Захар Прилепин: борьба с нашей культурой обречена на провал

«Пушкин, Достоевский, Чехов обыграют все попытки переформатировать русскую культуру», - считает писатель.
«У всех народов, живущих в России, одни и те же представления о чести, достоинстве, порядочности». 
© / Алексей Даничев /РИА Новости


Про Прилепина теперь и не скажешь сразу, кто он. Офицер? Да. Рокер со стажем? Есть и такое. Документалист? И это тоже — в канун Всемирного дня писателя он представил докфильм «Записки о горных нравах», в создании которого принял участие. Но всё же мы ценим его именно как писателя — что подтвердила вручённая ему награда «За сохранение традиций русской литературной школы».


Юлия Шигарева, «АиФ»: Захар, скажите, писатель — он сегодня кто? В XIX в. он был тем, кто совести у читателей не позволял засыпать, в XX в. вдохновлял на свершения. А нынче? Тот, кто развлекает?

Захар Прилепин: Ну, развлекательная литература существовала и в прошлые века. И Вербицкая, сочинявшая романы о свободных женщинах, по тиражам обыгрывала Бунина, Шмелёва и Зайцева, вместе взятых. Поэтому не стоит думать, что сейчас популярная литература для людей (как это сказал наш гарант: «С пониженной социальной ответственностью»?) стала основной. Наоборот, за последние 10 лет произошло отдавливание развлекательной литературы серьёзными книгами. Евгений Водолазкин, Марина Степнова, Алексей Иванов и другие по продажам обыгрывают любую «популярку». Неожиданно за 10-15 лет вдруг выросло поколение, которое жаждет, ищет серьёзного разговора. Поэтому писатели сегодня претендуют и на совесть нации, и раны бередят, и лишаи расчёсывают, и формулируют самые важные вещи.



Пришли как к равным

— Вы приняли участие в создании фильма «Записки о горных нравах», проехали по Кавказу. Нравы, которые вы там увидели, они какие?

— Нравы эти я увидел не впервые — сталкивался с ними раньше в разных обстоятельствах. Бывал там в форме и с оружием в руках. Но впечатления, что сейчас получил в Чечне, Дагестане, Осетии, Ингушетии, они все были удивлённые и радостные. Там есть серьёзная культурная прослойка, есть порядок. А главное — есть ощущение того, что ты находишься в культурном и политическом пространстве своей родины. Нормальный Кавказ я увидел (смеётся).

— Среднестатистический житель русской глубинки к жителям Кавказа относится сегодня со сложной смесью раздражения, высокомерия и страха. А на ваш взгляд, нам есть чему у них поучиться?

— Есть. Солидарности — внутривидовой, внутрицеховой, культурной, социальной. Это сильные, гордые народы, которые тем не менее совершенно осознанно живут в контексте России. Я наблюдаю, что в последние 3 года происходит в Донбассе. Вижу, с каким героизмом ведут себя там ребята из Осетии и Чечни. И у меня в батальоне есть ребята с Кавказа, которые фору дадут любому. Однако совершенно очевидно: это люди Русского мира. Другой вопрос, что кто-то сталкивается на рынках или ещё где-то с такими кавказцами, которые могут и не понравиться. Но вы оглянитесь вокруг и заметите, что на улицах стало в разы меньше этого полукриминального элемента, в тонких ботинках и кожанках, которые слушают свои громкие гортанные песни и ведут себя как хозяева. Произошли взаимные адаптационные процессы. Мы сумели найти общий язык и можем работать вместе.

— Представляя фильм, вы сказали: хочу донести до молодых людей вещи, которые мы сами для себя сформулировали, только работая над этой картиной. Что именно?

— Там много разного... Понимаете, нам кажется, что процессы, которые мы сегодня проходим, случились впервые. А на самом деле во времена Лермонтова, Пушкина или Грибоедова ситуация на Кавказе была куда драматичнее. Они казались нам людьми с другой планеты. Но когда эта русская аристократия получше узнавала горцев, она проникалась к ним симпатией и в каком-то смысле адаптировала для русской культуры их местные персонажи, их нравы. Мой друг Герман Садулаев, писатель чеченского происхождения, уверяет, что Лермонтов — это первый чеченский писатель. И в этом, безусловно, величие России и русской культуры: что мы смогли прийти туда не в качестве людей высшей расы, как европейцы к индейцам, а пришли туда как к равным. В книге «Взвод» я подробно описываю, как правой рукой Дениса Давыдова, героя Отечественной войны 1812 г., стал чеченец. Я знаю огромное количество историй, как они узнавали друг в друге похожие черты: русские аристократы, воины, офицеры и кавказские джигиты. Они вдруг видели: у нас одни и те же представления о чести, достоинстве.

Автор
Юлия Шигарева
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе