На ярусе звона

В гостях у «Юности» главный звонарь России, руководитель ансамбля звонарей Московского Кремля и храма Христа Спасителя Игорь Васильевич Коновалов.

– Самый первый вопрос – каким образом вы?..

– Как дошел до жизни такой? В православии есть понятие промысла Божия. В 12 – 13 лет, когда мои сверстники бегали на ВДНХ смотреть самолеты, я ездил в Ново-Девичий монастырь слушать звоны. Часто бывал в Кремле, любовался колокольней Ивана Великого, там ведь каждый колокол – памятник истории, но она молчала. Я тогда и не думал, что мне в Пасху 1992-го доведется ее «разбудить».

– Колокольный звон знают, наверное, все культуры. Что он значит в христианстве?

– Он во всех культурах означает одно. Когда турки взяли Константинополь, в Святой Софии еще несколько месяцев шли христианские службы – но звон был запрещен сразу, первым же указом. Потому что, цитирую фирман султана:«звон их беспокоит духов, летающих в воздухе!». Кстати, интересная параллель с ХХ веком – в Даниловском монастыре колокола запретили в 1929 году по заявлению местного начальника милиции – звон ему мешал разговаривать по телефону.

– Вы сказали, все кремлевские колокола – памятники.

– Да, это была традиция. Иван Третий коронуется государем Всея Руси – отлит колокол 500 пудов (8,5 тонны). Василий Третий берет Смоленск – отлит колокол 1000 пудов. Грозный взошел на престол – 2 тысячи пудов колокол, Алексей Михайлович присоединяет Украину – льют колокол в 8 тысяч пудов. Кстати, это тот, который мы знаем как Царь-колокол.

– Как же, ведь Царь-колокол сразу разбился и не звонил?

– Он звонил несколько месяцев. Потом умирает от моровой язвы его создатель Емельян Данилов, и колокол падает и разбивается. Мастер Александр Григорьев из осколков перелил колокол в 10 тысяч пудов, он 30 лет звонил. В 1701-м, когда Петр I объявил себя императором, колокол разбился вновь. Перелить его не удалось ни Петру, ни Анне Иоанновне – при ней он уже весил 12900 пудов (202 тонны), но случился пожар, и остывающий колокол лопнул. Больше попыток не делали.

– А кстати, сегодня умеют лить настоящие колокола? Или старые мастера работали лучше?

– Делают, почему же. У вас в Тутаеве братья Шуваловы очень неплохо льют. На храме Христа Спасителя «зиловские» колокола, московские. В 2006 году делегация Гарвардского университета приехала выбирать колокола (взамен тех, возвращенных), я сопровождал ее в качестве консультанта. Американцы посетили и Каменск-Уральский, и Питер. Больше всего им понравились колокола Николая Шувалова и Валерия Анисимова. В итоге выбрали анисимовские колокола – у Шувалова технология старинная, отливки из глины, и работа идет медленно. Анисимов мог сделать быстрее.

– У нас восстанавливают, вот Успенский собор на Стрелке начали. Правда, габариты гигантские…

– Я считаю, храм нужно строить – но такой, какой и был, тех же размеров. А храм на 12 тысяч человек, с подъездными путями, с парковками – ну и построй ты его на новом месте! Беда в том, что все смотрят на Москву, на храм Христа Спасителя.

– Ну как же, наши чиновники, что областные, что городские, постоянно пыжатся, мол, Ярославль – почти Москва, даже вон арку на въезде хотят построить…

– На самом деле ярославская школа зодчества уникальна. Нигде в России нет, например, таких куполов, как здесь. Когда половина высоты здания приходится на купол, вытянутый вверх, это уже не купол, а полушпиль. К сожалению, при реставрации с Иоанна Предтечи «смыли» золото, выкрасили в дурацкий зеленый цвет…

– Отданные церкви храмы постепенно восстанавливаются, но, с другой стороны, как вернуть церкви все храмы XVII века – жемчужины мирового значения, как же их отдаст государство? В них будут идти службы, а туристы как же?

– Должен быть решен вопрос совместного использования. Да в Илье Пророке же его уже решили: служба идет – туристы ждут, кончилась служба – и идут экскурсии. Где противоречие? Это норма на Западе, например, в соборе Святого Петра в Риме западная часть отгорожена, там служат, на восточной стороне туристы ходят, фотографируют.

– До сих пор не решен вопрос о передаче вообще всех изъятых ценностей церкви, в том числе, например, икон и пр. Музейщики говорят, что иконы древние в церквах просто погибнут от плохого хранения. Надо ли передавать все?

– Я за разумное отношение к памятникам и взаимодействие всех сторон. Противоречия нет – если вернули икону, значит, надо создать нужные условия хранения. Ведь вернули же Владимирскую Богоматерь – и все нормально, и люди могут ее видеть в храме. А что касается музеев, года 3–4 назад в ярославском музее, разбирая кучу мусора, обнаружили часть ризы Господней. В XVII веке шах Аббас прислал его в дар Алексею Михайловичу, а царь часть этого куска отправил в Ярославль. Лоскут величиной с ладонь, по преданию, его вывез в Грузию один из воинов, что делили одежды Христа.
До национализации он хранился в деревянном ящичке-ковчеге в храме Ильи Пророка.

– Музейщики на такие обвинения обижаются и говорят, что ведь именно они открыли миру заново древнерусские иконы, скрытые под поздними «записями». Это же тоже правда.

– Никто не оспорит – тот же Грабарь ездил и действительно спасал гибнущее. Например, он вывез знаменитый Звенигородский Чин – три черные доски, на которых ведра ставили. Но сейчас реставраторы часто снимают с образа XIX век, XVII, XVI – и докапываются до фрагментов XIV. А ведь более поздние слои не хуже. Тот же Палех в XIX веке такое иной раз заворачивал! Нужно использовать современную технику послойного снятия – она позволяет сохранить все слои!

– Вы сами какие книги читаете?

– Я русский человек и интересуюсь преимущественно русской культурой. Конечно, есть интересные книги, фильмы, я сам «Звездные войны» люблю и пр. Но все это – результат Петровской эпохи, когда мы стали смотреть на Запад, не интересуясь своим.
Среди звонарей Ярославля, например, есть увлекающийся восточной культурой. Вы попробуйте представить себе йога или буддиста, который стал бы «для интереса» изучать православие. Только у нас такое возможно. А начал все он, Анчутка, Петр Первый!

– Вон вы его как называете. А ведь Петра до сих пор положено уважать, в кабинете президента его портрет, говорят, висел.

– Не знаю, где он висел. Но вы же в Ярославле живете – ведь петровские реформы буквально «задушили» ваш город. И Рыбинск, и Архангельск, весь волжский торговый путь. Когда строился Петербург, по всей стране запретили каменное строительство! В России нет ни одной церкви, построенной в 1701–1705 годах. А Петербург возвели на костях, в месяц там погибало по 30–40 тысяч рабочих. Выдерживали только люди из Олонецкой, Архангельской и прочих северных волостей.

– Но ведь великий же государственный деятель, «окно в Европу» и вообще ради прогресса старался…

– Алексей Михайлович, при котором присоединилась Украина, завелись первые «регулярные» армейские полки, вышла первая русская газета, нам совершенно неизвестен. Впрочем, в России всегда так было: самые популярные вожди – Грозный, Петр Первый, Ленин, Сталин. Тех, кто реально строил и расширял государство, не вспоминают.

– Что такое старообрядцы, на ваш взгляд? Нечто вроде «протестантов наоборот»?

– Да, был трагический вывих в нашей истории. После раскола их гоняли по всей стране, в основном при Алексее Михайловиче, потом было им послабление. Потом периодически то опять «гайки закручивали», то смягчали, только платите за бороды и живите как знаете. При Екатерине они добились разрешения и построили Покровский собор на Рогожском кладбище. С отменой крепостного права староверческие общины часто делали как: выбирали мальчишку, способного к коммерции, и на общинные деньги отправляли в Москву или СпБ делать бизнес. И вот лет за 20–25 такой мальчонка, покрутившись, становился каким-нибудь Рябушинским или Морозовым, миллионером.
Так к концу XIX века в России сложился серьезный, крупный старообрядческий капитал. Причем эксплуатация рабочих-никониан на их предприятиях была ужасающей, отсюда, например, знаменитые «морозовские стачки». Умение «выжать» из работника все до капли у них было страшное.
Один из тогдашних журналистов как-то посетил фабрику Павла Третьякова и был потрясен: «Это же рабство!». «А собрание шедевров в музее вам нравится?» – возразил Третьяков. У иностранцев на заводах, у Бромлеев, Гужонов, рабочим было заметно лучше: и зарплаты больше, и жилье какое-то для них владельцы строили.
А потом бабахнул 1905 год! Первая русская революция, которая, кстати, делалась во многом на деньги старообрядческого капитала.

– Ну да, Савва Морозов деньги большевикам давал, это даже в школе учили.

– Вот именно, и в 1917 году то же было. И когда потом большевики взялись за церковь, а следом добрались до старообрядческих молелен, тут они и возмутились. Как же так, мы валили трон заодно с вами, мы же свои?

– Но это было тогда, сегодня нация «замиряется».

– И сейчас они питаются соками православной церкви. Да, у них есть свое историческое право на обиду, но по большому счету у людей «перевернуты» мозги.
Ну надо же выдумать, обвинять православных в том, что при Петре начали строить церкви в классическом стиле, мол, специально канон перевирают, вредят!

– Действительно, староверы очень привержены «форме», но они считают, что в другой форме и дух другой.

– Эти разговоры о верности древним канонам… Я приехал в Покровский храм: давайте, говорю, я вам звон «поставлю», как при Годунове звонили. Они послушали: «Нет, нам это не подходит». Это просто узость мысли, вы посмотрите, тот же Парфенон – что в нем христианского вроде бы? А он, между прочим, большую часть своей истории был именно церковью, а вовсе не языческим храмом.

– Который Парфенон, тот самый, греческий?

– Да, в Афинах. Он был православным храмом Богородицы.

– Вы часто бываете в Ярославле, что бы вы пожелали городу к предстоящему тысячелетию?

– Я считаю, такие города, как Ярославль или Ростов, вполне могут жить только за счет туризма. Зачем все эти заводы, когда у вас «на пятачке» такое обилие памятников! Приведите в порядок ваши храмы и не говорите, что денег нет. Я был в США, там показывают единственный храм XVII века, и больше нет ничего. Но они из этого «ничего» делают «конфетку», делают экскурсионный маршрут. А у Ярославля – готовый бренд.

Оксана ЯКУБОВИЧ

Юность-Ярославль

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе