Изобретатель Пулитцеровского велосипеда

Журналист Максим Соколов — о том, следует ли новому американскому госсекретарю прислушиваться к советам известных публицистов.

Максим Соколов. Фото: Глеб Щелкунов

Пять лет назад, если не более, я был публично спрошен, о чем бы мне хотелось поговорить с Фридманом. Я попросил уточнить, какой из известных мне Фридманов имеется в виду: то ли американский экономист Милтон (впрочем, к тому времени уже покойный), то ли российский банкир Михаил Маратович. Я осрамился, расписавшись в своем неведении о существовании еще более великого Фридмана — Томаса, являющегося обозревателем The New York Times, трижды лауреатом Пулитцеровской премии и влиятельным американским мыслителем. Урок был усвоен, и с тех пор я стараюсь не пропускать статьи властителя американских дум.

И не зря — в конце января в связи с назначением Д. Керри на должность госсекретаря США Фридман дал ему наставление через газету, где открытым текстом присоветовал новому госсекретарю: «Нарушайте все правила» (Break All the Rules). Имелось в виду, что необходим «радикально новый подход» — апеллировать к народам зарубежных стран напрямую, в обход лидеров. «Народ возвышает голос, лидеры в панике. Мы должны использовать это в наших интересах», — утверждает Фридман, подчеркивая, что в эпоху социальных сетей это не мечта, а вполне себе реальность.

Вера в чудотворное действие социальных сетей — «И в Израиле не нашел я такой веры» — не вполне согласуется с тем фактом, что в момент сильного обострения взаимоотношений прямое обращение к народам (а в особенности — к солдатам) зарубежных стран в обход из правительств являлось обычным делом даже во времена, когда социальных сетей и проекте-то не было. В 1941-м и последующих годах германское правительство обращалось напрямую к советским гражданам с призывом «Бей жида-большевика, морда просит кирпича!», а равно и с более сдержанным «Сдавайтесь! Вы уже не раз испытали на себе сокрушительную силу германских наступлений» или даже совсем лирическим «Будешь дома, будешь в хате и с женою на кровати». Советское правительство обращалось к германским гражданам в примерно сходном духе, да и на других театрах военных действий наблюдалось в принципе то же самое. К французам немцы проникновенно обращались: «Стоит ли вам умирать за Данциг?» etc.

Действенность же таких обращений к народу через голову его правительства, не будучи вовсе нулевой, в то же время очень зависела от прочих факторов — и всё более силовых. При плачевном положении фронта и тыла наблюдалась более высокая готовность бить «жида-большевика», при менее плачевном — менее высокая. Сама по себе народная дипломатия решающим фактором не была никогда. «Народ возвышает голос, лидеры в панике» — во время войны этого отнюдь не наблюдалось. Лидеры бывали в панике, но по сильно другим причинам.

Более того, при возвышении народного голоса в результате нарушения всех правил иностранной державой возникает еще одна проблема, с которой, кстати, США непосредственно сталкивались. Например, во время венгерского восстания 1956 года.

Можно через голову правительства обращаться к народу (или части его) с заверениями: «Американское правительство с вами». Но тогда народ (или часть его) воспринимает это таким образом, что в решительный момент иностранное правительство готово на непосредственное вмешательство. В том числе и силовое. Если такая готовность у иностранного правительства есть, то в рецепте Фридмана вообще нет ничего нового. Великие державы спокон веку были готовы оказывать братскую помощь другим народам, если эта братская помощь не встречала совсем резкого противодействия других держав.

Иное дело, когда такое противодействие — вплоть до крайних мер — было гарантировано, как это случилось в Будапеште 1956 года. Тогда выходило по дедушке Крылову. Сперва «Синица на море пустилась: // Она хвалилась, // Что хочет море сжечь. // Расславилась тотчас о том по свету речь», однако, в финале «И чем же кончились затеи величавы? // Синица со стыдом всвояси уплыла; // Наделала Синица славы, //А море не зажгла».

Пренебрежение модельными казусами прошлых времен, как будто их никогда и не было и вся история дипломатии началась вчера после обеда, бывает присуща многим, и американские мыслители тут не исключение.

Максим Соколов

Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе