Одним из первых проектов Советской власти стал план электрификации РСФСР — символ технического прогресса и идеологическая платформа новой власти. В январе 1924 года в первом номере журнала «Искусство и промышленность» была опубликована статья, автор которой (скрывший свое настоящее имя под псевдонимом «Энциклопедист») предложил вслед за планом ГОЭЛРО воплотить в жизнь еще один не менее масштабный проект — план тотальной музеефикации страны. По мнению автора, для построения нового общества и создания нового человека необходимо было разбросать по всей территории бывшей Российской империи музейные «станции», которые, будучи платформами нового просвещения, подобно электрическому свету рассеяли бы многовековой мрак народного невежества и суеверий. Воплотить в жизнь этот проект «Энциклопедист» предлагал не путем раздробления и распыления по необъятной территории страны уже сложившихся на тот момент музейных коллекций, а организацией музеев-реплик (привет Вальтеру Беньямину!), которые должны были открыться не только в крупных городах, но и в городках, рабочих и шахтерских поселках, казармах и деревнях. Признаться, этот текст вызвал у ведущей рубрику «Архив» шеф-редактора «Артгида» Марии Кравцовой некоторое déjà vu. Многое из риторики «Энциклопедиста» напомнило ей риторику, касающуюся культурной политики в регионах, с той лишь разницей, что идея «музея слепков» сегодня замещена идеей «музея современного искусства» или так называемых ДНК (Домов новой культуры), одного из последних проектов медведевской эпохи.
И.С. Золотаревский — создатель мастерской по репродукции музеев, «фанатик музеефикации». Иллюстрация к статье «Музеефикация / Museefication». Искусство и Промышленность. Январь, 1924 год. Издательство «Рабочей Газеты», Москва. Стр. 10
МУЗЕЕФИКАЦИЯ.
Museefication.
Искусство и Промышленность
Январь, 1924 г.
Издательство «Рабочей Газеты», Москва
Стр. 5–11
1.
Каждый музей есть очаг культуры, тем более желанный и необходимый, чем некультурнее страна.
Музей есть собрание мертвых вещей — производящих непрестанную живую невещественную работу.
Музей, как радий, излучает свою эманацию; он всенародно выкрикивает свою немолчную лекцию без слов; он будит спящую мысль неграмотного, потому что музей есть книга для неумеющих читать.
Те же, мысль которых уже проснулась, в музее находят пищу для своего роста, развития, уплотнения. Музей дает непрестанные толчки пробудившейся любознательности.
Трудно вычислить, сколько тысяч калорий душевной теплоты и радости излучает из себя за годы своего существования такой неугасаемый светоч, — неопалимая купина.
Это училище, гимназия, университет без учителей, потому что учителей и не нужно там, где говорят сами камни, сами вещи, сами экспонаты своею неопровержимо убедительною наглядностью.
Музей — это книга с картинками из трех измерений, это собрания кусков прошлого и настоящего, учащих будущему.
Музей — это логика вещей.
Вид экспозиции (полностью состоит из слепков античной скульптуры) Учебного художественного музея имени И.В. Цветаева при Российском государственном гуманитарном университете, Москва. Источник: museum.rggu.ru
2.
Покрыть страну сетью музеев, музеефицировать — страну задача государственной важности.
И XII Всероссийский с'езд Р.К.П. после доклада А.В. Луначарского о том предприятии, которому посвящена эта статья, высказался в поддержку музеефикации С.С.С.Р.
Отливка форм. Иллюстрация к статье «Музеефикация / Museefication». Искусство и Промышленность. Январь, 1924 год. Издательство «Рабочей Газеты», Москва. Стр. 7
3.
Но как музеефицировать?
Как сделать, чтобы каждый даже уездный город имел свой музей?
Отнимать экспонаты у богатых музеев и таким образом путем почкования устраивать музеи второго, третьего и десятого сорта, значит ради ничего не стоющих пародий на городские музеи, обесценивать нашу гордость, неимеющую цены, — наши великие и великолепные музеи.
Путь и опасный, и недальновидный.
Очевидно, надо придумать такой способ размножения музеев, который отнюдь бы не умалял значения музея-отца, музея-оригинала.
Такой способ, который не был бы более или менее искусной подделкой или копировкой музейных сокровищ от руки, а был бы точным, как фотография, всесторонним, идеальным воспроизведением музейного предмета. При этом размножаемый предмет в процессе размножения не должен подвергаться ни малейшей порче.
Вид экспозиции Дворика слепков в Музее Виктории и Альберта, Лондон. © Victoria and Albert Museum, London
4.
Изобретателем такой «фотографии в трех измерениях» и явился художник-архитектор И.С. Золотаревский.
А, изобретя, он стал таким фанатиком музеефикации, что, несмотря на голод, холод и разруху, скептическое отношение окружающих, добился результатов, о которых радостно рассказывать.
Попросим его самого в нескольких словах изложить историю возникновения и жизни мастерской по репродукции музеев.
— Еще в довоенное время, изучая процессы перевода скульптурного произведения из одного материала в другой, я пришел к убеждению, что если эти процессы проделать точно, то скульптура может быть размножаема, как и литература, не теряя своих художественных достоинств и при рациональной постановке дела можно добиться результатов, при которых статуэтки Микель-Анджело и Родена будут доступны широким массам рабочих и крестьян. Наступившая война не дала возможности развить эти работы. С 1919 года до осени 1920 года, я и группа лиц работали в этой области у меня на квартире. С осени 1920 года, когда разруха достигла таких размеров, при которых невозможно было продолжать даже такую замкнутую лабораторную работу, мы обратились к товарищу Лилиной, продемонстрировав немногие образцы, которыми мы тогда владели, с просьбой взять эти работы под охрану Отдела Народного Образования. Работы наши понравились и мы перешли в Губоно. Три года, самых страшных года разрухи, мы продолжали работу по созданию форм с древних подлинников, и только осенью прошлого года впервые демонстрировали результат наших работ в Петербурге, выставкой на Морской, 48, в Москве на III-й Всероссийском С'езде Завгубоно, и позже часть работ на XII-м Всероссийском С'езде Р.К.П. В результате этих демонстраций ясно определилась большая потребность со стороны провинции на нашу продукцию, но стало также и ясно, что средств на это у государства сейчас нет, что единственный исход — это местные средства, а местные средства — значит раздробленность спроса. Рациональное же производство требует исполнения сразу хотя бы ста, двести коллекций, что, в свою очередь, требует оборотного капитала. К этому времени и юридическое положение мастерской стало неопределенным. Комиссия по сокращению штатов при Губисполкоме, сокращая штаты в Губоно, сократила всю мастерскую в тот момент, когда она готовилась к отчетной выставке и личный состав перестал числиться в центре. Никому больше не выплачивалось жалование и мастерская повисла в воздухе. Работа однако не прерывалась в надежде на поддержку из Москвы, где устраивалась выставка. Но скоро выяснилось, что из Москвы (из Наркомпроса) ждать в ближайшее время нечего. Резолюцией от 27 ноября 1922 года Завгубоно Невского, мастерская перешла к служащим. Составить коллектив из служащих и лиц, готовых финансировать это предприятие, не удалось. При переговорах с лицами и учреждениями обыкновенно отвечали: «Докажите, что ваше производство покупают и платят за него деньги и что оно самоокупается, — тогда можно будет говорить». Осталось им доказать и это. Мастерская собственными силами решила издать 15–20 коллекций, часть которых была размещена на XII C'езде Р.К.П. и часть в городах Кавказа путем личного об'езда. Теперь на лицо реальное доказательство в виде целого ряда выполненных контрактов.
Раскраска богов. Иллюстрация к статье «Музеефикация / Museefication». Искусство и Промышленность. Январь, 1924 год. Издательство «Рабочей Газеты», Москва. Стр. 8
5.
Сущность изобретения И.С. Золотаревского проста. Он снимает с музейной уники желатиновую (а, может-быть, и иную, — это секрет изобретателя) и отливает из гипса (а, может-быть, и не из гипса, а из особой массы нестолько ломкой, как гипс) факсимиле в любом количестве.
Затем из рук формовщика и отливщика вещь переходит в руки художника, который, точно изучив подлинник, подбирает для него точную окраску (патину).
Патинирование производится так искусно, что на глаз невозможно отличить от подлинника: камень кажется камнем со всеми прихотливыми блестками в разрезе, кость-костью, дерево-деревом, бронза-бронзой.
Чтобы убедиться, что это не оригинал, надо взять в руки, — тогда вес укажет. Вам станет даже смешно, что вот такая мраморная глыба, которой казалось бы и не поднять одному, на самом деле весит полтора фунта.
Сами хранители Эрмитажа, откуда взято большинство подлинников, не могут иногда на глаз сразу отличить работу Золотаревского от оригинала.
Вид экспозиции передвижной выставки «Тутанхамон. Его гробница и его сокровища», состоящей из реплик предметов, найденных в гробнице египетского фараона Тутанхамона. © Semmel Concerts GmbH
6.
Открытие выставки первых работ своей мастерской на XII с'езде Р.К.П. Золотаревский хотел сопроводить таким почти истерическим, но все же весьма содержательным воплем:
«Вам, представителям рабочих и крестьян, я кричу: Остановитесь! Остановитесь на полчаса! Посмотрите. Послушайте, о чем я говорю, посмотрите, что я предлагаю вам для борьбы с тьмой и невежеством. Это не бред сумасшедшего. Я убежден, что если вы бросите сюда внимание вы приобретете колоссальное по силе средство бороться с разрушающим влиянием невежества. Я не коммунист, но тьма народная меня также тяготит, как вас. Нужны колоссальной силы рычаги, которыми мы могли бы приподнять и потрясти этот плотный, всеоблегающий слой невежества и суеверия. Надо этот слой просверлить и не в одном месте, а в тысячах мест. Мы должны изрешетить его, превратив толстый слой в хрупкую решетку. Печать не есть мощная артиллерия, когда мы касаемся безграмотных крестьян. Броню тьмы не берет печать до тех пор, пока человек безграмотен. Нам необходима специальная артиллерия, берущая безграмотных. Об этом мало применяемом средстве в мировом масштабе и совершенно не применяемом вами я хочу говорить.
Каково направление и структура отдельных волокон этого слоя идеологии большинства нашей страны, касаться я не буду. Вы это прекрасно сами знаете. Питают ежедневно эти волокна все предметы и явления реальной жизни. Печать как бы вы ее ни усилили, их почти не касается, ибо они не грамотны. И вот мы должны ввести печать, для которой все грамотны. Мы должны ввести предметы в жизнь, которые своим производимым впечатлением могли бы менять направление волокон в психологии тьмы. И вот спросим, себя, каковы первые изменения, которые нам нужно произвести в застывшей ткани сложившейся идеологии. Крестьяне и отсталые рабочие должны узнать, что не всегда так было, как сейчас. Что жизнь имела другие формы, что уже имеется колоссальный прогресс, значит он возможен дальше.
Я считаю, что первым словом, первым дыханием науки, пришедшей к крестьянам, должно быть сообщение "не всегда так было, как теперь", т. -е. должно научно и популярно изложить историю культуры. Но как говорить с этим классом, когда он неграмотен.
Из истории письмен мы узнаем, как европейцы разговаривали с неграми Ван-Дименовой земли.
Прилагаемая при сем прокламация (Я.Б. Шницер "Иллюстрированная всеобщая история письмен." стр. 40, рис. 26 изд. А.Ф. Маркс, 1903 г. Петрогр.) показывает образец письменности для неграмотных дикарей, как видно из рисунка,*) состоит из четырех частей и означает примерно следующее:
1) С этого момента европейцы и негры должны оставить всякую между собою вражду и жить в согласии и мире.
2) Те из негров, которые примут это предложение, будут с удовольствием и благодарностью встречены губернатором.
3) Если какой-нибудь негр осмелиться теперь убить европейца, то он будет немедленно казнен через повешение.
4) Та же кара постигнет европейца, если он убьет негра.
Я предлагаю способ еще более доступный, способ, который можно нащупать, взять в руки, в трех измерениях. Я предлагаю печатание, — своеобразное скульптуропечатание, Я предлагаю устроить во всех городках, деревнях, рабочих районах, около шахт, в казармах, на базарах такую живую книгу из собрания всех главнейших предметов, иллюстрирующих историю культуры. Для этой печати весь народ грамотен. Я предлагаю густо покрыть Россию такими крепостями знания, могущими просверлить плотный слой тьмы. Я предлагаю параллельную электрификацию, станции который будут рассеивать тьму невежества. Свет этой станции должен везде говорить одну и ту же первую фразу "вот как оно было по данным науки" (История материальной культуры). "А вот, как в это верили" (История религии). Я предлагаю в каждом городе, где есть церковь, которая является комбинацией изобразительных искусств и одного представителя религии, иметь недалеко такую станцию, где та же комбинация изобразительных искусств и один представитель науки.
Вы, конечно, скажете: "Хорошо предлагать такие планы, а может ли Россия, при ее настоящем положении, осуществить такое начинание. По средствам ли это ей и, наконец, осуществимо ли это технически". Я не сомневаюсь, что когда посмотрите все, что уже сделано, а в особенности уже осуществляющий эту мысль производственный аппарат, вы поверите. Это государству будет стоить гроши. Что же касается количества представителей науки, необходимых при этих музеях, то эти представители должны только уметь читать. Они все об'яснят, ибо предметы сами за себя говорят.
Что же представляет собою станция?
Это те остатки предыдущих эпох, по которым восстанавливают историю. Мы путем формовки и отливки, повторяем эти вещи и повторяем их так, что нет разницы между ними, как нет разницы между двумя книжками, отпечатанными на одном станке. Предметы производят то же впечатление, а сам акт отливки есть удостоверение существования такого предмета, как оттиск пальца на бумаге есть признак существования такого пальца, как следы на снегу указывают на существование определенных подошв. И вот такая станция должна вместить в себе предметы — начиная от каменного века до новейших времен. Все, что оставило человечество культурного, все, что осталось от его суеверия, все эти самые главные доказательства должны быть в этой станции. Одним словом в таком собрании должны находиться самые главные вехи истории развития человечества, поскольку они найдены и хранятся в мировых музеях. Преимущество собраний таких репродукций перед музеями подлинников состоит в том, что ни один музей мира не может претендовать на то, что в нем все эпохи представлены главными своими предметами. Ибо так сложилось, что Франция, Англия, Рим и др. стихийно добывали свои коллекции и если какой-нибудь шедевр попал к одному, его нет у другого. У нас же могут быть все, которые мы пожелаем или сумеем достать. Под каждым таким предметом будет подробная популярная об'яснительная записка и для этого нам нужен один человек, который сумеет прочесть и объяснить.
Сила-действие такого музея-станции — огромна. Главное содержание в самих вещах. Действуя на самый сильный орган внешних чувств — на глаз, он окисляет неожиданностью и непривычностью форм нетронутого зрителя. Наш крестьянин задумается: "Как! Таким топором работали! На такой мельнице мололи хлеб! Таким чудищам верили". Причем окисление происходит теми именно формами, о которых наука говорит, а не теми, которые мы можем вообразить, читая книжку по истории культуры. Если при этом вспомнить, что среди этих предметов будут скульптуры Фидия, и Микель-Анджело, что редчайшие и красивейшие предметы лондонских, парижских и римских музеев будут брошены в самые глухие провинции, что квинт-эссенцию человеческого гения в области форм бросите к шахтам в рабочие районы, то какую огромную услугу эстетического порядка вы окажете им, не говоря уже о знании.
Итак я считаю, что брошенные в большом числе такие станции окислят потенциально дремлющие силы народа и, проснувшись к творчеству, он сторицей отплатит стране.
В заключение прошу вас прийти, осмотреть и отобрать то, что считаете необходимым народу. Он негласно вас об этом просит. Сейчас он не знает, насколько это ему необходимо. Я считаю, что вы обязаны не дать умереть этой ячейке, единственной в России, а принять все меры к тому, чтобы эту святую работу развить, продолжать и осуществить эту мечту. Ибо только мечтой можно было считать до сих пор, чтобы лучшие, гениальнейшие, пластические произведения всех эпох и народов, чтобы Фидий, Микель-Анджело и Роден, гордость столиц мира, спрятанные за семью замками в Лондоне, Париже и Риме, были бы брошены к шахтам в рабочие районы, чтобы какой-нибудь Царевококшайск увидел то, что сотни лет было недоступно.
Это не та выставка, на которой представители имущих классов раскупят себя "украшения" для своих обстановок.
Это не та выставка, которая после посещения двухсот, трехсот "эстетов" разнесется по домам.
Это та выставка, которая назначена народу, всему народу.
Это часть той выставке, которая, дополненная и размноженная в тысячах экземпляров и раскинутая по всей стране, будет воспитывать подрастающее и будущее поколение.
Это та выставка, которая имеет за собой производственный аппарат, готовый ее повторить и, по желанию правительства, ее получат все города и села. Ее можно повторить для всех казарм, для Союза Молодежи, для Университетов, для Домой Просвещения, для всех, для всех. И потому, что она назначена всему народу, вы, представители его, должны прийти».
Боги оптом. Иллюстрация к статье «Музеефикация / Museefication». Искусство и Промышленность. Январь, 1924 год. Издательство «Рабочей Газеты», Москва. Стр. 8
7.
Однако этой записки Золотаревский не послал, боясь, что она не будет прочитана из-за своей многоречивости.
Он ограничился краткой спокойной сопроводительной запиской, в которой также есть несколько интересных соображений.
Россия велика. На местах она бедна культурными и художественными ценностями. Широкие массы провинции не имеют никакого представления о культурных остатках старины. Все ценности находятся в музеях столиц мира. Вряд ли наступит пора, когда редчайшие подлинники британских, германских, французских и других музеев смогут быть доступны широким массам трудящихся. Единственный способ сделать их доступными, это — их репродуцировать.
Как книгопечатание дает возможность сделать общим достоянием величайшие произведения мировой литературы — так и репродукция музейных ценностей должна дать возможность каждому провинциальному городку иметь у себя маленький музей, в котором должна быть квинт-эссенция истории развития человечества.
Если в таких странах, как Германия, Англия, «благодаря небольшой территории и хорошо налаженному транспорту, еще было бы возможно привести учащихся в Берлин и Лондон для осмотра музеев, то России, при ее величине и недостатке средств передвижения, особенно необходимо придвинуть музеи к широким массам.
Принимая вышеизложенное во внимание, мастерская Губернского Отдела Народного Образования поставила своей целью путем репродуцирования русских и иностранных музеев создать полную и вместе с тем краткую коллекцию, в которой была бы представлена квинт-эссенция истории развития человечества — и размножить эту коллекцию-музей в таком количестве, чтобы удовлетворить ими всю страну.
Программа такого музея составляется учеными специалистами. Представленная коллекция является только началом такого музея, состоящего главным образом из репродукций петроградских музеев. Мастерская Петроградского Губернского Отдела Народного Образования предлагает устроить в своих губерниях и уездах такие музеи.
Подписавшиеся на музей получат сразу коллекцию, подобную представленной на настоящей выставке и по мере выхода остальных предметов будут получать их».
Три грации. Римская копия с греческого оригинала. Вторая половина II в. до н.э. Коллекция Музея Метрополитен, Нью-Йорк. Источник: metmuseum.org
8.
К настоящему времени музей Золотаревского состоит из 300 предметов по истории культуры древнейших народов (до греко-римской культуры).
Цена такого музея (100 червонцев) на столько по силам даже уездным городам, что откликнулись заказами свыше 50 городов.
Музеи выписаны — в Азербейджан, в Татреспублику, в Башреспублику, в Туркестан.
В Доме Крестьянина на Всесоюзной Выставке музею Золотаревского было отведено полутемное неудачное место. Никто не давал об'яснений экспонатов, так что, к сожалению, выставка не была использована для дела музеефикации СССР так, как могла бы и должна бы.
Зато много способствовало делу популяризации статья в «Безбожнике» под заглавием «Фабрика богов».
В статье указывалось, какое громадное подспорье в деле антирелигиозной пропаганды может иметь изобретение Золотаревского.
Действительно, уже эти 300 предметов музея дают возможность читать над ними лекции в трех направлениях: во-первых, по истории культуры, во-вторых, по истории религии, в-третьих, по истории искусства.
Крылатый лев из дворца Ашшурназирпала II. Слепок их коллекции Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Подлинник IX века до н.э. находится в коллекции Британского музея, Лондон. Источник: arts-museum.ru
9.
Пишущий эти строки жил в Петрограде как раз в дни зарождения у Золотаревского идеи о мастерской, много беседовал с ним и, признаться, не мало крови испортил изобретателю и фантазеру своим скептическим отношение к его затее.
Затем я уехал в Москву. О музеефикации совсем, было, позабыл.
Как вдруг на выставке встречаюсь неожиданно и радостно с наглядным доказательством, как много может сделать влюбленность в идею, упорство, энергия, личная инициатива и упрямый труд, даже в дни величайшей разрухи.
Золотаревский не саботировал, не сидел у моря, ожидая погоды.
В непогоду отважно бросился в кипучее дело — и — да будет ему триумф.
«Искусство и Промышленность» всегда радостно будет приветствовать и поддерживать всякое культурное начинание.
Пример Золотаревского показывает, какие неожиданно прекрасные, поистине культурные начинания возможны именно теперь, когда главная разруха уже отошла в область предания и вся страна находится в преддверии всестороннего культурного возрождения.
Энциклопедист
*) Этот рисунок будет воспроизведен во втором номере нашего журнала в статье «Великая революция отраженная в детских глазах»
Текст публикуется в авторской орфографии.
музей современного искусства, Архив, музеефикация, РСФСР