"Мы не встраиваемся, а прогибаем формат под себя"

Фолк-группа "Мельница" — довольно необычное явление для страны, в музыке которой правят бал поп-стандарты, рок живет в основном былыми заслугами, а о существовании фолка слышно разве что в контексте отдельных фестивалей. Об арфах, ирландской прозе и особенностях преподавания в вузах кельтских народных традиций с вокалисткой группы "Мельница" Хелависой (Натальей О’Шей) побеседовала корреспондент "Газеты" Евгения Корытина.

Ни одному из фолк-коллективов кроме "Мельницы" не удавалось собрать концертный зал "Олимпийского". Группа стала культовой— а вы думали, что все будет именно так?

Нет, мы вообще о таком не думали. Такое нам даже в голову не приходило, честно говоря. Но сейчас, глядя назад, мы думаем, что это — естественный ход событий. Я не думаю, что Фредди Меркури ставил себе в 1972 году задачу собрать стадион "Уэмбли" через 12 лет. Просто если делаешь свое дело и к тебе приходит все больше и больше народу, ты совершенно без каких-то страшных скачков, а очень "ходообразно", как выражался Римский-Корсаков, перетекаешь на все более крупные уровни.

Биографическая справка

О’Шей Наталья Андреевна, сценическое имя — Хелависа. Родилась 3 сентября 1976 года. Окончила филфак МГУ. Лингвист, специалист по кельтским языкам. Музыкант, вокалистка, играет на ирландской арфе. На профессиональной сцене с 1998 года. С 1999 года — лидер группы "Мельница", самой популярной фолк-рок-группы России. В 2003 году защитила диссертацию и стала кандидатом филологических наук. Преподает на кафедре германского языкознания филологического факультета МГУ. В 2004 году вышла замуж за гражданина Ирландии, дипломата Джеймса О’Шей. В 2008 году в Женеве у них родилась дочь Нина Катрина О’Шей. В феврале 2009 года в спорткомплексе "Олимпийский" группа "Мельница" презентовала пятый альбом "Дикие травы". Группа четыре раза участвовала в фестивале "Нашествие", в 2009 году — как хедлайнер.


Секрет вашего успеха — в уровне исполнительского мастерства, или это чутье, везение, чудо? Думаю, мы попали в какой-то момент, когда людям, видимо, была нужна именно такая музыка. И такая сказка, что ли… С другой стороны, на одном везении далеко не уедешь. Мы стараемся соблюдать баланс вдохновения и просто того, что наш барабанщик называет "жопо-часы", то есть умения много работать.

Вы много ездите по миру с мужем-дипломатом, сами уже как гражданин мира, наверное?

Быть женой дипломата — это то же самое, что быть женой кадрового военного. Так получилось, что я вышла замуж за ирландского дипломата, отсюда у меня фамилия О’Шей, хотя мне всегда ужасно обидно, когда меня называют эмигрантом. Особенно обидно бывает, когда приезжаешь, например, в Нью-Йорк, и там к тебе подходит какой-нибудь Мойша и говорит: "А скажи мне, как эмигрант эмигранту…". Мы просто живем там, куда пошлют. Сейчас вот — хорошее назначение, в Швейцарию, а в следующий момент могут послать куда-нибудь в Куала-Лумпур.

Откуда у вас такой интерес, даже страсть к Ирландии?

Я занималась сравнительной лингвистикой и думала, какой бы из индоевропейских языков выбрать, а тут совпало, что, во-первых, мой отец получил работу вШотландии — это было близко, всего лишь через море перебраться. А с другой стороны, оказалось, что язык настолько странный и сложный, что я сказала себе: "Вот! Вот этим и нужно заниматься".

Одновременно с музыкальной карьерой вы преподавали в Московском университете.

Я сейчас перешла на научную ставку. Теоретически мне не нужно отвечать перед кафедрой за преподавательские часы, но поскольку наш декан предложила нам делать ирландский первым со следующего года, наберу группу. Представляете, дети, которые окончат школу летом 2010 года, смогут взять кельтологию как основную специальность. Очень непросто создать для них программу. У меня уже мозги, как у Страшилы, лезут из ушей.

Вы чувствуете в России интерес к ирландской культуре?

Конечно. Во-первых, народ любит ирландскую музыку и хочет понять, о чем поется в песнях. Во-вторых, есть достаточно большое количество очень интересных книжек, написанных по-ирландски. Есть там такой жанр деревенского романа, когда старейшина рыбацкого поселка на пенсии сидит и пишет огромный роман по-ирландски про свою жизнь. С чудными, по три страницы, описаниями пейзажей, про то, как там встает солнце и как чайки поднимаются. Очень красиво и очень душевно. Описание того, как они там голодают, замерзают, но при этом — чудные пейзажи. И — музыка. Это очень милый жанр пасторального романа.

Тесты песен пишете на ирландском?

Нет, без меня носителей языка хватает, чтобы писать.

При этом вы их исполняете.

Да, у меня есть проект "Кланн Лир", который сейчас немножко в замороженном состоянии, но 25 сентября в Санкт-Петербурге будет очень интересный концерт — Международный арфовый фестиваль, первый в России. Это будет, как конкурс Чайковского, только для арфы. Мы думали позвать корифеев — Андреаса Фолленвайдера, Эндрю Лоуренс-Кинга. Со всеми связались, и выяснилось, что у кого-то не получается, кто-то не очень хочет. Но мы смогли пригласить человека, которого я лично нежно люблю, — Мойю Бреннан и ее ребят, все, что сейчас осталось от легендарной группы Clannad. Так что у нас будет сдвоенный концерт с Мойей Бреннан, и мы вместе споем с ней одну песню. Вообще, мои мечты имеют свойство сбываться: вот я мечтала спеть с Димой Ревякиным из "Калинова моста" — и спела.

Почему ирландская арфа?

Это как-то случайно получилось. Я стала петь в группе "Кланн Лир", и у нас была арфистка Нина Гвамичава. Однажды я просто попробовала дернуть пальцами струны ее арфы, и мне так это понравилось! Я думаю, если бы это был инструмент уругвайский, я бы тоже его полюбила. В общем, я тут же развела бешеную деятельность по покупке арфы, и как раз в этот момент мы переехали в Ирландию и у меня появились очень хорошие учителя. У Шопена, по-моему, был такой случай, когда он написал какую-то вещь и сам не мог ее сыграть. У меня такое тоже регулярно бывает: что я что-то пишу, сочиняю, а потом приходится опять садиться разучивать этюды, подтягивать технику. Но я думаю, что это нормально. Сама себе даешь "волшебный пендель".

Рассказывают, ваша дочь Нина рождалась под звуки арфы.

Я выбрала диск Савурны Стивенсон, моей замечательной учительницы. Савурна — любящая мать, у нее трое детей, она регулярно пишет вещи для них и поэтому у нас с ней такой connection. Я у нее училась как раз, когда была беременна. Она за меня очень переживала.

Эта музыка была для мамы или для ребенка?

Я думаю, что для обеих. Нина страшно любит подобраться к арфе и дергать струны, я даже не могу заниматься в ее присутствии, потому что она подбегает, начинает пытаться мне помочь играть. Так что это я ее выманивала на арфовую музыку.

Рождение дочери повлияло на вашу творческую деятельность?

У меня сейчас вообще по-другому пишется. Я еще не поняла, но у меня сейчас как-то изменилась связь между музыкой и словом.

Не думали записать пластинку с колыбельными?

Не знаю. У меня регулярно бывает, что я ребенку пою старые джазовые стандарты в качестве колыбельных и хит всех времен и народов — "Колыбельную" Дунаевского из фильма "Цирк". Не та, которая "Спят медведи и слоны", а которая "Месяц ходит высоко".

Ваши песни — как сказки. А не планировали написать сказку?

Планирую. Но не для детей, а, скорее всего, для очень взрослых. У меня даже есть некоторое количество прозы такой недоделанной и сюжеты романа, но нужно просто сесть и начать, и вот этого я как раз не могу сделать — не хватает времени. Не знаю — может, на пенсии.

Расскажите про вашу мастерскую моды.

Этот проект развивается. Изначально я хотела создать свою коллекцию одежды. Потом собралась плеяда мощных женских умов, все это преобразовалось, и сейчас это — мастерская. К нам приходят люди и просят создать им образ, стиль свадьбы и прочее.

Это имеет отношение к тому жанру, в котором вы работаете?

Мне кажется, что да. Мы не делаем, скажем, спортивные штаны. У нас в основном готические, романтические, ренессансные, фолковые платья — все очень чувственное, элегантное. Масса аксессуаров, пара магазинов берет их на реализацию. Сейчас у нас обувь пойдет ручной работы. И готовится огромный фотопроект, он уже второй год идет и скоро завершится выставкой. Я не могу в точности рассказать, как оно будет — такое ощущение, что это будет новый вид искусства. Мы сейчас даже не можем показать всю одежду, потому что она вся будет в этом сюжетном фотопроекте. Примерно как перед выходом альбома невозможно играть те песни, которые на нем выйдут, — то же самое и здесь.

В субботу в саду "Эрмитаж" пройдет Folkday, который вы назвали первым в России форматным фестивалем фолк-музыки. Но слово "формат" наши музыканты не любят.

Мы тоже. У нас же все делится на "попсу" и "непопсу" в головах слушателей. И мы как раз хотим показать, что если есть понятие "формат", то фолк может быть в формате, он может быть мейнстримом. Уже пора переключаться на такую реальность, которая существует в Англии, где на самом крупном фестивале Гластонбери фолк-музыканты работают наравне со всеми. Я беру, к примеру, английское издание женского журнала Grazia и нахожу там модную фото сессию с солисткой Florence and The Machine, которая играет совершеннейший фолк-рок, ориентированный на ранний Led Zeppelin. Почему меня нет в русском издании? Инны Желанной фото нет?

По большому счету вы сами создаете некий формат?

Именно. Мы не встраиваемся, а прогибаем формат под себя. Надо постоянно разрывать рамки привычной аудитории, и тогда все будет хорошо.

GZT.RU

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе