Алиса в зазеркалье

От нее всегда исходит свет. Того и гляди засветится пленка в аппарате. Собственно, на пленке изображения Алисы и хранятся. Не увядают. Не тускнеют. Не теряют обаяния.

Давно я не видал Алису Бруновну, не доставлял себе радости. От нее всегда исходит свет. Того и гляди засветится пленка в аппарате. Собственно, на пленке изображения Алисы и хранятся. Не увядают. Не тускнеют. Не теряют обаяния.

Таких, как она, нет. А и не было. Талант — уникален, очарование — неповторимо. И невоспроизводимо. Яркие люди — редкость и отвага Природы. Вкуса на всех не хватает. «Серия» и «серые» — созвучные слова, кое-что объясняющие. 

Фрейндлих — произведение штучное, сработанное с любовью и щедростью. Это видно даже на карточках. Одну я снял давно, в грим-уборной Театра имени Ленсовета, где она тогда работала. Я пошел на поводу у Льюиса Кэрролла, позаимствовав у него не только название заметки, которую вы можете прочитать ниже, но и метод, отразив Алису в двух зеркалах. Другая фотография сделана позднее, у нее дома, на кухне. Тогда она жила где-то у Пяти Углов и, кажется, была счастлива.

У зеркала нет памяти... Можно пофантазировать, будто оно помнит все наши лица, но, как и мы, не в состоянии их повторить на заказ (ну-ка, сделайте счастливое выражение...).

А зеркало сцены повторяет многое. Мы смотрим сквозь него и видим изображение людей, заглянувших туда раньше, ищем себя в театральном зазеркалье и пугаемся, если находим (или вы, в отличие от автора, радуетесь?).

Мы в зеркале — отражение себя, пусть и не всегда верное. Пробор не с той стороны, нож в левой руке, вилка в правой... Что ж, говорим, я не Байрон, как все, я другой, и, прикладывая руку к сердцу, которое тоже не на месте, коротко кланяемся своей исключительности в полированном стекле.

А в театре нужны дар и труд, чтобы добиться отражения вилки и сердца слева и чтобы зритель в это поверил. Там реальные люди располагают жизнями ушедшими или теми, что вовсе не были и не будут. Живы актеры — персонажи мертвы. И поэтому в их придуманных судьбах лицедей, как бог, может кое-что изменить по своему таланту и пониманию.

Нам не дано. И поэтому, верно, воспринимаем разбитое зеркало как дурную примету: оно раскалывает тот образ, который мы надеялись исправить при следующем взгляде.

Ну что же, обманемся в другом.

...Сейчас Алиса Фрейндлих догримируется и уйдет из реального мира на подмостки отражать то, чего с ней не было, но что в ней есть. И кого нам повезет узнать в этой женщине с ясными глазами: Дульсинею, Раневскую, Элизу Дулиттл?

Ей можно доверить любые отражения, а самим отправиться в кресла зрительного зала, чтобы смотреть и думать, как сами бы жили в зазеркалье, если бы были так уместны и достоверны в нем, как достоверна и уместна Алиса.

У ежедневного вранья

Крадешь ты правды день.

Тебя светлее тень твоя,

Тебя счастливей тень.

Пусть кому надо — подберет

И должное воздаст.

Она хоть малость и соврет,

Но точно не продаст.


Так написал воздухоплаватель и поэт Винсент Шеремет об актере, забыл, о каком.

Юрий Рост

Новая газета

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе