Последнее интервью Аркадия Арканова «КП»: Меня узнают, я называю это собачьей популярностью

Всего около двух месяцев назад корреспонденту «Комсомолки» Алексею Осипову посчастливилось пообщаться с сатириком и драматургом Аркадием Аркановым.
Аркадий Михайлович ответил на все вопросы ведущего программы «Из звездных уст» в прямом эфире радио «КП».
Фото: Марина ВОЛОСЕВИЧ

Это было последнее интервью Арканова… В воскресенье утром, 22 марта, писатель скончался в одной из московских клиник.

- Аркадий Михайлович, писатель-сатирик, у него существует определенный образ в глазах у почитателей, простой публики. Встречают вас вне концертов и встреч со зрителями и я почти уверен, что 90 процентов людей заранее хватаются за животики и ожидают: ну, вот сейчас Арканов непременно зажжет, и мы ухохочемся. Эти ожидания, действительно, существуют по отношению к вам и вашим коллегам?

- Я уж не знаю, почему, но ко мне… Меня узнают, это не моя заслуга, это я называю собачьей популярностью, к сожалению, это так и есть. Стоит иногда человеку несколько раз показаться по телевизору, как он становится медийным персонажем. Его все узнают. Даже порой, не зная, кто это и зачем.

Люди, которые меня узнают, видимо, просто зная меня уже за многие годы, не обременяют меня всякими вопросами, просьбами. И попытками надорвать собственный живот от шуток. Просто они, как правило, очень уважительно и почтительно ко мне относятся, что мне очень приятно. И, как правило, такое узнавание ограничивается просьбой дать автограф. И я с удовольствием это делаю. У меня есть такое выражение… Приятно, когда узнают. Особенно, если с хорошими намерениями. Потому что узнавать могут и с плохими.

- А на каких самых неожиданных местах и предметах вам приходилось давать автограф?

- Ой, знаете, таких предметов и мест было много. Я, как правило… Иногда и паспорт дают свой впопыхах, свободную страничку. Иногда листочек бумаги, в магазине просто чек какой-нибудь. У кого-то записная книжка. Я, например, где-то кому-то летом, находясь на юге, на плече написал кому-то фломастером. Но был случай, когда мой знакомый хороший и популярный тоже человек, это Леня Якубович, в Одессе мы шли с ним по Дерибасовской. И подошла молодая девушка. И стала просить автограф. А на чем? И тут она приподнимает юбочку и на правой ягодичке оголенной… Говорит: «Ну, здесь». И Леня Якубович, не долго думая, пишет: «Поле чудес». Это на моей памяти было такой автограф, но не я его ставил.

- Вопрос философский. Нередко о сатире говорят, анализируют, обсуждают ее появление, пик ее популярности или даже важности, говоря о ней, что сатира становится, действительно, острой, колкой и принципиально важной на стыке определенных эпох, ситуация в жизни гражданского общества. Когда в обществе все хорошо, сатира не нужна. Нечего высмеивать. На мой взгляд, в обществе всегда что-то происходит вне стыков и революций.

- У меня точка зрения на сатиру такова. Я слово «сатира» готов всегда писать с большой буквы. Это особая форма, особый жанр литературы, искусства, драматургии, даже музыки, если хотите. И я считаю, что целиком гармонично существующего общества в мире нет. Всегда есть ряд всевозможных социальных и прочих недостатков, которые становятся предметом сатиры. Наблюдения сатиры. И человек, который избрал в своей жизни дорогу сатиры, подчеркиваю это, он должен понимать, что он в течение всей своей жизни, если он честный человек, должен быть готов к тому, что он будет не удобен, а иногда и неприятен власть предержащим. Это он должен уяснить и идти своей дорогой. Как только так называемый сатирик или как сейчас модно говорить юморист и прочее, как только у него возникает желание не только посмеяться или уколоть, но еще и быть обласканным властями, что, к сожалению, происходит очень часто в наше время, и у нас в частности, не будут называть никого конкретно, так забудьте о том, что это сатира. Это уже не сатира. Это уже просто элементарная профессия, где человек хочет нормально и хорошо существовать. Настоящий писатель, у которого внутри сатирическая, ироническая призма, сквозь которую он преломляет окружающую действительность, должен знать, что его существование не может быть целиком и полностью благополучным. Он должен быть к этому готов. Если это диктаторская страна, то он должен быть готов к тому, что он может быть и репрессирован, и, не дай бог, что-то худшее. Он избрал для себя это

Для меня это факт. Но в настоящем демократическом обществе сатира должна существовать. И если вы деятельности этого человека, занимающегося сатирой, нет прямых призывов к свержению существующей власти, революционным боевым событиям, то он должен себя чувствовать спокойно. И настоящая демократия его не должна трогать. Но повторяю, очень часто люди, занимающиеся сатирой, путают ее иногда с политикой. Для меня это совершенно несоизмеримые вещи. Я никогда в политику не влезал и не влезаю. И не буду влезать. Я считаю, что то, что мне дано богом, если во мне есть это ироническая и сатирическая литературная призма, то я должен ее придерживаться. И честно делать то, что я умею.

- Мы предупреждали о вашем появлении в эфире, и вопросов в интернете накопилось много. И первый: считаете ли вы, что у сатиры есть какой-то общий язык? Если перевести ваши произведения или ваших американских коллег на русский язык, язык сатиры международен?

- Дело в следующем. Сейчас очень модно, не знаю, как в других странах, но в России очень можно понятие «писатель-сатирик», «писатель-юморист». Для меня в этом двойном звучании главное и серьезнейшее, единственное основное определение – это писатель. Человек должен быть писателем, а не писателем-сатириком. Сатира в данном случае – это только лишь способ выражения того, что ему дано литературным дарованием, если таковое есть. Если он не писатель, то мне совершенно все равно, сатирик он или как он себя будет называть: юморист или… Людей много, которые остроумны, остроязычны, но, тем не менее, единицы только могут считаться писателями. Поэтому мне эти добавки очень не нравятся. Я не люблю, когда начинает выступать человек и себя именовать: я писатель-сатирик. Что-то в этом есть напыщенное и неправильное. Мы же не говорим: писатель-пейзажист, писатель-вокалист, писатель-лирик, сентименталист. Нет. Мы говорим «писатель».

- У меня появился вопрос…

- Нет. Я доотвечу. Насчет перевода. Понимания. Настоящий писатель должен создавать произведения, которые основаны на человеческой личности, а люди в любое историческое время все-таки всегда остаются людьми. Со своими недостатками. Поэтому если сатирическое произведение построено все-таки на взаимоотношениях между людьми, то оно переводимо на любой язык. Если оно построено только на конкретных социальных, бытовых, языковых моментах той или другой нации, то это, как правило, непереводимо. И непонятно. А если и переводимо, то это произведение лишается своей истины.

- А по поводу определения «писатель-баталист» и так далее, мы, читатели, критики, сами писатели про себя, а я ни разу не слышал такого определения, но все-таки… Говорят «маститый писатель». Как вы относитесь к такой категории?

- Я не очень люблю эти понятия «маститый писатель». История знает, действительно, история это подтвердила, а не клички… История знает великих выдающихся писателей. Писателей, подчеркиваю, тоже с большой буквы. Это да. А маститый он или менее маститый, известный еще любят говорить. Что это такое? Это все условность. Сегодня ты известный. А ведь что произойдет завтра, не знаем. Сколько мы знаем таких моментов в жизни нашей, когда человек известен и популярен, пока он жив-здоров, а как только он уходит из жизни, если он ничего серьезного такого после себя не оставил, то он очень быстро забывается. И эти маститости… Я еще очень не люблю другое понятие: звездность. Многие, знаете, звездами себя называют. Ненавижу это понятие! Я всегда тем, кто считает себя звездой, говорю, что настоящая звезда – это то, что светит нам миллиарды лет с небес. А вы, считающие себя звездами, вы не звезды. Вы электрические лампочки. Вот вы перегорите, а на ваше место вкрутят другую лампочку, а вашу лампочку выбросят за ненужностью на помойку. У меня такое отношение. Есть писатель. И если великий писатель. Мы знаем много хороших писателей. По-настоящему. Но есть великие.

- Еще одно определение, которое стало встречаться в СМИ, в разговорах… Писатель, человек искусства, но мы говорим о писателях: писатель продаваемый. Имеется в виду, что его книги разлетаются как горячие пирожки.

- Да. Я опять же, подчеркиваю один момент. Продаваемое еще не есть настоящее. Если брать, сравнивать с продуктами, то мы знаем очень много продаваемых продуктов, которые, на самом деле, никакой пользы не приносят организму а иногда только вред. Но вот модно. Разрекламировано. И вот продается. К моему большому сожалению, настоящие литературные произведения сегодня, по крайней мере, в России, не относятся к категории продаваемых. Продается то, что легко воспринимается, не надо особенно размышлять. Если речь идет о сатире и юморе, то это, как правило, какие-нибудь байки, анекдоты, шутки-прибаутки и так далее. Серьезная литература, которую надо осваивать, читать спокойно, в одиночестве, осмысливать, переваривать, сегодня эта литература, к сожалению, не продаваема. Продаваема – это еще ни о чем не говорит.

- Точно знаю, что это поняли и наши радиослушатели. Вопрос из интернета. В этом году вы будете отмечать свой юбилей. Занимаетесь ли вы подготовкой уже? Есть какие-то планы? Будете ли завесу над ними приоткрывать?

- Я не люблю слово «юбилей». Это…

- Круглая дата.

- Да и вообще… И круглую дату. Я не люблю. Знаете, у меня есть совершенно четкое понятие. Никакой моей заслуги в том, что я появился на этот свет, нет. Это не моя заслуга. Это абсолютнейшая случайность. Такая, что если разобрать ее от начала до конца, от момента существования человечества и до моего появления на свет, это даже невозможно представить, какое совпадение должно было быть. То, что мои родители оказались вместе и результатом явилось мое рождение. Это не моя заслуга. Поэтому если люди вас любят и уважают, ваши друзья, родные, и они помнят дату вашего рождения, то это они должны организовывать вам эти праздники, а не вы должны напрягать: ой, не забудьте, у меня день рождения, у меня юбилей! Приглашаю вас! Это, значит, вы напрягаете на время, на подарки, на прочее. Некоторые уже просто и не хотят, вроде бы неохота, нет времени, но неудобно. Надо пойти. Поэтому все эти юбилеи превращаются в какую-то организованную шоу-программу с этими бесконечными тостами, уже надоевшими. А иногда с какими-то выступлениями и так далее. Поэтому я не занимаюсь ни своими юбилеями, ни своими днями рождениями, какие бы они ни были по датам. И я никаких подготовок к тому, что я родился 7 июня, не веду. Это не моя проблема.

Я вспоминаю в связи с этим историю, которая произошла в свое время с нашим выдающимся шахматистом, чемпионом мира, его с нами уже нет, Михаилом Моисеевичем Ботвинником. Когда ему исполнилось 70 лет, его в этот юбилейный день ждали дома друзья, подарки, а он утром ушел из дома, сел на байдарку на Москве-реке и пошел. И весь день прокатался на байдарке. А явился поздно ночью домой. А там все сидят и говорят: «Михал Моисеич, да что ж такое? Как же это можно? Мы вас тут ждем, а вы нас так вот!». А он сказал: «Дорогие друзья! Я не вижу никакой собственной заслуги в том, что 70 раз подряд вместе с землей прокрутился вокруг солнца».

Я придерживаюсь этой точки зрения.

- Сразу добрый десяток сообщений вы спровоцировали в интернет. Если вы за неделю или за несколько дней до 7 июня, это единственное, что от вас требуется, окажетесь в Америке, то все хлопоты, как написано в одном из сообщений, наши радиослушатели берут на себя. Вы просто должны приехать. Вся русская Америка, определенная часть, которая нас слушает сейчас, приехать в Москву не сможет…

- Наверное, у сожалению, я в этим дни просто… Я занят буду другими делами. И я не смогу в эти дни быть в Америке. Но я бесконечно люблю приезжать при условии, что меня приглашают. И если какая-то организация, какие-то продюсеры меня приглашают, я с радостью приезжаю. Я обожаю Америку. И наших людей. Все, что связано с моими прилетами в Штаты, довольно частые. И я просто изъявил желание… Я позвонил на запад моему другу Александру Половцеву и сказал, что осенью, если будет желание организовать, я с удовольствием какой-нибудь небольшой тур… Можете привязать это к 80-летию, можете не привязывать. Я всегда жду приглашения в данном случае. И у меня есть поговорка собственная на эту тему: насильно мил не буду.

Кстати, Арканов ответил и на вопросы наших радиослушателей.

- Хорошо! Первый звонок прямо в эфир. Алло!

- Здравствуйте всем! Аркадий Михайлович, вы по первой специальности врач. Никогда ли вы не пожалели, что ушли от профессии? Такой почитаемой и светлой. И обращаете ли свои взгляды на медицинские журналы, потому что обычно после пятидесяти начинается: ага, это можно, это нельзя, полезно, вредно…

- Спасибо за вопрос. Дело в том, что я пошел в медицинский институт не просто так. Осознанно. Я влюблен был и до сих пор люблю нашу теорию высшей нервной деятельности Ивана Петровича Павлова. Я хотел этим заниматься. Для этого нужно было закончить медицинский институт. Я пошел в медицинский институт и так уж там сложились обстоятельства, что-то такое в области литературы стало во мне просыпаться. И уже в середине обучения я понимал, что я врачом уже не буду. Поэтому я закончил медицинский институт, о чем ни капельки не жалею, потому что он очень много дал мне как впоследствии литератору и человеку. Я отработал три положенных года, так же, как и мой друг, с которым мы вместе много сотрудничали, его уже нет с нами, увы. Это Григорий Горин. Он тоже закончил медицинский институт, Первый московский, что и я. И тоже он оставил медицину, потому что у него другое призвание – драматургическое и литературное. Блистательное.

Конечно, когда мы ушли из медицины, это было то еще время. Появились всякие жуткие статьи ругательные в наш адрес. Нас называли предателями. Знаете, общие слова: вот, на него государство деньги потратило, а он, видите ли, бросил! Это все мы внимательно выслушивали. А потом, спустя несколько лет после этого в первом своем сборнике мы написали: да, Арканов и Горин оставили медицину, и ушли в литературу. Неизвестно, что с их приходом литература приобрела, это наша литература. Но то, что медицина ничего не потеряла, это уж точно.

- А второй вопрос радислушательницы. Просматриваете ли какие-то медицинские передачи, листаете ли медицинские журналы?

- Нет. Я этим не занимаюсь. Я вообще обращаюсь к врачам только тогда, когда в этом есть необходимость. Профилактикой собственного организма я не занимаюсь. Ну, не хочу. Потому что очень часто человек, начинающий обращаться к врачу по любому поводу, становится похож на рыбку. А то, что ему предлагает врач тот или иной, это уже крючочек. И он становится такой вот рыбочкой. И он уже становится рабом этой медицины, прислушивается к каждому своему шагу, стуку сердца, проявлению головной боли. И тут же его несет к врачу. И так далее. И начинается потребление лекарств. Нет. Слушаться надо организма прежде всего. И обращаться к врачам тогда, когда это необходимо. Конечно, можно время от времени профилактически обследоваться, диспансеризацию так называемую проходить, она не вредит. Но нельзя бесконечно заниматься только тем, что вы листаете это, смотрите передачи, это можно, это нельзя. Да не дай бог! То, что одному можно, другому нельзя. Такова жизнь.

- А за долгие период учебы в медицинском и сравнительно короткую медицинскую практику почерк успели испортить? Почему я спрашиваю? У врачей в 99 процентах случаев ужасный неразборчивый почерк.

- У меня есть один недостаток. У меня всегда был почерк очень разборчивый. И я никогда не торопился. Я даже до сих пор пользуюсь, если сочиняю настоящее, то только авторучкой. Я не пользуюсь ни машинкой, ни компьютером. Это я потом переношу все в компьютер, где редактирую и так далее. Но изначально рукопись пишется именно вот так: рукой. И мой почерк разборчивый, четкий. И я не тороплюсь никогда, когда я что-то пишу. Это у меня с малолетства.

- Вопрос из интернета. Вы много говорили сегодня в передаче по поводу того, что писатель может быть еще и юмористом, а сами ли обижаетесь, когда вас титулуют именно этим словом, этим понятием?

- Знаете, обижаться, не обижаюсь. Но когда речь идет о том, что, допустим, мой вечер или я выступаю в литературном или другом концерте, когда меня объявляют, я всегда прошу того, кто объявляет называть меня просто писателем. Я не люблю. Эта присказка писатель-юморист или сатирик, она идет еще с советских времен. В советское время настоящей официальной сатиры не было, но признать, что ее нет нашли тогдашние власти не могли. Поэтому даже в союзе писателей была секция сатиры и юмора. Но в этой секции только юморили. Не дай господь! Ничего общего на настоящую сатиру не было! Я не имею в виду таких великих, они же тоже испытали в свое время давление определенное, как Булкагов, как Ильф и Петров, как Михал Михалыч Зощенко. Я их не имею в виду. Я имею в виду ту массу людей, которая писала и называла себя писателями-сатириками. И это стало официально. А на самом деле, от творчества очень многих людей, которые считали себя писателями-сатириками, ничего не было там ни писательского, ни сатирического. Ведь уголки были в газетах и журналах в советское время – уголок сатиры и юмора. Извините меня, там сатиры никогда не было. Там были карикатурки, там можно было про тещу надоевшую какие-то байки или про управдома. Это были мальчики для битья такие.

- Еще вопрос от радиослушателя. Доброе утро!

- Здравствуйте! Аркадий Михайлович, распался наш могучий Советский Союз. А посещаете ли вы со своими концертами страны СНГ. Там тоже большие любители сатиры и поклонники ваши.

- Пока у меня есть физическая возможность, дай бог как можно больше чтобы была и дольше, я с большой радостью разъезжаю не только по территории нынешней Российской Федерации, но и по территории всех стран, которые называются СНГ, бывшие наши союзные республики, где огромное количество русскоязычного населения. И я с радостью это делаю. И, вы знаете, я убедился, что чем дальше от мегаполиса расположено какое-то место, пункт, куда я приезжаю, чем провинциальнее, тем тяга к настоящему, чистому искусству выше у людей остается. Чем у людей, живущих в мегаполисах так называемых. Более того, уже 10 лет я являюсь председателем жюри такого вот всероссийского и международного фестиваля всех видов эстрадного искусства во всех его номинациях, в том числе в разговорном жанре. Это спонсируется РЖД 10 лет. Мы разъезжаем не только по нашей стране, но и по другим странам, по нашим соседям. И это пользуется успехом. И когда мы находим молодые дарования, а у нас возраст не ограничен, и когда неизвестное молодой или не очень молодое дарование в высоком смысле этого слова открываем, то у меня ощущение, что у меня родился ребенок. Я так это воспринимаю. И я делаю это с удовольствием и радостью. И буду всегда это делать. До тех пор, пока я буду в этом необходим.

- Здравствуйте, Аркадий Михайлович! Меня зовут Александр. Есть такая премия «Нос» фонда Прохорова. В этом году первое место занял Лев Рубинштейн, журналист. Как вы относитесь к его творчеству? И знакомы ли вы с этим?

- Я с его творчеством, не буду врать, мало знаком. Мы пересекались наверняка. Знаете, не складывалось… И я не могу вам точно на этот вопрос дать ответ. А вообще я считаю, что, если говорить о взаимоотношениях между людьми, то каждый человек – это своеобразная планета.

- Здравствуйте! Аркадий Михайлович, была удивительная встреча. Я случайно увидел вас на выходе из театра Ленком. И у меня ничего такого под рукой не было, я вам подарил книгу о московских особняках, которые принадлежат Министерству иностранных дел. Но это так… Потому что я вас услышал.

- У меня есть она.

- Есть она?

- Есть. То, что мне дарят, я никогда не выбрасываю.

- Мне запомнилась эта встреча. Мы говорили пару минут. Мне хотелось узнать, как у вас складываются отношения с Ленкомом. И еще один вопрос. Вы умеете пошутить. Мы смеемся над нашим мэром Майком Блумбергом. И вы боретесь с курением, и он борется с курением. И, потом, вы похожи как близнецы-братья. Что вы по этому поводу можете сказать?

- Я вам скажу. Я к курению отношусь философски, потому что я понимаю, что, наверное, курение, в принципе, пользы не приносит. Но это все очень конкретно. Ведь сколько лет существует человечество, столько лет оно курит. И что? Оно что? Уменьшилось? Наоборот, оно увеличилось. Это человечество. Значит, то, что курение так вот убивающее действует на человеческий организм, это все очень конкретно. Вот у кого-то курение вызывает какие-то неприятности, да, тогда надо бросать. Если нет, да курите! Только я всегда, когда идет разговор о курении… Я сам курящий. Но когда заходит разговор о том, что вот, надо запретить! Не надо унижать только всякими своими этими мерами. Унижать достоинство курящего человека. Он такой же человек, как и некурящий. Поэтому если кому-то неприятен табачный дым, сам процесс курения, неприятно, что рядом сидит человек и курит, значит, надо создать для людей, которые курят, обстановку нормальную, где бы он мог покурить. Я всегда привожу пример. А мне, например, не нравится, когда я прихожу в ресторан и вижу пьющих алкоголь людей, орущих , кричащих. А я не люблю это. Я что? Должен требовать?.. Тогда по этой логике я должен требовать, чтобы запретили это. Или, по крайней мере, открыли специальный зад для пьющих. А рядом будет зал для непьющих.

Все это очень условно. И, как правило, все эти антикурительные законы, в результате, они на пользу идут тем, кто производит табак.

- В определенной мере согласен с вами. Аркадий Михайлович, вопрос из интернета. Звучит банально, но почти уверен, что предполагался более глубокий смысл. О творческих планах. И есть определенного рода добавление касательно географии. Известна ли вам уже ваша гастрольная сетка на ближайшее время? И какие страны, города, континенты, веси они включит?

- Такого прямо вот… Я всю свою творческую жизнь работаю без директора, без продюсера. И по мере востребованности живу. Собственной. Я не занимаюсь собственным пиаром и так далее. У меня такого размеченного плана на ближайшее время, на отдаленное с точки зрения гастролей каких-то, выездов, у меня нет. Есть то, что связано с обязательными выездами на отборочные туры фестиваля нашего, о котором я говорил. Это много разных городов. Я бы хотел быть осенью в Штатах. Если сложатся обстоятельства, я это сделаю с огромной радостью и удовольствием. И постараюсь, чтобы люди, которые придут на мои литературные вечера, тоже получили огромное удовольствие.

- Вопрос от радиослушателя.

- Доброе утро! Скажите, Аркадий Михайлович, оставила ли какой-то след в вашей жизни Майя Кристалинская?

- Вопрос вполне ожиданный, потому что был период моей жизни, самый начальный, это был 57-й год, когда мы познакомились с Майей. Она еще тогда не была известной певицей. Она мне понравилась. Мы влюбились друг в друга, поженились. Но мы прожили с Майей всего полгода. У нас все скоропалительно было, по-молодежному. Потом, мы… Знаете, бывает. Мы не ссорились, не ругались. Мы поняли, что для длительной жизни мы не созданы. И мы расстались по-мирному и по-хорошему. И до конца ее жизни мы оставались в прекрасных отношениях. Она с моими родителями, с ее родителями поддерживали прекрасные отношения. Но, безусловно. Как же? Это была первая, можно сказать, женщина, супруга в моей жизни. Она не может бесследно уйти. Не только из моей жизни. Она не может уйти и бесследно и из нашего искусства, где она оставила великий и неизгладимый след.

- Еще один радиослушатель и вопрос.

- Здравствуйте, Виталий! Возможно, вам будет неприятно. У меня вопрос…

- Давайте без неприятных вопросов. Я стараюсь, чтобы эфир был приятным.

- Меня не Виталий зовут.

- Да. И не Виталий. Мои извинения!

- Доброе утро! Аркадий Михайлович, Михаил Сергеевич Горбачев, на ваш взгляд, был хорошим руководителем или нет?

- Вопрос, конечно, интересный. Это мы уже влезаем в политику. Я вам скажу, что его историческая ценность неоднозначна абсолютно. Он как-то сам про себя сказал: «Я развалил то, что было. И образовался хаос. Но вы, которые пришли на мое место, вместо того, чтобы избавить страну от хаоса, вы его усугубили». Вот что сказал когда-то сам Михаил Сергеевич.

Что касается… как-то так сложилось, уже после того, как он уже не был президентом, премьером, политическим деятелем, спустя много лет случайно… У нас нормальные отношения. Нечасто, но мы видимся. Он весьма интересный, скажу, человек. В общем, неоднозначна его историческая сущность и цель. Но то, что он остался в истории – это факт. А вот с каким знаком, вы знаете, это время рассудит.

- Аркадий Михайлович, последняя минута нашей программы. Я хочу поблагодарить вас от всей души, от своего имени, от радиослушателей за минуты, уделенные нам, русским американцам. Выразить не столько надежду, сколько требование, как высказали, что есть все планы на то, что осенью вы окажетесь в Новом свете. Мы не настаиваем. Мы требуем. И обязательно придем к вам на встречу. И уверен, встретимся в эфире нашей радиостанции до или после.

- Спасибо. Непременно. Я постараюсь ваши требования удовлетворить.



Напомним, 14 марта сатирика госпитализировали в Центральную клиническую больницу Управления делами президента с жалобами на боли в груди и затрудненное дыхание. А 22 марта стало известно, что Аркадий Михайлович скончался. Ему был 81 год.

Прощание с писателем состоится 25 марта в Большом зале в Центральном Доме литераторов. А похоронен он будет на Введенском кладбище в Лефортово.

МЕЖДУ ТЕМ

Аркадий Арканов часто приходил в гости на радио "Комсомольская правда". Мы говорили не только о жизни, любви, творчестве, но и на злобу дня. У нас в архиве есть несколько записей передач с Аркадием Аркановым, которые мы предлагаем вашему вниманию:

Аркадий Арканов: «В жизни нельзя сделать ход назад, вот в чём всё дело...»

Аркадий Арканов: «Есть две степени свободы. Одна - я делаю что хочу. Вторая - высшая - я не делаю того, что не хочу»

Аркадий Арканов - о Pussy Riot: «Была б моя воля, снял бы с них штаны и при всех оттрескал ремнем по известному месту»

Алексей ОСИПОВ, Дарья ИВАШКИНА
Автор
Алексей ОСИПОВ, Дарья ИВАШКИНА
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе