«Слишком авангардно»: почему композитор Дмитрий Смирнов оказался не «про нас»

«Прикоснуться к любимому Мандельштаму я долго не решался».
Русскому композитору Дмитрию Смирнову, живущему в Англии, исполнилось 70.
Дмитрий Смирнов


Его талантливые произведения хорошо знают в Европе. Обладатель престижных международных наград получил резиденцию в Англии, в Кембридже, а затем и в графстве Девоншир. К тому же успел поработать профессором композиции в Килском университете. Преподавал композицию и русскую музыку в Лондоне, в Голдсмитском колледже.

Передаем Дмитрию Николаевичу наши добрые пожелания из родного отечества.



Когда мы были молодые

Достойна восхищения отвага русского композитора, чье творческое мышление и душевное богатство позволили ему внутренне переселиться в поэзию и личность талантливейшего английского поэта и графика Вильяма Блейка. Еще до знакомства с Дмитрием я с увлечением поглощала прекрасно изданный в Москве томик стихотворений Блейка в переводе Самуила Маршака. Увы, до этого издания, в России о таланте великого британца знали только крупные исследователи.

Но, конечно, сам композитор Смирнов, умеющий отстаивать свою творческую независимость, увлеченный музыкой давних и новых времен, волновал мое воображение. И я стала готовиться к встрече с ним, внимательнее вглядываться в атмосферу музыкальной жизни Москвы.

Издавна в России укоренилось глухое равнодушие к талантливым молодым соотечественникам. Пока не признает Запад, пока не назовет советского композитора гениальным, как называют теперь Альфреда Шнитке, не знать композитору успеха в своем Отечестве?

Молодые композиторы, начавшие творчество не по правилам, признанным руководством творческого союза, не могли рассчитывать на скорую официальную поддержку.

На VI съезде композиторов Тихон Хренников резко высказал официальную точку зрения на творчество семи талантливых авторов. С тех пор на Западе их так и называют «семёркой Хренникова».

Дмитрий Смирнов и Елена Фирсова оказались среди сочинителей, «искажающих лицо советской музыки». Сколько поколений советских музыкантов пытались воспитывать вне контакта со всей мировой музыкальной традицией! Считалось зазорным учиться у Вагнера, Малера, Р.Штрауса, Шёнберга. Молодой композитор Дмитрий Смирнов предпочел знание, изучение традиций композиторов мира и самостоятельное мышление. Он сумел сберечь свою независимость.



Фестиваль в Фрайбурге

В городе Фрайбурге на фестивале «Русское наследие и советская современность» состоялась первая премьера русской оперы в Западной Германии. Фирма Сикорского предложила театру несколько партитур. Устроители фестиваля выбрали оперу москвича Дмитрия Смирнова «Тириэль». И случился шумный звездный успех! Огромные статьи в западногерманской, швейцарской и английский прессе.

Меня интересовало, как смог русский композитор так глубоко погрузиться с отдаленные века. Ведь это иное измерение страстей. Незнакомое мирочувствие! Но тем интереснее читать стихи Блейка, а потому, очевидно, и слушатели опер Смирнова с интересом погружались в проблемы древних времен. Я позвонила композитору, и он пригласил меня к себе домой. И вот я на улице Исаковского. С первого мгновения здесь ощущаешь радостную атмосферу подлинного семейного счастья и удовольствия быть вместе. В домашнем общении солировали юные голоса Филиппа и Алисы: они готовились пойти с мамой погулять.

А папа на этот раз оставался жертвой журналистской любознательности.

— Дмитрий Николаевич, почему европейские первоклассные профессионалы предпочли ставить вашу оперу «Тириэль»?

— Думаю, Фрайбургский театр привлекла тема моего сочинения: человечество перед лицом всемирной катастрофы. В поэме Уильяма Блейка «Тириэль» я вижу аналогию с историей человечества, которое, если не сумеет побороть свои пороки, может прийти к самоуничтожению. На мою премьеру приехали и англичане, чтобы увидеть первую оперу по Блейку. По-видимому, моя музыка показалась слушателям и исполнителям не похожей на всё, что делается в современной музыке у нас и у них.

— Очевидно, русский композитор почувствовал духовное родство с поэтом-мыслителем?

— Мое увлечение Блейком началось лет двадцать назад. Однажды случайно я прочел стихотворение английского поэта. И перевел его:

В песчинке мир найти сумей,
Вселенную — в цветах полей,
Зажать в ладони бесконечность
И в миг один — увидеть вечность.

Я потом узнал, что есть замечательные переводы Маршака. Стал собирать Блейка. У меня теперь есть всё, что он написал. Даже альбом с его рисунками. Есть прекрасная книга «Энциклопедия Блейка», подаренная мне английским издательством. Читаю Блейка по-английски. Это, конечно, трудно. Стихи его очень музыкальны, глубоки.

Я перевел всего раннего Блейка. Недавно вышла в «Московском рабочем» книга «Прекрасное пленяет навсегда», где опубликованы и четыре моих перевода Блейка. Постепенно у меня вызревало желание писать музыку на его стихи. Я написал симфонию, несколько вокальных циклов и инструментальных сочинений, две оперы — «Тириэль» и «Жалобы Тэли». Это, в сущности, оперная дилогия, 1-я часть — мрачная трагедия, 2-я — лирическая интимная пастораль. Обе они — о смысле жизни, о его поиске. Правда, герои этих опер не обретают этого смысла. Тириэль ненавистью и проклятьями уничтожает и всё свое потомство, и всё человечество.

Блейк — глубокий философ, пророк. Он так и называл свои поэмы пророческими.

— Поэма «Тириэль» не переведена на русский. Как же вы работали над либретто?

— Я писал параллельно на английском и на русском. Признаться, писал без всякой надежды на исполнение. Я ведь пишу, как хочу. Оркестровые и вокальные партии в опере сложны. Не представлял себе, чтобы какой-нибудь из московских театров смог бы поставить эту оперу. Музыкальная оперная культурна в нашей стране невысока — даже очень! Тому есть много причин. До сегодняшнего дня музыкальная культура у нас методически уничтожалась.

Мне просто повезло, что в ФРГ поставили мою оперу. Блестяще поставили! Просто не мог себе представить, что так хорошо можно ее исполнить. Лучшие певцы, самый профессиональный оркестр, замечательная балетная труппа… Очень умные и талантливые люди всем этим занимались. Ставил ее один из самых лучших режиссеров ФРГ Зигфрид Шёнбом — а он собаку съел на постановке опер Вагнера, — есть некоторые параллели между моей оперой и операми Вагнера.

— А на каком языке шла опера?

— Тридцатитрехлетний драматург Пауль Эстергази блестяще перевел поэму Блейка на немецкий. И был большим энтузиастом ее сценического воплощения.

Английский журналист Джерард Макбёрни писал о премьере «Тириэля»: «…Новая большая опера, основанная на произведении Блейка, берет штурмом маленький городок в Германии». И далее: «Фрайбургский симфонический оркестр, хотя и недостаточно большой для пышной смирновской партитуры, играл со страстной отдачей под управлением Герхарда Марксона, и певцы, особенно Рудольф Костас в роли Тириэля, колдовали с необычайной силой над ярким вокальным письмом композитора…»

Откровения Смирнова о его любви к Блейку побудили меня вновь вчитаться в Блейка. Эпиграф его поэмы «Тэль» гипнотизирует эмоциями тонко чувствующего человека и заставляет размышлять над загадками обжигающих вопросов. Вслушайтесь в тревожные восклицания каких-то высших сил:

Известно ль орлу, что таится в земле?
Иль крот вам ответит о том?
Как мудрость в серебряном спрятать жезле,
А любовь в ковше золотом?
(перевод Самуила Маршака)

Поэт и композитор искали ответ прежде всего в себе, чтобы заставить тревожно и мощно звучать взыскующий ответ. Сам Блейк вынужден произнести откровенное признание: «И Тэль тоскует, и нет ответа».

К нашему читательскому счастью, в судьбах Дмитрия Смирнова и его жены Елены Фирсовой мы испытываем радость познания загадочного мира.



Мама Лена

Однажды в Лондоне, в одном из самых престижных залов «Куин Элизабет-Холл» исполнялся камерный концерт №4 для валторны с оркестром Елены Фирсовой. Это был заказ «Лондонской Симфониэтты». Солировал Майкл Томпсон. Дирижировал Оливер Нассен. В этот вечер исполнялись произведения и других авторов.


Елена Фирсова


— Елена Олеговна, как вы себя чувствовали в этом профессиональном соперничестве? Говорят, лондонцы были в восторге от вашего произведения.

Уже в пальто, на ходу Елена посвятила меня в некоторые детали концерта:

— Успех у меня был замечательный. В этот вечер исполнялись сочинения еще четырех композиторов — английских и одного американца. По мнению многих, в сочинении русского композитора, в отличие от других, явно ощущалось присутствие личности самого автора. Может быть, во многом этот психологический контраст, а также и прекрасное исполнение объясняют тот особо теплый прием, который встретило мое сочинение. Сочинения других композиторов написаны более отстраненно. Они производили впечатление заводных игрушек. Поймите меня правильно — написаны они на высоком профессиональном уровне. Слушать их очень интересно. Просто там есть тенденция — понимать музыку как игру ума… Мне устроили бурную овацию. В июне на фестивале «Альмейда» будет исполнено еще одно мое сочинение…


Дети все-таки утаскивают маму погулять, а Дмитрий показывает мне полный каталог произведений Елены Фирсовой, изданный «Бузи энд Хокс».



Кантата по Мандельштаму

Восхищенный пластическим совершенством слова и рисунка Блейка, Дмитрий пробует свои силы и в акварели, и в живописи. И всё это для него не род забавы. Он многое пробует — фотографирует, снимает фильмы, переводит. Только что написал книгу о дорогом ему человеке, учителе Филиппе Моисеевиче Гершковиче. В свое время тот жил в Вене. Учился у Альбана Берга и Антона Веберна. Потом в Москве музыкант щедро делился своими знаниями с молодежью.

— Но кто издаст эту книгу?

— Пока не знаю. Кажется, заинтересовался журнал «Советская музыка», но там можно напечатать лишь фрагменты.

— Кем из русских поэтов вы сейчас вдохновляетесь?

— Начал писать кантату на стихи Мандельштама. Мы с Леной обменялись увлечениями. Она вдруг написала «Прорицание для хора и оркестра» на стихи Блейка. Прикоснуться к любимому Мандельштаму я никогда раньше не решался — отважилась Лена…



Кто исполнит эту музыку?

— Наша газета в дни фестивалей «Московская осень» раза два упоминала исполнение ваших с Леной произведений…

— Геннадий Рождественский, когда еще не была закончена партитура «Тириэля», исполнил на фестивале симфонический пролог к опере. Это было в Большом зале консерватории.

— Как сложится ее судьба на родине?

— Увы, наши певцы застряли в середине ХIХ века. Для них потолок — оперы Верди. На мой взгляд, современная опера на сцене Большого — это катастрофа.

— Почему так редко исполняются ваши произведения?

— Официальное слово у нас обладает могуществом. После хренниковского ярлыка чиновники во всех инстанциях стали нас опасаться. Это табу действует до сего дня. Отговорок, чтобы не включить наши сочинения в программу, много. Иногда скажут прямо: «Это слишком авангардно».

— На что же вы живете, ведь у вас двое детей?

— Иногда Министерство культуры покупает у меня сочинения. Правда, после исполнения. В издательстве «Советский композитор» подрабатываю внештатным редактором. Да и западные исполнения не дадут помереть с голоду. Вторая моя опера «Жалоба Тэли» в июне будет ставиться в Лондоне. Я уже приглашен на премьеру. Наконец Блейк в опере зазвучит на родном языке.

— В семерку композиторов, которых критиковал Хренников, попали и замечательные мастера: Софья Губайдулина и Эдисон Денисов. Я пришла к вам в день его 60-летия…

— Денисов — мой учитель. В Московскую консерваторию я приехал из Фрунзе. Благодаря богатой фонотеке Эдисона Васильевича я познакомился с музыкой новой венской школы — Шёнберга, Веберна, Берга. Стал изучать их партитуры. В консерватории я настойчиво добивался и добился моего перевода в класс Денисова по инструментовке. Считаю, что именно с тех пор и началось мое профессиональное обучение как композитора.


Дмитрию Смирнову сорок лет. Горько сознавать, но пока не изменится хотя бы образовательный уровень чиновников от музыки, нельзя ожидать потепления отношений к «трудным» сочинениям композиторов. Смирнов добивается исполнения своей 2-й симфонии с текстами Гёльдерлина с 1982 года. Под различными предлогами композитора отфутболивают. Кто-то из чиновников не постеснялся сказать: «Неизвестно, чем он занимался при фашистах?» И это сказано о Гёльдерлине, жившем 200 лет назад! Другой выразился более откровенно: «Не прикидывайтесь дурачком, Дима. Вы же знаете, это не для нас».

Пусть чиновники хотя бы не мешали!

1989.


P.S. Погружение композитора в поэзию Мандельштама вдохновило его, и уже в 89-м году зазвучали «Восьмистишия для сопрано, флейты, валторны, арфы и струнного оркестра» на стихи Осипа Мандельштама.

В новый век музыкальная культура обогатилась несколькими произведениями Смирнова, навеянными стихами Лермонтова, Пушкина...

Есть еще одна одухотворяющая информация о творческом содружестве талантливой семьи. Их дочь Алиса Фирсова тоже проявляет композиторский дар. Доказательство — сочинение «Видение во сне» на стихи классика Колриджа для голоса, баяна, скрипки и виолончели в пяти частях. Первая и третья части — творения отца. Вторая и четвертая — мамы. А вот пятую часть создала Алиса Фирсова. Искренне радуемся за наших соотечественников.

Автор
Наталья Дардыкина
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе