«Из сегодняшних функционеров никто не дотягивает до Фурцевой»

Режиссер Марлен Хуциев — о потерянной теплоте больших городов и о том, как опередить время
4 октября исполнилось 90 лет легенде отечественного кинематографа режиссеру Марлену Хуциеву. С юбиляром встретилась корреспондент «Известий» Евгения Коробкова.
Фото: Глеб Щелкунов


— Марлен Мартынович, говорят, что у грузин количество прожитых лет измеряется не возрастом, а количеством счастливых дней в жизни.

— Кажется, да, что-то я слышал об этом. 

— А если так считать, то вам сколько? Скорее 15 или 50 лет?

— Не знаю даже. Вообще-то я всегда был оптимистом, значит, всегда был счастлив и год шел за год. Но в последнее время этот мой оптимизм поколеблен, конечно. 

— Когда вы сняли фильм «Застава Ильича», потрясенный Михаил Ромм сказал, что ваша жизнь оправдана...

— Эти слова Ромма мне потом очень помогли по жизни. Вы же знаете, на этот фильм столько всего свалилось... Хрущев его сильно ругал, заставили переделывать, резать по живому. Но благодаря словам Ромма и личному какому-то ощущению я знал, что я прав. 

— Хрущев, он что, глупым был?

— Да, знаете, Хрущев был небольшого ума, амбициозный, не могу сказать что порядочный. Наша интеллигенция его очень вознесла, но, если вдуматься, он очень много вреда принес, в том числе и той же интеллигенции.

— А Фурцева? 

— Фурцева, да... У меня к ней только самые теплые чувства. Она мне очень помогла с фильмом. Картина моя как двухсерийная нелегально делалась, а вот благодаря Фурцевой ей добавили финансирования. Потом она и перед Хрущевым ее защищала, правда, ничего не вышло. Но я к Фурцевой испытываю глубочайшее уважение.

— Кто из сегодняшних функционеров от искусства дотягивает до уровня Фурцевой?

— Да вы что, никто, конечно.  

— Когда вас хвалят, то обязательно говорят, что вы, как никто другой, «умеете запечатлевать непредсказуемую прелесть бытия».

— Слишком громко сказано. Я не люблю, когда пышно говорят. 

— Но тем не менее вы первый режиссер, превративший светофор в метафору. 

— Потому что я никогда не задумывался о том, чтобы что-то сделать метафорой. Когда мы снимали фильм «Застава Ильича», то ночью со съемочной группой ходили по Москве, искали места, где будем на следующий день вести съемки. До сих пор помню, как поразил меня в ночи светофор: он выглядел необычайно красиво. И тогда у меня возникла эта идея сделать эпизод со светофором.  

— Вы опередили время: первый вывели актеров из павильонов на улицу, смешали с толпой, соединили документальное с игровым. Знали ли вы, что задаете тренд?

— Я никогда не гнался за трендами, за формой. Почему? Потому что форма очень быстро устаревает. Когда проходит время, проходит мода, начинают говорить — а, это похоже на то-то и то-то. Мне кажется, современные режиссеры этим грешат, у нас поветрие просто формы кинематографической: все стараются делать так, чтобы «ах», чтобы было востребовано для фестивалей. 

— Но вы же можете определить, почему ваши картины востребованы по сей день?

— Я всего лишь старался как можно плотнее привязать картины ко времени, в котором они происходят. Наверное, в этом секрет востребованности: нужно, чтобы люди узнавали себя, узнавали время, в котором жили и которое было дорого, несмотря ни на что. В этом моя задача и состояла: я искал конкретные человеческие черты и обязательно — связь с признаками жизни, окружающей людей. 

— Вы сказали, что современные молодые режиссеры слишком много внимания уделяют форме.

— Мне так кажется. Я мало смотрю современных фильмов. Люблю старый кинематограф, еще до того, как я в нем заработал. Тот, который делали мои друзья и учителя. Наверное, я старомоден: люблю реалистический кинематограф, который посвящен не упражнениям формальным, а раскрытию человеческих характеров, судеб, историй. И, конечно, чтобы там были чувство и мысль.

— Один из героев фильма сказал, что Москва — самый красивый город в мире. Вы до сих пор так считаете?

— К сожалению, нет. Я раннее детство провел в Москве, потом жил в Тбилиси, и когда вернулся, Москву всю-всю было видно, как на ладони. Она не была закрыта транспортом, она была другая. Из сегодняшней Москвы мы вытравили всю культуру. Много говорим о духовности, но назовите мне улицу Чехова! Не скажете, где она находится?

— Не скажу.

— А ведь она была! Это Большая Дмитровка, там, где театр Ленком. А вы назовете мне улицу Лермонтова? А ведь она была рядом с телеграфом. Улица Аграновского, Герцена... ничего нет! 

— Но иностранцы в восторге. Недавно в интервью «Известиям» Люка Дебарг говорил, как прекрасна Москва.

— Может быть, для иностранца, который считал раньше, что Россия — это медвежий угол, и вдруг попадает в прекрасный европейский город, это удивительно. Но я оцениваю по другим критериям. По мне, Москва всегда была теплее и человечнее по отношению к Петербургу, а теперь я чувствую, как теплота уходит. 

— Как и из других городов… 

— Вот знаете, на Западе они как-то умеют сохранять старое и прошлое. Кстати, и Тбилиси сумел сохранить теплоту более или менее. Я не говорю о современных офисах, которые очень портят город, об этом ужасном министерстве юстиции, мне совершенно непонятна логика появления таких странных зданий.

— Вам никогда не хотелось запечатлеть Тбилиси в своих фильмах?

— Хотелось. У меня даже был огромный замысел по этому поводу, но как-то не сложилось. Сейчас уже вряд ли. Может, кто-то из моих земляков справится с этим. Сейчас мне больше всего хочется закончить свой фильм «Невечерняя». Это мое желание на день рождения. 

— Но я была уверена, что вы закончили свой долгострой. 

— Практически закончил: картина на завершающей стадии. На днях я лечу на Северный Кавказ, в Осетию, там у меня съемки будут, а потом уже начнется монтаж. Но про то, что мои картины — долгострой, это неправда. Я делаю долго тогда, когда у меня нет возможности работать. Восемь лет «Невечерняя» стояла, потому что не было финансирования.

— Кто помог с деньгами?

— Мне дал деньги замечательный Алишер Усманов. Он где-то прочел, что у картины затруднения, и помог, так что работа будет завершена благодаря ему. 

— Вы говорили, что снимаете эту картину потому, что хотите сохранить что-то очень важное, уходящее от нас. 

— Это духовность. Мне кажется, мы начинаем терять человеческий облик: правит бал меркантильность, жадность. А меня в свое время поразило, что Толстой, будучи уже великим Толстым, пришел к больному Чехову, начинающему молодому писателю… Об этом фильм. Основу сценария мы делали вместе с сыном. Условно поделили: он взял Чехова, а я — Толстого. 

— Это документальный фильм? 

— Нет-нет, всё сочинено, но на основе фактов. Фильм посвящен двум визитам к больному. Первый — это визит Толстого к заболевшему Чехову. А второй — Чехов навещает заболевшего Толстого. Этот ход дал возможность заглянуть во внутренний мир, узнать мысли, увидеть, чем они живут. Их диалоги — об этом и о литературе, естественно. 

— Марлен Мартынович, вы нашли ответ на вопрос, который задает сын умершему отцу в «Заставе Ильича»? 

— Как жить? Да, я нашел ответ. Надо стараться жить по совести, не делая зла и не желая никому зла. 

— Но ведь это невозможно. Нет химически чистого зла.

— Сколько вам лет? 20? 30? А мне — 90. О чем говорить?


Справка «Известий»

Марлен Хуциев родился 4 октября 1925 года в Тифлисе. Окончил ВГИК в 1952 году. В 1953–1958 годах работал режиссером на Одесской киностудии, с 1959 года — на киностудии имени Горького, с 1965 года — на киностудии «Мосфильм». Среди его самых известных картин — «Весна на Заречной улице» (совместно с Ф.Е. Миронером), «Застава Ильича» (спецприз жюри Венецианского кинофестиваля), «Июльский дождь» и др. Режиссер является одним из учредителей кинофестиваля «Окно в Европу», а также президентом Международного правозащитного кинофестиваля «Сталкер».

19 декабря 2008 года на VII съезде Союза кинематографистов Марлен Хуциев был избран председателем. Кинорежиссер Никита Михалков, на тот момент возглавлявший союз 11 лет, назвал решение съезда нелигитимным и созвал 30–31 марта 2009 года внеочередной и чрезвычайный съезд, на котором был переизбран на новый срок. Сторонники Хуциева, в свою очередь, безуспешно попытались опротестовать эти результаты в суде. В мае 2009 года Хуциев был выведен из состава ученого совета ВГИКа (позднее был избран его почетным членом), а в августе под давлением руководства вуза ушел с должности завкафедрой режиссуры игрового кино.

В августе 2015 года режиссер получил приз за вклад в киноискусство на кинофестивале в Локарно, там же зрителям была показана ретроспектива его картин и документальный фильм «Марлен Хуциев. Мотор идет!» Петра Шепотинника о съемках «Невечерней».
Автор
Евгения Коробкова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе