Александр Ф. Скляр: Мое оружие — песня
16 марта 2015 ● Ридус
Музыкант рассказал «Ридусу», почему стал бережнее относиться к каждому слову и звуку, и почему, прежде всего, надо быть гражданином.
© facebook.com
В минувшие выходные один из наиболее ярких и самобытных отечественных рокеров Александр Ф. Скляр отметил свое 57-летие большим концертом в московском клубе YotaSpace. По этому случаю «Ридус» задал музыканту несколько вопросов о его творчестве и гражданской позиции.
— Александр Феликсович, последние годы вы работаете в трех основных направлениях: «рок-н-ролл с вашим отношением», поете песни Александра Вертинского и песни Леонида Утесова. Как меняется публика в зависимости от выбора программы? Насколько разные люди приходят на те или иные концерты?
— Я думаю, что вне зависимости от того, какую программу я исполняю, на мои концерты приходят образованные, интеллигентные и думающие люди, склонные анализировать то, что происходит вокруг, все время находиться в состоянии развития и познавать что-то новое. Безусловно, есть определенные различия. Иногда я замечаю, что на моих рок-н-ролльных выступлениях собирается более молодая публика, на Вертинского и Утесова — приходит более зрелая и, возможно, подготовленная, но чем дальше, тем больше эти грани стираются. Я наблюдаю, как аудитория растет вместе со мной. Разумеется, я имею в виду ее внутренний рост.
© yotaspace.ru
— Совсем недавно в Консерватории Санкт-Петербурга в спектакле «Мастер», посвященном В. М. Шкушину, вы пели песни на стихи Владимира Высоцкого, Юрия Визбора, Арсения Тарковского. Для многих «рокер в Консерватории» — оксюморон. Да и бардовская песня далека от рок-н-ролла. Исполняя песни Утесова, Вертинского, Визбора, Окуджавы и других, вы по-прежнему ощущаете себя рокером?
— Я не раз говорил в своих интервью, что в душе я, конечно, всегда был и остаюсь рокером, но это не значит, что я обязательно должен переносить свою рок-н-ролльную манеру и стиль выступления на те концерты, где я исполняю произведения великих мэтров. Это отдельная история, здесь я совершаю погружение в их культуру, историю и энергетическую среду, а значит — должен соответствовать ей, но не подражать этим талантливым артистам и творцам, а искать свои способы художественного самовыражения, показывать их творчество через призму своей личности и своего опыта.
— Много лет назад у Вас был потрясающий совместный проект с Гариком Сукачевым — «Боцман и бродяга», могут ли Ваши поклонники рассчитывать на появление нового подобного проекта?
— Подобного — вряд ли, но, возможно, поклонники еще услышат мои новые проекты с другими музыкантами. Если говорить о коллаборациях, сейчас я с удовольствием продолжаю работать над совместной программой песен Леонида Утесова с Максимом Пигановым и его замечательными музыкантами «Тромбон-Шоу».
© yotaspace.ru
— Прошлым летом в одном из интервью вы сказали, что «петь осознанно» начали сравнительно недавно. Когда вы это поняли и означает ли это, что вы пересмотрели отношение к своему раннему творчеству?
— Это ощущение не приходит по щелчку пальцев, и я шел к нему много лет. Годы идут, и, хочется тебе этого или нет, ты приобретаешь новый опыт, извлекаешь из жизни и творчества определенные уроки, начинаешь внимательнее прислушиваться к своему внутреннему голосу и глубже, больше анализируешь слова учителей, которые, как маяки, встречались тебе на пути. Я, безусловно, стал бережнее относиться к каждому слову и звуку, меня стали интересовать более глубокие философские темы, но мне ничего не хотелось бы изменить в моем раннем творчестве. Всему свое время. И тот огромный пласт песен, написанных в период существования группы «Ва-БанкЪ» уже вошел в историю. Так или иначе это мои корни.
— За последние лет десять ни на мировой, ни на российской сцене не появилось ни одной по-настоящему выдающейся рок-группы. Концерты былых героев собирают все меньше людей. С чем вы это связываете? Рок-н-ролл умирает? Или это затишье перед бурей?
— Я бы не стал так огульно делать выводы о том, что за последние годы на российской и мировой сцене не появилось ни одной достойной рок-группы. Это неправда. Есть много молодых талантливых ребят, которые находятся в самом начале пути. Просто сейчас, возможно, пробиться им еще сложнее, чем было нам в свое время. Кроме того, рок как жанр тоже живет своей жизнью, трансформируется, он не может звучать так же, как звучал, скажем, 20 лет назад. Это естественный ход вещей, ход жизни. А на «концерты былых героев», как вы выразились, люди ходят не менее охотно, чем раньше: подтверждение тому — многочисленные рок-фестивали, собирающие до сих пор рекордное количество посетителей. Так что никакого затишья я не наблюдаю.
© facebook.com
— Возможно ли возрождение движения «Учитесь плавать» или оно на сегодняшний день потеряло свою актуальность?
— Оно не потеряло актуальности хотя бы потому, что многие артисты, которые появлялись в «Учитесь плавать», до сих пор продолжают выступать, гастролировать и развиваться, а значит — фестиваль и программа дали свои плоды, и само движение продолжается. Что касается возрождения истории, сейчас оно вряд ли возможно по простой причине нехватки времени, которую я ощущаю все острее. Сейчас я полностью сконцентрирован на своих песнях, проектах и выступлениях. Например, у нас начинается большой гастрольный тур по городам России, на подготовку и проведение которого уходит, естественно, много того же самого времени и сил.
— На фестивале KUBANA вы спели с казачьим хором. Как оцениваете этот опыт и планируете ли еще какие-то подобные проекты?
— Я оцениваю этот опыт как еще один шаг в сторону расширения своего музыкального диапазона. Никогда нельзя останавливаться на достигнутом, нужно всё время стремиться вперед и вверх.
© facebook.com
— Там же, на KUBANA, вы спели цоевскую «Мама, мы все тяжело больны», посвятив ее «ребятам, которые сейчас делают большое и нужное дело в Новороссии». Чем был обусловлен выбор именно этой песни?
— К тому времени еще не была написана песня «Миллионы» (Когда война на пороге), иначе мы спели бы ее. Мы хотели поддержать тех мужественных людей, которые на Юго-Востоке Украины отстаивают наш русский мир, сражаются за право жить на своей территории, говорить на родном языке.
— Ваша песня «Миллионы» вызвала бурю самых противоречивых эмоций. Многие восприняли ее, как «ответ Макаревичу». Как вы отнеслись к такой ее интерпретации?
— Мое дело — писать песни и исполнять их. Интерпретировать написанное в ту или другую сторону — право любого слушателя. Никаких специальных ответов я никому не адресовал. Если песня вызвала бурю эмоций, значит я попал в больной нерв времени. Главное условие творчества — всегда быть предельно честным перед самим собой. Я честен.
© facebook.com
— Главред портала Zvuki.ru Софья Соколова, услышав «Миллионы», заявила, что вы «поддались романтике военного времени». Она также указала, что слова про «300 стрелков» и «Русские своих не бросают» являются прямой отсылкой к публикациям портала Sputnik & Pogrom и продолжают пропагандистскую линию этого ресурса. Что можете на это ответить?
— Соня — умная и образованная девушка, я хорошо к ней отношусь. Но «300 стрелков» — прямая отсылка к подвигу трехсот спартанцев, которые грудью встали на защиту своей Родины, прославив свой подвиг в веках, а «Русские своих не бросают» — это вообще запаяно в генетическом коде русского народа. Не понимаю, причем тут Sputnik & Pogrom, пропагандистская линия. Я — русский человек и горжусь этим. Я имею право на свое высказывание и свою точку зрения. «Миллионы» — это песня-предупреждение, песня-боль, песня-крик. И многие мои соотечественники именно так и поняли главный ее посыл.
— Многие полагают, что музыка и политика вещи несовместимые. Вы, очевидно, считаете иначе, выбрав музыку «оружием, которым сражаться». Или же «Миллионы», концерт в Луганске и в общем поддержка Новороссии — для вас не политика, а проявление гражданской позиции?
— Да, вы правы. Неважно, кто ты — воин, рабочий, поэт. Ты, прежде всего, гражданин своей страны. Каждый из нас должен быть максимально хорош на своем месте. Новороссия — это часть большого Русского мира, там живут мои соотечественники. Я всей душой сопереживаю их страданиям и считаю своим священным долгом помогать им и поддерживать их всеми силами. Мое оружие — песня. Это мой путь, и я пройду его с честью и достоинством.
Студнев Григорий
В минувшие выходные один из наиболее ярких и самобытных отечественных рокеров Александр Ф. Скляр отметил свое 57-летие большим концертом в московском клубе YotaSpace. По этому случаю «Ридус» задал музыканту несколько вопросов о его творчестве и гражданской позиции.
— Александр Феликсович, последние годы вы работаете в трех основных направлениях: «рок-н-ролл с вашим отношением», поете песни Александра Вертинского и песни Леонида Утесова. Как меняется публика в зависимости от выбора программы? Насколько разные люди приходят на те или иные концерты?
— Я думаю, что вне зависимости от того, какую программу я исполняю, на мои концерты приходят образованные, интеллигентные и думающие люди, склонные анализировать то, что происходит вокруг, все время находиться в состоянии развития и познавать что-то новое. Безусловно, есть определенные различия. Иногда я замечаю, что на моих рок-н-ролльных выступлениях собирается более молодая публика, на Вертинского и Утесова — приходит более зрелая и, возможно, подготовленная, но чем дальше, тем больше эти грани стираются. Я наблюдаю, как аудитория растет вместе со мной. Разумеется, я имею в виду ее внутренний рост.
© yotaspace.ru
— Совсем недавно в Консерватории Санкт-Петербурга в спектакле «Мастер», посвященном В. М. Шкушину, вы пели песни на стихи Владимира Высоцкого, Юрия Визбора, Арсения Тарковского. Для многих «рокер в Консерватории» — оксюморон. Да и бардовская песня далека от рок-н-ролла. Исполняя песни Утесова, Вертинского, Визбора, Окуджавы и других, вы по-прежнему ощущаете себя рокером?
— Я не раз говорил в своих интервью, что в душе я, конечно, всегда был и остаюсь рокером, но это не значит, что я обязательно должен переносить свою рок-н-ролльную манеру и стиль выступления на те концерты, где я исполняю произведения великих мэтров. Это отдельная история, здесь я совершаю погружение в их культуру, историю и энергетическую среду, а значит — должен соответствовать ей, но не подражать этим талантливым артистам и творцам, а искать свои способы художественного самовыражения, показывать их творчество через призму своей личности и своего опыта.
— Много лет назад у Вас был потрясающий совместный проект с Гариком Сукачевым — «Боцман и бродяга», могут ли Ваши поклонники рассчитывать на появление нового подобного проекта?
— Подобного — вряд ли, но, возможно, поклонники еще услышат мои новые проекты с другими музыкантами. Если говорить о коллаборациях, сейчас я с удовольствием продолжаю работать над совместной программой песен Леонида Утесова с Максимом Пигановым и его замечательными музыкантами «Тромбон-Шоу».
© yotaspace.ru
— Прошлым летом в одном из интервью вы сказали, что «петь осознанно» начали сравнительно недавно. Когда вы это поняли и означает ли это, что вы пересмотрели отношение к своему раннему творчеству?
— Это ощущение не приходит по щелчку пальцев, и я шел к нему много лет. Годы идут, и, хочется тебе этого или нет, ты приобретаешь новый опыт, извлекаешь из жизни и творчества определенные уроки, начинаешь внимательнее прислушиваться к своему внутреннему голосу и глубже, больше анализируешь слова учителей, которые, как маяки, встречались тебе на пути. Я, безусловно, стал бережнее относиться к каждому слову и звуку, меня стали интересовать более глубокие философские темы, но мне ничего не хотелось бы изменить в моем раннем творчестве. Всему свое время. И тот огромный пласт песен, написанных в период существования группы «Ва-БанкЪ» уже вошел в историю. Так или иначе это мои корни.
— За последние лет десять ни на мировой, ни на российской сцене не появилось ни одной по-настоящему выдающейся рок-группы. Концерты былых героев собирают все меньше людей. С чем вы это связываете? Рок-н-ролл умирает? Или это затишье перед бурей?
— Я бы не стал так огульно делать выводы о том, что за последние годы на российской и мировой сцене не появилось ни одной достойной рок-группы. Это неправда. Есть много молодых талантливых ребят, которые находятся в самом начале пути. Просто сейчас, возможно, пробиться им еще сложнее, чем было нам в свое время. Кроме того, рок как жанр тоже живет своей жизнью, трансформируется, он не может звучать так же, как звучал, скажем, 20 лет назад. Это естественный ход вещей, ход жизни. А на «концерты былых героев», как вы выразились, люди ходят не менее охотно, чем раньше: подтверждение тому — многочисленные рок-фестивали, собирающие до сих пор рекордное количество посетителей. Так что никакого затишья я не наблюдаю.
© facebook.com
— Возможно ли возрождение движения «Учитесь плавать» или оно на сегодняшний день потеряло свою актуальность?
— Оно не потеряло актуальности хотя бы потому, что многие артисты, которые появлялись в «Учитесь плавать», до сих пор продолжают выступать, гастролировать и развиваться, а значит — фестиваль и программа дали свои плоды, и само движение продолжается. Что касается возрождения истории, сейчас оно вряд ли возможно по простой причине нехватки времени, которую я ощущаю все острее. Сейчас я полностью сконцентрирован на своих песнях, проектах и выступлениях. Например, у нас начинается большой гастрольный тур по городам России, на подготовку и проведение которого уходит, естественно, много того же самого времени и сил.
— На фестивале KUBANA вы спели с казачьим хором. Как оцениваете этот опыт и планируете ли еще какие-то подобные проекты?
— Я оцениваю этот опыт как еще один шаг в сторону расширения своего музыкального диапазона. Никогда нельзя останавливаться на достигнутом, нужно всё время стремиться вперед и вверх.
© facebook.com
— Там же, на KUBANA, вы спели цоевскую «Мама, мы все тяжело больны», посвятив ее «ребятам, которые сейчас делают большое и нужное дело в Новороссии». Чем был обусловлен выбор именно этой песни?
— К тому времени еще не была написана песня «Миллионы» (Когда война на пороге), иначе мы спели бы ее. Мы хотели поддержать тех мужественных людей, которые на Юго-Востоке Украины отстаивают наш русский мир, сражаются за право жить на своей территории, говорить на родном языке.
— Ваша песня «Миллионы» вызвала бурю самых противоречивых эмоций. Многие восприняли ее, как «ответ Макаревичу». Как вы отнеслись к такой ее интерпретации?
— Мое дело — писать песни и исполнять их. Интерпретировать написанное в ту или другую сторону — право любого слушателя. Никаких специальных ответов я никому не адресовал. Если песня вызвала бурю эмоций, значит я попал в больной нерв времени. Главное условие творчества — всегда быть предельно честным перед самим собой. Я честен.
© facebook.com
— Главред портала Zvuki.ru Софья Соколова, услышав «Миллионы», заявила, что вы «поддались романтике военного времени». Она также указала, что слова про «300 стрелков» и «Русские своих не бросают» являются прямой отсылкой к публикациям портала Sputnik & Pogrom и продолжают пропагандистскую линию этого ресурса. Что можете на это ответить?
— Соня — умная и образованная девушка, я хорошо к ней отношусь. Но «300 стрелков» — прямая отсылка к подвигу трехсот спартанцев, которые грудью встали на защиту своей Родины, прославив свой подвиг в веках, а «Русские своих не бросают» — это вообще запаяно в генетическом коде русского народа. Не понимаю, причем тут Sputnik & Pogrom, пропагандистская линия. Я — русский человек и горжусь этим. Я имею право на свое высказывание и свою точку зрения. «Миллионы» — это песня-предупреждение, песня-боль, песня-крик. И многие мои соотечественники именно так и поняли главный ее посыл.
— Многие полагают, что музыка и политика вещи несовместимые. Вы, очевидно, считаете иначе, выбрав музыку «оружием, которым сражаться». Или же «Миллионы», концерт в Луганске и в общем поддержка Новороссии — для вас не политика, а проявление гражданской позиции?
— Да, вы правы. Неважно, кто ты — воин, рабочий, поэт. Ты, прежде всего, гражданин своей страны. Каждый из нас должен быть максимально хорош на своем месте. Новороссия — это часть большого Русского мира, там живут мои соотечественники. Я всей душой сопереживаю их страданиям и считаю своим священным долгом помогать им и поддерживать их всеми силами. Мое оружие — песня. Это мой путь, и я пройду его с честью и достоинством.
Студнев Григорий