© РИА Новости. Виталий Белоусов
В нашей еженедельной рубрике «Слово и антислово» в рамках проекта «Русский язык» мы расспрашиваем известных людей о том, какие слова им нравятся, а какие вызывают отвращение. Сегодня наш собеседник — музыкант Андрей Макаревич.
— По-вашему, какие слова сейчас наиболее важны?
— Я как-то никогда не думал над такими вещами. У меня словарный запас, надеюсь, довольно большой, и выбирать из него несколько каких-то главных — значит сознательно обеднять свою речь.
— Тем не менее какие-то слова становятся для нас более значимыми, обозначают явления, которые в данный момент для нас более важны.
— От частого употребления даже самые хорошие слова забалтываются. Так со многими словами произошло: со словом «любовь» во времена советской эстрады, со словом «патриотизм» сегодня — им так много спекулировали, что оно потеряло приятную окраску. Поэтому я против главных слов: хватит нам всяких главных, и слов в том числе. Нужно думать самостоятельно, и по возможности о хорошем.
— Слова, которые мы произносим, и язык, на котором мы говорим, влияют на нашу реальность?
— Язык влияет на реальность точно так же, как и реальность влияет на язык, с точки зрения квантовой физики. Некоторая быдлизация продолжается, думаю, с 90-х годов. Но сейчас это поставлено на поток. Сначала это было спонтанным явлением, потому что все вырвалось на поверхность, потому что на определенном историческом отрезке нас накрыло свободой, к которой надо быть готовым. А на поверхность вырывается то, что хорошо плавает. А сейчас это установка, видимо, взят курс на население с определенным уровнем сознания. Видимо, считается, что оно более лояльно и им легче управлять. В печали могу констатировать, что они ошибаются.
— «Они» — это власть?
— Ну, в общем, да.
— Что вы имеете в виду, говоря о быдлизации?
— Это язык, на котором с нами разговаривает телевидение. Это стремительное сокращение словарного запаса. Это хамски беспомощное использование в рекламе сленговых молодежных словечек. А пошлость заключается в неуместности: я не имею ничего против сленга, но он хорош там, где он должен жить, а не на экране телевизора. Я не могу слышать этот местечковый говорок, с которым разговаривают герои реалити-шоу: у меня такое впечатление, что специально подбирают людей, владеющих этим акцентом. Мне он глубоко неприятен, потому что это деформация языка.
Меня коробит, когда начинается заигрывание с молодыми людьми на рекламных щитах, типа «оторвись по-быстрому», «закуси по-черному» — такой плохой блатняк неграмотный
— У вас есть какие-то нелюбимые слова?
— Есть бездарное слово "вкуснятина" — оно говорит об отсутствии вкуса у человека, который им пользуется. А вообще сленговые слова, как и матерные, уместны в определенной ситуации, и бороться с ними всякими указами бессмысленно, потому что язык — это живая вещь, и он живет своей жизнью, хотим мы этого или нет.
— Но есть ли какие-то слова, которых вам не хотелось бы слышать вовсе?
— Я их не люблю, поэтому не держу их в голове. Меня коробит, когда начинается заигрывание с молодыми людьми на рекламных щитах, типа «оторвись по-быстрому», «закуси по-черному» — такой плохой блатняк неграмотный. Но если у нас президент использует блатные выражения, чего удивляться.
— Что для вас является индикатором неграмотности в речи?
— Это прежде всего неправильное использование слов и падежей. Первое, что приходит в голову, — «это не играет большого значения».
— То есть вас раздражает неграмотность в чужой речи?
— Разумеется.
— А Пушкин писал, что «без грамматической ошибки» он русской речи не любит…
— Ну, Пушкин сам писал с грамматическими ошибками: у него русский язык был не совсем родной, он по-французски писал без ошибок. Это не мешало писать ему великолепные стихи. Мы тут не Пушкины, к сожалению.
— А любимые слова у вас есть?
— Я похож на идиота, который разговаривает 15 любимыми словами? Такое говорит о словесной ограниченности.
— Что такое для вас свобода слова?
— Это возможность излагать свои мысли, зная, что тебя за это не накажут, если ты не преступаешь закон.
— И такая свобода у нас сейчас есть?
— Есть. Во всяком случае по сравнению с советскими временами она весьма высока.
— Есть ли слова, которые вы хотели бы слышать чаще, темы, на которые хотелось бы чаще говорить?
— Я хотел бы, чтобы люди говорили на замечательном русском языке, на котором пишут наши замечательные русские писатели. Надо просто больше читать и меньше смотреть «Дом-2» и «Каникулы в Мексике».
— А есть ли слова, которые бы вы изъяли из русского языка?
— Я не держу г... в памяти! Зачем все это носить в себе?
— Большое спасибо за интервью, Андрей Вадимович.
— А я могу быть уверен, что это будет дословное изложение? А то некоторые иногда начинают литературно править, а я этого страшно не люблю.
Анна Байдакова
Московские новости