Шедевры — в провинцию
29 марта 2018 ● "Известия"
Руководители ведущих музеев — о том, как познакомить регионы с культурными сокровищами столиц.
Фото: РИА Новости/Сергей Пятаков
Как привезти в регионы России шедевры искусства из столиц? Что лучше — устраивать передвижные выставки, строить филиалы или, может быть, передавать произведения из запасников крупнейших музеев Москвы и Санкт-Петербурга в местные заведения культуры? А возможно, провинция не нуждается в подобных акциях? Известно, что многие региональные музеи обладают своими богатейшими собраниями…
Обсудить эти и другие вопросы «Известия» пригласили генерального директора Третьяковской галереи Зельфиру Трегулову, заместителя генерального директора РОСИЗО, и.о. директора дирекции Государственного центра современного искусства (ГЦСИ) Веру Лагутенкову и заместителя директора Московского музея современного искусства (ММОМА) Алексея Новоселова.
Путь в глубинку
«Известия»: В столичных музеях сосредоточено множество культурных сокровищ. Причем значительная часть их находится в запасниках, то есть остается недоступной широкому зрителю. Каков, на ваш взгляд, оптимальный способ познакомить с ними жителей регионов?
Зельфира Трегулова: Вопрос очень непростой. В каждом отдельном случае подходить к его решению нужно с учетом всех обстоятельств. В каких-то ситуациях имеет смысл создавать филиалы и посылать на длительный срок постоянную коллекцию. Куда-то лучше привозить выставки. Например, в Казань или Нижний Новгород. А вот чтобы отправить выставку во Владивосток, Красноярск, Хабаровск, понадобятся гигантские деньги — прежде всего на страховку. К тому же, зачастую на местах просто нет правильных транспортных компаний. Нам во Владивостоке подогнали залитый водой фургон и предложили туда поставить «Март» Левитана. Естественно, мы отказались и потребовали другой транспорт.
Что касается передвижных выставок, то само это понятие предполагает, что создается одна экспозиция, которая перемещается с места на место. Я же за другой подход — так называемый site specific project, то есть проект, сформированный исходя из специфики конкретного места с учетом имеющейся коллекции, традиций, особенностей аудитории. Поэтому мы очень редко демонстрируем одну и ту же выставку в двух городах, не говоря о большем их количестве.
Пример site specific project — прошлогодняя экспозиция «Гений века» в Казани, куда мы привезли 50 работ высокого качества, в том числе из нашей постоянной экспозиции. Плюс там было 22 работы из собрания Государственного музея изобразительных искусств Татарстана, и некоторые из них даже лучше, чем работы тех же художников из Третьяковки.
Интересно, что раньше в этот музей ходило очень мало людей. Он нуждался в реновации, обновлении выставочной политики и стратегии. В итоге благодаря нашему проекту местные зрители смогли по-настоящему оценить как раз местные работы, из казанского музея. И власти обратили внимание на его проблемы, выделили средства на ремонт.
Алексей Новоселов: У нас есть передвижная выставка Пиросмани, которая имеет региональную историю, она посетила несколько городов. Но нам куда интереснее более творческие проекты, которые бы инициировались региональными музеями и прорабатывались с учетом специфики города. Чтобы запрос был не просто: «Мы хотим показать у себя сольную выставку», а возникали более глубокие партнерские отношения. Этого пока нет.
Вера Лагутенкова: В регионах есть множество замечательных вещей. Но даже если в музее хранится шедевр, считающийся лицом коллекции, требуются колоссальные средства, чтобы сделать полноценную выставку и показать творчество художника во всей полноте и зрелищности. Однако и это еще не всё. Мало привезти картины в регионы. Нужно сделать так, чтобы публика пришла и увидела эти работы. Так что важно ориентироваться на потребности конкретной локации, создавать проекты, учитывающие специфику региона и местной публики. Это как раз site specific project. Недавно я была в Хабаровске. Там прекрасная коллекция — больше 16 тыс. единиц хранения, но нет необходимого количества экспозиционных площадей, где можно было бы показать даже имеющееся.
Генеральный директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Зураб Джавахадзе
«Известия»: То есть одна из проблем — выставочное пространство? Место, куда людям захочется регулярно приходить?
Зельфира Трегулова: Пространство на месте очень важно. Во Владивостоке мы вместе с Эрмитажем, Русским музеем и Музеем Востока создаем совместный международный межмузейный центр. Это очень серьезная работа, но она только начинается.
Алексей Новоселов: Наш музей сотрудничает с центром «Заря» во Владивостоке, но это частная институция, на сегодняшний день единственная, полноценно представляющая в регионе современное искусство. Наше взаимодействие построено на обменах: мы представляем свои проекты у них, через какое-то время делаем совместный проект в Москве. Например, сейчас в Центре проходит выставка «Тимур Новиков и «Новые художники», в основу которой легла концепция большой ретроспективы, прошедшей в 2012 году в ММОМА. А у нас, в свою очередь, можно посмотреть проект-исследование группировки Hero4Hero MANNA, посвященный падению Сихоте-Алинского метеорита в Приморском крае.
Зельфира Трегулова: За последние три года мы участвовали в трех выставках, организованных в этом центре. Всегда соглашаемся выдать туда произведения современного искусства, поскольку они делают очень интересные по концепции выставки. Но важно, что это именно центр современного искусства.
«Известия»: Вывозить в регионы современное искусство проще, чем классическое?
Зельфира Трегулова: Страховка на порядок меньше. И требования к характеристикам помещения. Если мы отправляем Левитана во Владивосток, в здании должны быть вооруженная охрана, климат-контроль.
Вера Лагутенкова: И для классики требуется специальная амортизация при транспортировке. Тогда как произведения современного искусства зачастую можно не вывозить и даже не хранить в запасниках. Гигантские инсталляция создаются прямо на месте по фотодокументации и подробному описанию. В этом заключается одна из особенностей, удешевляющих организацию выставки: не требуется такая дорогая страховка. С другой стороны, всегда возникает проблема будущего таких произведений, потому что после выставки их, как правило, приходится уничтожать или разбирать.
Подлинники или копии
«Известия»: Понятно, что многие провинциальные музеи не могут разместить у себя столичные шедевры. Но современные технологии позволяют сделать хорошие копии. Можно ли рассматривать их как вариант для музеев, где нет подходящих условий для подлинников?
Вера Лагутенкова: РОСИЗО этим занималось. Проект назывался «Место встречи с искусством». Возили принты по стране, в том числе в те уголки, где есть выставочные залы, но не выполнены музейные нормы. Для художника, который знает, как пахнет краска, как она накладывается кистью или мастихином, восприятие подобных полотен равнозначно восприятию клеенки. Но летом прошлого года в Хвалынске дети, не знавшие, кто такой Петров-Водкин, увидели принты на холсте и узнали гору Каланча, с которой они на велосипеде катались. Для них это было «эффектом 5D»: увидеть родные места в изображениях своего земляка. Так что это работает как ликбез.
Сейчас большой популярностью пользуются мультимедийные 3D-проекты — например, когда показывают анимированные и увеличенные во всю стену полотна Ван Гога. Это заинтересовывает людей, но снижает уровень отношения к этим произведениям, превращает их в фан-поход, развлечение. Увидев 40-минутную проекцию про Микеланджело, они потом приезжают в Рим, смотрят фрески Сикстинской капеллы и не воспринимают их — оригинал оказывается для них менее зрелищным. Тускнеет по сравнению с мультфильмом, который они увидели под музыку.
Алексей Новоселов: Важно подавать это как образовательный проект, подчеркивать это. Не стоит преподносить подобные вещи как замещение оригинала. Должна быть честность в общении со зрителем.
Зельфира Трегулова: То, что называется музейным бумом, связано с усталостью от изображения на экране гаджета и ощущаемым изнутри импульсом стать перед оригиналом. В чем ужас мультимедийных проектов? Я не зря использую такое сильное слово. Люди начинают думать: «Я понял, что это такое». А они не поняли ничего! Это, наоборот, искажение концепции и идеи произведения, когда картинка импрессиониста увеличивается для стены в шесть метров высотой. При всех современных способах воспроизведения, когда можно увеличивать без потери качества, всё равно ничто не заменит возможности находиться перед подлинным полотном или художественным произведением. Про скульптуру я вообще молчу.
Если у нас всё получится, мы начнем работать с виртуальной реальностью. Не мультимедийной, а именно виртуальной реальностью. Это будет проект, который позволит глубже понять особенности творчества художника и самому в какой-то момент стать «соавтором», сохранив то, что ты сделал в духе Гончаровой или Малевича, и выставив это в Instagram.
И всё же общение с оригиналом не заменит ничто, люди сегодня начинают это очень хорошо понимать. Если копии сделаны того же размера, что оригиналы, люди поймут, какова конфигурация этого произведения, и не более. Это в гораздо большей степени информация, чем диалог и внутреннее единение с художественным произведением. А если нет облагораживания души, катарсиса, тогда зачем это нужно?
Везти или отдавать
«Известия»: Такая постановка вопроса вынуждает вернуться к теме выставочных пространств. Насколько региональные музеи приспособлены для демонстрации подлинников высочайшего класса?
Зельфира Трегулова: В большинстве случаев помещения подходят лишь отчасти. Даже недавно построенные здания в регионах всё равно не идеальны, потому что строители не понимают, зачем нужно соблюсти все требуемые параметры, считают это блажью какой-то. «Какое значение — несколькими градусами теплее или холоднее?». Но вот немного другая температура, уровень влажности — и на красочном слое уже появляются трещины… Готовя выставку в Казани, нам пришлось перестроить залы, установить совершенно новый свет, улучшить климатические показатели.
Есть хорошие музеи, но располагающиеся на первом этаже жилого дома. Нормы и требования Министерства культуры не позволяют привозить произведения многомиллионной стоимости в такие пространства, даже забранные решетками.
Сейчас обсуждается вопрос о создании в регионах многофункциональных музейно-культурных центров, в которых можно будет объединить пространство для выставок, место для проведения лекций, показа кино, проведения концертов. Музей сегодня становится многопрофильным художественным центром.
Заместитель директора Московского музея современного искусства (ММОМА) Алексей Новоселов
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Зураб Джавахадзе
«Известия»: В прошлом году президент ГМИИ им. Пушкина Ирина Антонова сказала: «Большие музеи переполнены художественными ценностями, приходится всё время строить запасники. Если бы вы спросили меня, что делать, я бы ответила: «То, что сделала революция, когда в регионах появилось огромное количество новых музеев». Если сейчас хватит ума, совести и честности сделать музеи с постоянными экспозициями в регионах, тогда целые поколения войдут в искусство по-другому». Вы согласны с этой позицией?
Зельфира Трегулова: И да и нет. Мы серьезно думаем в том числе и о филиале во Владивостоке. С учетом того, сколько стоит каждый раз отправлять выставки из Москвы во Владивосток и обратно, насколько это рискованно при отсутствии во Владивостоке специализированной транспортной компании с фургоном на подвеске, с опытными упаковщиками…
Но давайте посчитаем. В фондах Третьяковской галереи всего около 180 тыс. произведений. Осенью 2018 года у нас формируется шесть выставок, где активно задействован материал передвижников, самый востребованный сейчас в Третьяковской галерее. И мы понимаем, что нашего собрания просто не хватает, чтобы сформировать эти выставки.
Поэтому если мы начнем отправлять в регионы на постоянное хранение действительно важные вещи, мы столкнемся с тем, что не сможем делать ни международные проекты, ни региональные выставочные программы. Здесь всегда нужен дифференцированный подход. Вещи должны жить и показываться людям. Здесь я с Ириной Александровной согласна. Но боюсь, если центральным музеям опять придется делиться своими коллекциями с регионами, это будет иметь достаточно печальные последствия.
Надо знать музейщиков: любая история с передачей чего-то куда-то — ящик Пандоры. Я понимаю, что в том же Владивостоке это будет филиалом Третьяковской галереи, но всё равно это местное юридическое лицо.
Вера Лагутенкова: Добавлю, что у музейных хранителей в отношении коллекции есть синдром дракона, который должен охранять свое сокровище. Хранитель чувствует себя в долгу перед последующими поколениями за сохранность доверенных ему произведений.
Алексей Новоселов: Мне кажется, мы недооцениваем богатство региональных музеев. В миллионных городах многие жители ни разу не были в городском художественном музее. Привлекать публику работами из столичных музеев или громкими выставками — не самый правильный выход. Важно воспитывать культуру показа, проводить работу со зрителем, организовывать пространство, в котором музей находится. Фонды многих региональных музеев достойны большего внимания, но не хватает культуры экспонирования, работы со зрителем, образовательной программы, популяризации. Это гораздо важнее, чем обращение к запасникам столичных музеев.
Кадры решают всё
«Известия»: Получается, что проблема — в кадрах на местах?
Зельфира Трегулова: Во Владивостоке мы сразу предложили на базе Дальневосточного университета создать курсы или факультет по подготовке кадров для центра, о котором шла речь, причем по самым разным направлениям.
Поскольку мы какой-то опыт уже наработали, в том числе и в пиаре, и в маркетинге, и фандрайзинге, мы готовы не просто отправлять своих научных сотрудников читать там лекции по истории отечественного искусства, но и учить азам всех необходимых сегодня музейных профессий. Это действительно очень важно, потому что без этого знания они не осуществят необходимый прорыв.
Алексей Новоселов: В прошлом году нас пригласили в рамках фестиваля «Территория. Магадан» сделать в этом городе выставочный проект. Там нет художественного музея, только краеведческий, который более или менее соответствует нормативам. Но условия очень ограничены. То, как там представлена экспозиция, выглядит удручающе. а мы предложили непростую для любого музея выставку Василия Шухаева. Это как раз site specific история, потому что этот художник связан с городом. 10 лет он был там в ссылке, работал в театре. Практически все спектакли этого периода были оформлены им. Это наследие города. Мы шли на такое самоубийственное дело и прекрасно понимали, что требуется для того, чтобы эта возможность появилась.
В частности, требовалось снять постоянную экспозицию музея, чтобы создать новое пространство и разместить там наш проект. Для работы мы позвали архитектора. Нам казалось, это будет воспринято с большим воодушевлением. Но вместо энтузиазма мы увидели со стороны сотрудников музея непонимание — зачем строить новое пространство, застилать ковролином пол, делать специальный свет, снимать постоянную экспозицию в единственном по сути музее в городе, куда жители привыкли ходить с детьми и коллекцией которого все гордятся…
В итоге мы всё сделали, организовали. И произошел слом в головах сотрудников музея и зрителей. Мы теперь обсуждаем следующий проект, и уже совершенно по-другому идет коммуникация, есть понимание и даже запрос на определенное решение по экспонированию. Это пример того, как сделанный проект повлиял и, как я надеюсь, будет влиять на развитие музея и вообще городской среды. К слову, в этом году мы покажем избранные работы из коллекции ММОМА в Воронеже, Красноярске и на Сахалине.
Вера Лагутенкова: Музейщикам нужно проходить курсы повышения квалификации не только в музейном деле — хранении, способах экспонирования, архитектуре выставки, но и в работе с разной аудиторией. Корень проблемы — именно в образовательной сфере. У нас есть количество часов в школах, средних специальных, высших учебных заведениях, посвященных, условно, МХК. Есть программы, которые включают аспекты изучения искусства XX века, но сами лекторы на местах не всегда могут рассказывать по этой программе. Работать с аудиторией именно через образовательные программы, которые могут проходить как на площадке музея, так и в сотрудничестве с вузами.
И.о. директора дирекции Государственного центра современного искусства (ГЦСИ) Вера Лагутенкова
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Зураб Джавахадзе
«Известия»: Нужна ли федеральная программа, чтобы улучшить ситуацию с демонстрацией столичных произведений искусства в регионах?
Зельфира Трегулова: Думаю, что нужна. Мы говорили о создании многофункциональных региональных культурных центров. Это нужно сделать, и это инициатива музейного сообщества. Хотелось бы, чтобы реализация ее прошла со страстью и убежденностью, а не для отчета перед начальством и галочки в документе.
«Известия»: В федеральную программу должна войти и подготовка специалистов?
Зельфира Трегулова: Конечно.
Алексей Новоселов: Да. Это самое важное. А нас побуждать не нужно — мы всегда этим занимались и будем заниматься.
Круглый стол подготовили Светлана Наборщикова, Сергей Уваров
Как привезти в регионы России шедевры искусства из столиц? Что лучше — устраивать передвижные выставки, строить филиалы или, может быть, передавать произведения из запасников крупнейших музеев Москвы и Санкт-Петербурга в местные заведения культуры? А возможно, провинция не нуждается в подобных акциях? Известно, что многие региональные музеи обладают своими богатейшими собраниями…
Обсудить эти и другие вопросы «Известия» пригласили генерального директора Третьяковской галереи Зельфиру Трегулову, заместителя генерального директора РОСИЗО, и.о. директора дирекции Государственного центра современного искусства (ГЦСИ) Веру Лагутенкову и заместителя директора Московского музея современного искусства (ММОМА) Алексея Новоселова.
Путь в глубинку
«Известия»: В столичных музеях сосредоточено множество культурных сокровищ. Причем значительная часть их находится в запасниках, то есть остается недоступной широкому зрителю. Каков, на ваш взгляд, оптимальный способ познакомить с ними жителей регионов?
Зельфира Трегулова: Вопрос очень непростой. В каждом отдельном случае подходить к его решению нужно с учетом всех обстоятельств. В каких-то ситуациях имеет смысл создавать филиалы и посылать на длительный срок постоянную коллекцию. Куда-то лучше привозить выставки. Например, в Казань или Нижний Новгород. А вот чтобы отправить выставку во Владивосток, Красноярск, Хабаровск, понадобятся гигантские деньги — прежде всего на страховку. К тому же, зачастую на местах просто нет правильных транспортных компаний. Нам во Владивостоке подогнали залитый водой фургон и предложили туда поставить «Март» Левитана. Естественно, мы отказались и потребовали другой транспорт.
Что касается передвижных выставок, то само это понятие предполагает, что создается одна экспозиция, которая перемещается с места на место. Я же за другой подход — так называемый site specific project, то есть проект, сформированный исходя из специфики конкретного места с учетом имеющейся коллекции, традиций, особенностей аудитории. Поэтому мы очень редко демонстрируем одну и ту же выставку в двух городах, не говоря о большем их количестве.
Пример site specific project — прошлогодняя экспозиция «Гений века» в Казани, куда мы привезли 50 работ высокого качества, в том числе из нашей постоянной экспозиции. Плюс там было 22 работы из собрания Государственного музея изобразительных искусств Татарстана, и некоторые из них даже лучше, чем работы тех же художников из Третьяковки.
Интересно, что раньше в этот музей ходило очень мало людей. Он нуждался в реновации, обновлении выставочной политики и стратегии. В итоге благодаря нашему проекту местные зрители смогли по-настоящему оценить как раз местные работы, из казанского музея. И власти обратили внимание на его проблемы, выделили средства на ремонт.
Алексей Новоселов: У нас есть передвижная выставка Пиросмани, которая имеет региональную историю, она посетила несколько городов. Но нам куда интереснее более творческие проекты, которые бы инициировались региональными музеями и прорабатывались с учетом специфики города. Чтобы запрос был не просто: «Мы хотим показать у себя сольную выставку», а возникали более глубокие партнерские отношения. Этого пока нет.
Вера Лагутенкова: В регионах есть множество замечательных вещей. Но даже если в музее хранится шедевр, считающийся лицом коллекции, требуются колоссальные средства, чтобы сделать полноценную выставку и показать творчество художника во всей полноте и зрелищности. Однако и это еще не всё. Мало привезти картины в регионы. Нужно сделать так, чтобы публика пришла и увидела эти работы. Так что важно ориентироваться на потребности конкретной локации, создавать проекты, учитывающие специфику региона и местной публики. Это как раз site specific project. Недавно я была в Хабаровске. Там прекрасная коллекция — больше 16 тыс. единиц хранения, но нет необходимого количества экспозиционных площадей, где можно было бы показать даже имеющееся.
Генеральный директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Зураб Джавахадзе
«Известия»: То есть одна из проблем — выставочное пространство? Место, куда людям захочется регулярно приходить?
Зельфира Трегулова: Пространство на месте очень важно. Во Владивостоке мы вместе с Эрмитажем, Русским музеем и Музеем Востока создаем совместный международный межмузейный центр. Это очень серьезная работа, но она только начинается.
Алексей Новоселов: Наш музей сотрудничает с центром «Заря» во Владивостоке, но это частная институция, на сегодняшний день единственная, полноценно представляющая в регионе современное искусство. Наше взаимодействие построено на обменах: мы представляем свои проекты у них, через какое-то время делаем совместный проект в Москве. Например, сейчас в Центре проходит выставка «Тимур Новиков и «Новые художники», в основу которой легла концепция большой ретроспективы, прошедшей в 2012 году в ММОМА. А у нас, в свою очередь, можно посмотреть проект-исследование группировки Hero4Hero MANNA, посвященный падению Сихоте-Алинского метеорита в Приморском крае.
Зельфира Трегулова: За последние три года мы участвовали в трех выставках, организованных в этом центре. Всегда соглашаемся выдать туда произведения современного искусства, поскольку они делают очень интересные по концепции выставки. Но важно, что это именно центр современного искусства.
«Известия»: Вывозить в регионы современное искусство проще, чем классическое?
Зельфира Трегулова: Страховка на порядок меньше. И требования к характеристикам помещения. Если мы отправляем Левитана во Владивосток, в здании должны быть вооруженная охрана, климат-контроль.
Вера Лагутенкова: И для классики требуется специальная амортизация при транспортировке. Тогда как произведения современного искусства зачастую можно не вывозить и даже не хранить в запасниках. Гигантские инсталляция создаются прямо на месте по фотодокументации и подробному описанию. В этом заключается одна из особенностей, удешевляющих организацию выставки: не требуется такая дорогая страховка. С другой стороны, всегда возникает проблема будущего таких произведений, потому что после выставки их, как правило, приходится уничтожать или разбирать.
Подлинники или копии
«Известия»: Понятно, что многие провинциальные музеи не могут разместить у себя столичные шедевры. Но современные технологии позволяют сделать хорошие копии. Можно ли рассматривать их как вариант для музеев, где нет подходящих условий для подлинников?
Вера Лагутенкова: РОСИЗО этим занималось. Проект назывался «Место встречи с искусством». Возили принты по стране, в том числе в те уголки, где есть выставочные залы, но не выполнены музейные нормы. Для художника, который знает, как пахнет краска, как она накладывается кистью или мастихином, восприятие подобных полотен равнозначно восприятию клеенки. Но летом прошлого года в Хвалынске дети, не знавшие, кто такой Петров-Водкин, увидели принты на холсте и узнали гору Каланча, с которой они на велосипеде катались. Для них это было «эффектом 5D»: увидеть родные места в изображениях своего земляка. Так что это работает как ликбез.
Сейчас большой популярностью пользуются мультимедийные 3D-проекты — например, когда показывают анимированные и увеличенные во всю стену полотна Ван Гога. Это заинтересовывает людей, но снижает уровень отношения к этим произведениям, превращает их в фан-поход, развлечение. Увидев 40-минутную проекцию про Микеланджело, они потом приезжают в Рим, смотрят фрески Сикстинской капеллы и не воспринимают их — оригинал оказывается для них менее зрелищным. Тускнеет по сравнению с мультфильмом, который они увидели под музыку.
Алексей Новоселов: Важно подавать это как образовательный проект, подчеркивать это. Не стоит преподносить подобные вещи как замещение оригинала. Должна быть честность в общении со зрителем.
Зельфира Трегулова: То, что называется музейным бумом, связано с усталостью от изображения на экране гаджета и ощущаемым изнутри импульсом стать перед оригиналом. В чем ужас мультимедийных проектов? Я не зря использую такое сильное слово. Люди начинают думать: «Я понял, что это такое». А они не поняли ничего! Это, наоборот, искажение концепции и идеи произведения, когда картинка импрессиониста увеличивается для стены в шесть метров высотой. При всех современных способах воспроизведения, когда можно увеличивать без потери качества, всё равно ничто не заменит возможности находиться перед подлинным полотном или художественным произведением. Про скульптуру я вообще молчу.
Если у нас всё получится, мы начнем работать с виртуальной реальностью. Не мультимедийной, а именно виртуальной реальностью. Это будет проект, который позволит глубже понять особенности творчества художника и самому в какой-то момент стать «соавтором», сохранив то, что ты сделал в духе Гончаровой или Малевича, и выставив это в Instagram.
И всё же общение с оригиналом не заменит ничто, люди сегодня начинают это очень хорошо понимать. Если копии сделаны того же размера, что оригиналы, люди поймут, какова конфигурация этого произведения, и не более. Это в гораздо большей степени информация, чем диалог и внутреннее единение с художественным произведением. А если нет облагораживания души, катарсиса, тогда зачем это нужно?
Везти или отдавать
«Известия»: Такая постановка вопроса вынуждает вернуться к теме выставочных пространств. Насколько региональные музеи приспособлены для демонстрации подлинников высочайшего класса?
Зельфира Трегулова: В большинстве случаев помещения подходят лишь отчасти. Даже недавно построенные здания в регионах всё равно не идеальны, потому что строители не понимают, зачем нужно соблюсти все требуемые параметры, считают это блажью какой-то. «Какое значение — несколькими градусами теплее или холоднее?». Но вот немного другая температура, уровень влажности — и на красочном слое уже появляются трещины… Готовя выставку в Казани, нам пришлось перестроить залы, установить совершенно новый свет, улучшить климатические показатели.
Есть хорошие музеи, но располагающиеся на первом этаже жилого дома. Нормы и требования Министерства культуры не позволяют привозить произведения многомиллионной стоимости в такие пространства, даже забранные решетками.
Сейчас обсуждается вопрос о создании в регионах многофункциональных музейно-культурных центров, в которых можно будет объединить пространство для выставок, место для проведения лекций, показа кино, проведения концертов. Музей сегодня становится многопрофильным художественным центром.
Заместитель директора Московского музея современного искусства (ММОМА) Алексей Новоселов
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Зураб Джавахадзе
«Известия»: В прошлом году президент ГМИИ им. Пушкина Ирина Антонова сказала: «Большие музеи переполнены художественными ценностями, приходится всё время строить запасники. Если бы вы спросили меня, что делать, я бы ответила: «То, что сделала революция, когда в регионах появилось огромное количество новых музеев». Если сейчас хватит ума, совести и честности сделать музеи с постоянными экспозициями в регионах, тогда целые поколения войдут в искусство по-другому». Вы согласны с этой позицией?
Зельфира Трегулова: И да и нет. Мы серьезно думаем в том числе и о филиале во Владивостоке. С учетом того, сколько стоит каждый раз отправлять выставки из Москвы во Владивосток и обратно, насколько это рискованно при отсутствии во Владивостоке специализированной транспортной компании с фургоном на подвеске, с опытными упаковщиками…
Но давайте посчитаем. В фондах Третьяковской галереи всего около 180 тыс. произведений. Осенью 2018 года у нас формируется шесть выставок, где активно задействован материал передвижников, самый востребованный сейчас в Третьяковской галерее. И мы понимаем, что нашего собрания просто не хватает, чтобы сформировать эти выставки.
Поэтому если мы начнем отправлять в регионы на постоянное хранение действительно важные вещи, мы столкнемся с тем, что не сможем делать ни международные проекты, ни региональные выставочные программы. Здесь всегда нужен дифференцированный подход. Вещи должны жить и показываться людям. Здесь я с Ириной Александровной согласна. Но боюсь, если центральным музеям опять придется делиться своими коллекциями с регионами, это будет иметь достаточно печальные последствия.
Надо знать музейщиков: любая история с передачей чего-то куда-то — ящик Пандоры. Я понимаю, что в том же Владивостоке это будет филиалом Третьяковской галереи, но всё равно это местное юридическое лицо.
Вера Лагутенкова: Добавлю, что у музейных хранителей в отношении коллекции есть синдром дракона, который должен охранять свое сокровище. Хранитель чувствует себя в долгу перед последующими поколениями за сохранность доверенных ему произведений.
Алексей Новоселов: Мне кажется, мы недооцениваем богатство региональных музеев. В миллионных городах многие жители ни разу не были в городском художественном музее. Привлекать публику работами из столичных музеев или громкими выставками — не самый правильный выход. Важно воспитывать культуру показа, проводить работу со зрителем, организовывать пространство, в котором музей находится. Фонды многих региональных музеев достойны большего внимания, но не хватает культуры экспонирования, работы со зрителем, образовательной программы, популяризации. Это гораздо важнее, чем обращение к запасникам столичных музеев.
Кадры решают всё
«Известия»: Получается, что проблема — в кадрах на местах?
Зельфира Трегулова: Во Владивостоке мы сразу предложили на базе Дальневосточного университета создать курсы или факультет по подготовке кадров для центра, о котором шла речь, причем по самым разным направлениям.
Поскольку мы какой-то опыт уже наработали, в том числе и в пиаре, и в маркетинге, и фандрайзинге, мы готовы не просто отправлять своих научных сотрудников читать там лекции по истории отечественного искусства, но и учить азам всех необходимых сегодня музейных профессий. Это действительно очень важно, потому что без этого знания они не осуществят необходимый прорыв.
Алексей Новоселов: В прошлом году нас пригласили в рамках фестиваля «Территория. Магадан» сделать в этом городе выставочный проект. Там нет художественного музея, только краеведческий, который более или менее соответствует нормативам. Но условия очень ограничены. То, как там представлена экспозиция, выглядит удручающе. а мы предложили непростую для любого музея выставку Василия Шухаева. Это как раз site specific история, потому что этот художник связан с городом. 10 лет он был там в ссылке, работал в театре. Практически все спектакли этого периода были оформлены им. Это наследие города. Мы шли на такое самоубийственное дело и прекрасно понимали, что требуется для того, чтобы эта возможность появилась.
В частности, требовалось снять постоянную экспозицию музея, чтобы создать новое пространство и разместить там наш проект. Для работы мы позвали архитектора. Нам казалось, это будет воспринято с большим воодушевлением. Но вместо энтузиазма мы увидели со стороны сотрудников музея непонимание — зачем строить новое пространство, застилать ковролином пол, делать специальный свет, снимать постоянную экспозицию в единственном по сути музее в городе, куда жители привыкли ходить с детьми и коллекцией которого все гордятся…
В итоге мы всё сделали, организовали. И произошел слом в головах сотрудников музея и зрителей. Мы теперь обсуждаем следующий проект, и уже совершенно по-другому идет коммуникация, есть понимание и даже запрос на определенное решение по экспонированию. Это пример того, как сделанный проект повлиял и, как я надеюсь, будет влиять на развитие музея и вообще городской среды. К слову, в этом году мы покажем избранные работы из коллекции ММОМА в Воронеже, Красноярске и на Сахалине.
Вера Лагутенкова: Музейщикам нужно проходить курсы повышения квалификации не только в музейном деле — хранении, способах экспонирования, архитектуре выставки, но и в работе с разной аудиторией. Корень проблемы — именно в образовательной сфере. У нас есть количество часов в школах, средних специальных, высших учебных заведениях, посвященных, условно, МХК. Есть программы, которые включают аспекты изучения искусства XX века, но сами лекторы на местах не всегда могут рассказывать по этой программе. Работать с аудиторией именно через образовательные программы, которые могут проходить как на площадке музея, так и в сотрудничестве с вузами.
И.о. директора дирекции Государственного центра современного искусства (ГЦСИ) Вера Лагутенкова
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Зураб Джавахадзе
«Известия»: Нужна ли федеральная программа, чтобы улучшить ситуацию с демонстрацией столичных произведений искусства в регионах?
Зельфира Трегулова: Думаю, что нужна. Мы говорили о создании многофункциональных региональных культурных центров. Это нужно сделать, и это инициатива музейного сообщества. Хотелось бы, чтобы реализация ее прошла со страстью и убежденностью, а не для отчета перед начальством и галочки в документе.
«Известия»: В федеральную программу должна войти и подготовка специалистов?
Зельфира Трегулова: Конечно.
Алексей Новоселов: Да. Это самое важное. А нас побуждать не нужно — мы всегда этим занимались и будем заниматься.
Круглый стол подготовили Светлана Наборщикова, Сергей Уваров