствовать время, в которое он живёт, должен его понимать и осмысливать. Очень важно найти диалог.

Автор
Беседовала Аня Кузьмина
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе