Ненужность гуманитарной культуры

Судьба "желтого дома" на Волхонке

От редакции. Несмотря на то, что у Института философии РАН, подписан контракт на аренду помещения вплоть до 2018 года, заинтересованные силы пытаются принудить институт к тому, чтобы его сотрудники освободили здание. Дирекция Института познакомила сотрудников с текущей ситуацией, озвучив официальную позицию и рассказав о своих намерениях. Своим видением ситуации, сложившейся вокруг Института философии, с редакцией «Русского журнала» поделился известный российский политический философ Борис Капустин.

* * *

Ситуация, разворачивающаяся сейчас вокруг Института философии РАН, оставляет гнетущее впечатление. Вновь право оказывается не у дел, если в дела вовлекаются мощные интересы. Институтский договор об аренде действует до 2018 года. Его опротестовывают в судебном порядке? Доказывают его изначальную неправомерность? Насколько я знаю, ничего подобного. В отношении здания просто принято некое «решение». И это даже не решение правительства, действительно, принятое год назад и предусматривавшее предварительное выделение Институту нового адекватного здания, в котором он мог бы нормально функционировать. Теперь же все сводится к требованию «выметайтесь немедленно!», что, как положено в таких случаях, превращает спасение в дело самих утопающих. Точнее, тех, кого топят. И отсюда идет то хамство, которым густо окрашена вся операция по овладению зданием на Волхонке. Уже разбивали доску Института. Уже говорили тоном ультиматумов. Уже осматривали помещения с видом нахрапистых хозяев члены каких-то вдруг нагрянувших комиссий. Понимает ли г-жа Антонова и ее коллеги по руководству Пушкинским музеем, в ведение которого вроде бы должно отойти здание Института, что от имени изящных искусств творятся хамство и беззаконие? И это – путь служения российской культуре? Коли так, становится грустно за нее. Да и ради изящных ли искусств отбирается это здание у института? Как его можно использовать в музейных целях? Вот для сдаваемых в аренду офисов или для размещения злачных мест оно вполне сгодится после определенной реконструкции. Давайте не забудем нынешний спор и вернемся на Волхонку 14 через несколько лет – посмотрим, какое пиршество муз будет там происходить.

 

На недавнем общем собрании трудового коллектива наибольшим радикализмом отличались голоса студентов, которых вместе с их университетом также выбрасывают из здания на Волхонке. Они призывали к уличным протестным акциям, так что руководству Института даже приходилось как-то остужать их пыл. Думали ли те, кто принимал решение по Институту философии, о том образцы какой нравственной и политической культуры они преподают молодому поколению и как оно на таких образцах учится воспринимать современную российскую действительность?

 

Некоторые говорят о парадоксальности атак на Институт философии в год, объявленный ЮНЕСКО «годом философии». Атак, происходящих буквально накануне масштабных международных мероприятий, центром которых должен был стать именно дом на Волхонке 14. Тему парадоксальности, конечно, можно было бы развить. По Институту наносится удар именно тогда, когда он вступил в период глубоких и многообещающих изменений. К примеру, ведущих к преодолению унаследованного от советских времен разрыва академической науки и университетского образования – успешно функционирующие на базе Института факультеты ГАУГН тому убедительное свидетельство. К числу таких изменений можно отнести и появление целого ряда перспективных и получивших международное признание исследовательских проектов, и развертывание кооперации с вузами и другими институтами культуры в регионах России, и заметная активизация широкой культурно-просветительской деятельности… Только все равно атаки на Институт мне не кажутся парадоксальными. Вот если бы Институт занимался чем-то «чисто конкретным», скажем, газом или хотя бы вывозом металлолома, - тогда другое дело. А так – кому она нужно, эта философия? Падчерицу и гонят. И ведь не только с Волхонки 14. Разве мы не знаем, что происходит с преподаванием философии в «обычных» вузах России? Гуманитарная мысль стала власть имущим не нужна за рамками узких пиар-потребностей. В этом, я думаю, самый глубокий корень того, что сейчас происходит с Институтом.

 

 

Все это, вкупе с отказом Пушкинского музея от рассмотрения возможности сотрудничества с Институтом философии в деле создания культурного комплекса, создает ощущение, что здание хотят захватить для каких-то целей, мягко говоря, имеющих мало общего с теми художественными и эстетическими задачами, которые должен решать создаваемый музейный городок. Эти соображения у меня кристаллизовались на фоне всей той информации, что стала известна коллективу Института философии.

 

Мне кажется, что нынешним властям гуманитарная культура как таковая не нужна, по крайней мере, наука вне тех узких и прагматических рамок, в которых она может обслуживать официальную идеологию или легитимировать режим. Властью совершенно не осознается необходимость гуманитарной науки, без которой невозможно никакое гармоничное развитие общества, невозможно создание этики труда, столь необходимой для экономического рывка.

 

Соответственно, возникает такое ощущение, что гуманитарная культура не нужна в принципе, что она – просто обуза для бюджета и ничего больше. Но коли доминирует такое отношение к культуре, нельзя не испытывать огромную тревогу за судьбу всех гуманитарных учреждений, которые не дают непосредственной коммерческой отдачи. На этом фоне, мне кажется, судьба Института философии имеет гораздо большее значение, чем комфортное выживание коллектива, которого можно было бы достичь, если бы здание на Волхонке удалось отстоять.

 

Естественно, я бы не хотел покидать здание на Волхонке. Естественно, я готов поддерживать все те акции, которые будут инициированы созданным на собрании коллектива ИФ РАН комитетом. Вернее, этот комитет и ранее де-факто существовал и функционировал, но на собрании его существование было одобрено всем коллективом института. Итак, повторяю, я готов действовать в логике борьбы, но лишь в том случае, если не будут нарушены нормы действующего законодательства.

 

Что касается моего отношения как сотрудника ИФ РАН к сложившейся ситуации, то она несколько более амбивалентна, чем мое отношение к этой ситуации как гражданина. На мой взгляд, Институт философии, безусловно, нуждается в основательном реформировании. Ему необходимо омоложение кадров, большая концентрация дееспособных сотрудников на каких-то приоритетных интеллектуальных проектах и так далее. Но это уже особый разговор.

 

Однако именно этот разговор о реформировании Института философии становится просто невозможным на фоне того я бы сказал «беспредела», который разворачивается вокруг здания ИФ РАН.

 

Таким образом, мне гораздо легче артикулировать мою гражданскую позицию в отношении этого конфликта. Дело в том, что моя позиция как сотрудника Института философии требует учета тех факторов, которые несущественны для артикуляции позиции гражданской.

RussianJournal

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе