«У него был слабый голос, но Толя был полон уверенности, что худшее позади».
фото: Владимир Чистяков
Замечательный писатель и сценарист, сатирик Анатолий Трушкин скончался от коронавируса. О последних днях своего друга и коллеги рассказал Аркадий Инин - он все время был на связи с Трушкиным, а тот в последнем разговоре был уверен, что все худшее позади.
Когда поднялась температура, Анатолий Трушкин пытался лечиться дома. 9 мая попал в больницу. Был подключен к ИВЛ. Казалось, произошло чудо. Его сняли с аппаратного дыхания, перевели в терапию. Но состояние снова ухудшилось. 9 июня у Анатолия Алексеевича остановилось сердце. Ему было 78 лет.
ххх
— Я до сих пор оглушен, пребываю в шоке, — говорит писатель, драматург, актёр, публицист Аркадий Инин. — Жена Толи, Наташа позвонила 9 мая, когда его только везли в больницу. Я сказал, что у меня в той же 52-ой больнице лежала жена моего внука, вылечилась и выписалась.
Потом все время был с Толей на связи. Он уверил меня, что у него все хорошо, он лежит в отдельной палате, у него замечательные врачи. Потом его телефон стал недоступен. Через врачей я выяснил, что он находится на аппарате искусственной вентиляции легких.
А через три недели случилось чудо, мы все воспряли духом, Толя ответил на звонок и сказал: «Все, меня вытащили! Сняли с аппарата. Правда, я еще слабый, ходить не могу». И снова уверил, что у него отличные условия, рядом — высококвалифицированные врачи.
Следующие три дня я никак не мог с ним связаться, телефон Толи снова был недоступен. Я решил, что я попадаю в тот момент, когда ему ставят капельницы, или Толя спит. У меня и мысли не было, что он снова попал в реанимацию. Когда мы с ним разговаривали, у него, конечно, был слабый голос, но Толя был полон уверенности, что его спасли, что худшее позади. И вот сегодня пришло известие, что нашего дорогого, любимого Толи не стало. Какой же он был чудесный человек!
— Вы были дружны с ним как минимум 50 лет?
— Да, начиная с 1963 года, мы параллельно шли с ним в творчестве рядом. Толя был редактором в популярной юмористической передаче «Кабачок 13 стульев». Я писал туда интермедии, как и сам Толя. С тех пор мы с ним постоянно встречались на различных мероприятиях, на концертах, юбилеях, капустниках. У нас было заведено, что я ему на юбилей писал какие-то шутки, а он - мне. Последний раз Толя поздравил меня с 80-летием. Не изменил традиции, написал замечательное поздравление.
Сейчас многих, кто знал Анатолия, будут спрашивать о нем. Я даю голову на отсечение, что ни один человек не скажет о нем что-то плохое. Бывает ведь, что писатель или артист — очень талантливый, в искусстве на высоте, но он — сложный по характеру, его сопровождают конфликты, ссоры, раздоры. А Толя был и прекрасным, талантливым писателем, и абсолютно не конфликтным человеком, очень добрым и расположенным к людям.
От него никто не слышал никаких баек, которые обычно травят артисты. Он всегда был со своими бумажечками, очень сосредоточенный. Толя был абсолютно народным писателем. У него всегда были народные типажи, такие узнаваемые и любимые. Не зря ведь очень многие его монологи читал со сцены замечательный актер и телеведущий Миша Евдокимов.
— Вам с ним приходилось много ездить по стране, попадали в какие-то переделки?
— Мы с ним, действительно, много ездили в концертами. Однажды застряли в снегопад на Камчатке. Дома были завалены снегом по самые крыши, мы такого никогда не видели. Срывался график дальнейших выступлений. Но Толя оставался спокоен. Он вообще никогда не раздражался.
Нас с ним роднило и то, что мы назывались «книготорговцами». Выпускали наши книги с юмористическими рассказами. И, когда заканчивался концерт, мы с ним, как коробейники, садились в фойе и продавали свои книги, ставя в них автографы. При этом, ревностно, косясь друг на друга, сравнивали, к кому стоит длиннее очередь. Но это нас не ссорило.
Я пока не могу до конца осознать, что больше не увижу Толю. В груди — щемящая боль. Все произошло так неожиданно. Мы верили, что беда миновала. Пусть земля ему будет пухом.
ххх
— Мы все сейчас скорбим. Анатолий Трушкин был очень хорошим литератором, очень хорошим автором, — говорит, в свою очередь, пианист, композитор, актер и телеведущий Левон Оганезов. — И при этом был еще и замечательным человеком, большим умницей, добряком. Он всегда выслушивал до конца любую болтовню. Никогда ни с кем не ссорился. Был приветлив, очень внимателен ко всем. Он всегда помнил, как зовут жену и детей своего собеседника. И это был неподдельный, искренний интерес.
У Анатолия была одна фишка. Он произносил со сцены свои произведения, не меняя серьезного выражения лица. Даже, когда зал заходился в хохоте, у него сохранялась та же мимика. Его выступления всегда были яркими. А в жизни Анатолий был очень скромным человеком, даже несколько застенчивым.
Помню, как однажды стал свидетелем примечательного случая. В Доме литераторов проходил вечер сатиры и юмора. Там был закуток, где собирались все артисты. Они подходили, говорили: «Можно я пойду сейчас», «Разрешите мне выступить». Все спешили, старались пробиться вперед.
И вот выяснилось, что на сатириков времени больше нет. Тут все присутствующие услышали тихий голос Толи: «Ну ладно, я выступлю в следующий раз». Все поняли, что он еще не выступал, хотя у него был очень яркий номер. Но лезть вперед, расталкивая коллег, он не мог.
Очень многие юмористы были благодарны ему за хорошие номера, потому что без текстов Анатолия не было бы их самих. Восполнить такую потерю, конечно, нельзя. Не будет уже второго такого Трушкина.