Как родилась идея Санкт-Петербургского кинофорума?
Она принадлежит руководству города, но у нее есть предыстория. В свое время Марк Рудинштейн пытался создать в Петербурге кинофестиваль, потом была еще одна попытка, но все они не реализовались: тогда проект не поддержала творческая и кинематографическая элита. Сейчас инициатива шла с двух сторон: от руководства города и как раз от творческой элиты. Алексей Герман и Светлана Кармалита очень активно участвовали в разработке фестиваля. В прошлом году он осуществился в несколько специфическом виде, потому что это был год 65-летия Победы. И фестиваль посвятили этой дате. Но в его рамках прошла дискуссия и представление уже нового фестиваля, проекта на будущее, который мы и реализовали этим летом.
Питерский кинофестиваль — прямой конкурент Московского?
Знаете, не хочется ни с кем конкурировать. Все-таки главные задачи здесь две. Первая — создание среды, киноманской среды для города: нужно поддержать ее, потому что она в трудном положении, гораздо худшем, чем в Москве. Элементарно мало мест, где можно смотреть хорошее кино в хорошем качестве. А между тем интеллектуально город очень богат, и хочется развивать этот процесс.
Вторая задача была продвинуть фестиваль в мир, прежде всего в Европу. Петербург — город особый, приближенный к Европе географически, поэтому логично сделать там что-то подобное. Но когда мы начали работать, то поняли, что конкуренция все равно неизбежна. Поэтому мы с самого начала заявили себя как фестиваль российских премьер. То есть все фильмы, которые были представлены, показывались в России впервые. А мировые премьеры — это было бы очень амбициозно и почти нереально, да это и не нужно на первом этапе, я думаю.
Почему в Петербурге ситуация с кино еще хуже, чем в Москве?
Петербург — город с очень большим интеллектуальным потенциалом, но там часто не обращают внимания на бытовую культуру. Для Москвы это тоже характерно, но не в такой степени. Питер — город с дворцами, но вдруг там можно встретить какие-то жуткие подворотни из фильмов ужасов. И кинотеатры в целом тоже несут отпечаток запущенности. Объективно не хватает площадок, современной аппаратуры. Киноманы с торрентов скачивают фильмы ужасающего качества и считают, что они впереди планеты всей. Это уже такое свойство: главное — посмотреть, первым увидеть то, что не видели другие. В Петербурге есть фестивали, которые показывают хорошие фильмы, есть разные кинонедели, музейные показы, но часто это идет с DVD в плохом качестве. Мы же хотели, чтобы это был фестиваль европейского уровня. Я не говорю, что это достигнуто, но это наша задача.
Какое у вас вообще ощущение от того, что происходит в нашей культуре?
В кино процесс развивается, но очень трудно. Потому что наш кинематограф все время реструктурируется. Кстати, это касается и культуры в целом.
Я иногда сам не понимаю, чем занимается Министерство культуры, потому что у него отобрали большую часть денег, предназначенных для кино. Или «Ленфильм»: он переживает сейчас драматический момент — непонятно, что с ним будет («Ленфильм» хочет приватизировать компания RWS. — «РР»).
Меня огорчает, что все-таки российская культура отрывается от мировой. Если раньше были внешние факторы — закрытые границы, незнание языков и прочее, — то сейчас все вроде бы открыто. Но почему-то не только не происходит улучшения, наоборот — мы себя сами загоняем в какое-то гетто. В литературе у нас есть, конечно, несколько писателей, которые имеют международное имя, как есть и несколько кинорежиссеров и художников. Но нет ощущения, что Россия — важная страна в культурном смысле. И мы все время это чувствуем, потому что нас если и берут на фестивали, то как будто из жалости или для того, чтобы не было уж совсем «белого пятна»: все-таки страна большая, все понимают. Но уже давно нет имиджевых явлений, о которых бы говорили, как в свое время говорили о русском авангарде, в том числе и в кино, или, например, о Тарковском.
Это потому, что русские — такие сложные и непонятные или же потому, что наши режиссеры не владеют международным языком кино?
Во многом мы сами закрываемся. Если пятнадцать лет назад общим трендом было войти в цивилизованный мир, тянуться к Европе, то сейчас хорошим тоном считается вообще отвернуться от всего этого. Значит, у нас все свое, у русских свой юмор, свое отношение к каким-то проблемам… Вот ксенофобия — в Европе с ней борются, а у нас она является подспудной основой очень многих крупных явлений, в том числе и в культуре. То же самое с гомофобией, например. Даже здесь видно, как далеко мы расходимся. А фестивальный процесс — это одна из возможностей наладить диалог, путь к какому-то сближению, пониманию. Возможность услышать другие голоса должна быть всегда, даже если сейчас их не все воспринимают.
Евгений Гусятинский
Эксперт