"Тотальное счастье сродни шизофрении"

В Петербурге отмечают юбилей: 20 лет назад по адресу: Пушкинская, 10, открылся первый в СССР арт-центр. Один из лидеров питерского андерграунда Михаил Борзыкин размышляет о том, что изменилось за эти годы в музыке и жизни. 

Для юбилея андерграунду выделили большой концертный зал, организацию мероприятия патронирует городской комитет по культуре. Борис Гребенщиков высказался в том смысле, что Пушкинская, 10, для питерского искусства — то же самое, что Афины для демократии. Однако Михаил Борзыкин, как и некоторые другие деятели питерского андерграунда, считает, что рок зачахнет под официальным патронатом власти. 


— В связи с юбилеем многие говорят, что "таких слушателей, как в 1980-е, уже нет". Так ли это? И не обидно ли? 

— Большинство людей, кто меня окружал в годы моей юности, будь то в университете на филологическом факультете, будь то в рок-клубе, где мы давали концерты, интересовали вопросы не только личной свободы, но и идеи гражданских свобод. Ведь тогда на каждом шагу существовали табу. Рок-музыканты и художники боролись даже за возможность носить западную одежду, длинные волосы, не говоря уже о возможности самовыражаться. За возможность спокойно смотреть в глаза милиционерам и при этом не быть забранным в милицию. Тут и выезд за границу, тут и общение с иностранцами, которое было раньше запрещено... Гражданские и личные свободы мы с большим трудом завоевывали в 80-х годах XX века. 

— Почему же рокеры замолчали в 1990-годы, в самый тяжелый для людей переходный период? Рок-музыка тогда получила свои мастерские, студии, концертные площадки и беды людей перестали вас трогать? 

— Нам казалось, что мы победили, а дальше все должно потихоньку идти своим путем. Мы надеялись, что импульс дан правильный, дальше все стабилизируется и дальше будет нормальный капитализм. Была не вполне оправданная эйфория, согласен. Хотя я до сих пор воспринимаю начало правления Ельцина как период надежд. Была свобода выбора, и мы могли на этот выбор повлиять. Это нас очень устраивало. Была уверенность, что ты влияешь на процесс. Через свободную прессу можно было многого добиться: людей перестали на улицах забирать в кутузки, зарвавшегося милиционера можно было уволить, отправлять в отставку чиновников и министров. Это тоже вселяло надежды. 

— Недавно Захар Прилепин высказался в своем блоге о том, что наверняка кумиры его поколения — Борзыкин, Кинчев, БГ, Цой — были слабо начитаны. Однако он не может не признавать, что эти люди в свое время смогли целиком захватить умы и сердца своих ровесников, включая и его самого. 

— Что до меня, то с 18 до 23 лет я как раз был вынужден прочитать очень много стихов и прозы. Я был фанатом книжного знания, и мне казалось, что это сделает меня мудрее. Это было до моей рок-карьеры. Но я давно не абсолютизирую книги. Как сказал Герман Гессе, мудрость невозможно почерпнуть в книгах, она не передается путем чтения. Мудрость можно только прожить. Я видел в университете вокруг себя массу эрудитов, но на их нравственное развитие это никак не повлияло. Для себя я сделал вывод, что нахождение в чужом "литературном супе" для моих мозгов — вещь вредная. Я охладел к потреблению чужих мыслей, чужой философии, чужого опыта. Зачем мне перечитывать Достоевского, если я сам давно прожил все ситуации, которые он описывает? В современных книгах много дизайна — тягучих описаний, тонко намазывающих масло на хлеб. Скучно. В песне мне важна емкость слова, фразы. 

— В свежем альбоме "Дежавю", посвященном 25-летию группы "Телевизор", вы упрекаете рок-музыкантов в расколе. В чем его причина, что вам на это отвечают? 

— До мордобоя дело не доходит, но некоторое охлаждение в отношениях ощущается. Для меня рок-музыка — это символ свободных людей. Беда в том, что в любой среде находятся придворные творцы. Лояльность гарантирует реальные дивиденды в виде показов по центральным каналам телевидения, организации крупных гастролей и прочих благ. И неизбежно в тексты вкрадываются осторожность, обход острых углов. Люди начинают озвучивать идеи, спускаемые сверху. Мне таких "поддавшихся" жаль. Я люблю свою страну, но ругаю ее за недостатки. А меня считают экстремистом, человеком, "льющим воду на мельницу американского империализма",— помните такой штамп? Я свободный человек, и меня подобные ярлыки унижают. Я реагирую как творческий человек и как гражданин. Например, выхожу на "Марши несогласных". Рок-н-ролл в России перестал быть генератором смысла, да и слушатели перестали его искать. А я хочу этот смысл вернуть. 

— В Петербурге стал популярным припев ваших товарищей: "Город, проснись и сопротивляйся!" 

— Для многих случай с небоскребом "Газпрома" на Охте стал пределом. И народ готов выступать против этого уродства. Это маленький, но сдвиг. Неудивительно, что к борьбе за Петербург адекватно относится Юра Шевчук. Но внезапно письмо протеста против газоскреба подписал не слишком много рассуждавший на эту тему Борис Гребенщиков. А Диана Арбенина написала в защиту Петербурга песню! Куча людей, которые были лояльны ко всем остальным проявлениям власти, вдруг поняли, что что-то в нашем королевстве не так. 

Хотя потребительские фобии и мироощущение, что ты сейчас потеряешь все, охватили очень многих умных людей. Их аргументы меня изумляют! Что они мне отвечают в ответ на упреки в конформизме и беззубости? Если тебе не нравится загазованный воздух — купи себе кондиционер. Если шумно — поставь стеклопакеты. Если устал от грязи в городе — езжай в Испанию, отдохни. Они закрылись шорами, и им удобно. 

— С другой стороны, ведь и музыка стала частью "удобства"... Олигархи и "офисная плесень", например, любят творчество Сергея Шнурова, несмотря на острый социальный подтекст его речовок. Он их клеймит почем зря, а им нравится. Почему? 

— Я не большой знаток творчества этой группы, но ведь это издевка над своими. Гламурный междусобойчик. При королях всегда были шуты, которым разрешалось немного пошалить. Вот это то, что делает Шнуров. Во всех интервью он говорит, что деньги это главное, а рок-музыка ерунда. Я перестал за его творчеством следить, но осознаю, что продолжение существования в качестве медиаперсоны для него является основной задачей. Я понимаю, как у него все по-менеджерски сработано. Почему он "свой" для "офисного планктона"? Потому что они чувствуют, что перед ними желчный интеллектуал, который смеется над "быдлом" и над простыми неудачниками. Песни про любовь к сексу и алкоголю — это "ларьковый язык", присущий жизни его слушателей, и они его правильно, органично воспринимают. Довольны и те, и другие. Одни думают, что он шутит, другие думают, что "он же про нашу жизнь поет",— в итоге охвачены большие массы населения. Ничего общего этот проект не имеет с душевным порывом. Этот тонко спланированный, талантливый, конъюнктурный проект рассчитан на определенные социальные группы. Человек, начинающий просчитывать аудиторию,— это уже не музыкант и не художник, это коммерсант. 

— Неужели для того, чтобы честно говорить о жизни, надо жить бедно и в коммуналке? 

— Я-то как раз живу в хрущевке. И никогда не страдал из-за того, что могу что-то потерять. С другой стороны, поэт Некрасов был буржуа, но очень проникновенно писал о простом народе. Для рок-музыканта важно все-таки, когда жизнь его соответствует его идеалам. Люди типа Джона Леннона, как представители городского романса по имени рок-музыка, за этой адекватностью как-то следили. Не в начале творчества, а позже, но это было им присуще. Леннон был богатым человеком, но при этом все равно протестовал против войны. Сейчас для многих представителей православной культуры характерно мировоззрение типа "спаси себя и мир спасется". А остальное — гори все синим пламенем! Такое понимание спасения может сыграть с нашим обществом дурную шутку. Личным спасением сейчас занимается большая часть населения. Попытка уйти от тревоги, страха, старения, одиночества приводят человека к интеллектуальным коконам, из которых через некоторое время ему становится не видно ничего. 

— Вас такой вариант не прельщает? 

— Я всегда побаивался слова "обыватель". Или жизни ради спокойствия. Мне многие рассказывают, как они довольны тем, что у них там семьи, дети, что они видят закаты Бали и песок Гонконга. В таких случаях я внутренне сжимаюсь и понимаю, что этот вариант тотально счастливого человека не для меня. Таких тотально счастливых я наблюдал в психбольнице, когда "косил" от армии. Я бы таким не хотел быть никогда. Ведь тогда жизнь протекает мимо. Боль и разочарование — необходимый компонент настоящей жизни, это то, что порождает и настоящую радость. Это как свет и тень. 

— Интеллигенция, ее наиболее активная часть, всегда была убеждена, что власти не хватает ее советов. Что, мол, если бы прислушивались, то было бы лучше. Но почти ни один поход во власть не был для представителей интеллигенции удачным... Парадокс? 

— Мне кажется, стратегическое предвидение сродни творческому. Писатели-фантасты Стругацкие, не выходя из дома, описали все будущие огрехи как социализма, так и капитализма. Творчество многих наших художников, поэтов, музыкантов — это всегда некое предвидение. Мне кажется, что нашим властям по-прежнему не хватает общечеловеческого предвидения. Как выяснилось, хорошие менеджеры не избавляют нас от унижений, издевательства и нищеты. 

Беседовала Наталья Шергина 

Огонек
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе