«Здравствуйте, я ваша тетя!» «Ирония судьбы, или С легким паром!»

Сорок лет назад с разницей в три дня на экраны страны вышли «Здравствуйте, я ваша тетя!» и «Ирония судьбы, или С легким паром!». 
За прошедшие годы обе картины обрели по-настоящему всенародную любовь и разошлись на цитаты. 

Представить новогодние праздники без них практически невозможно. В чем же секрет обаяния бессмертных хитов Виктора Титова и Эльдара Рязанова?

Чудеса с недотепами просто обязаны случаться под бой курантов, когда время застывает, чтобы наутро вновь обернуться морозно-солнечным выходным. Новогодняя ночь и впрямь была волшебной для нашей бескрайней страны: Рождество в иконостас официальных торжеств не входило, последний день года был рабочим, а первое января — единственным праздником для всех без исключения граждан. И Рязанов, снимавший очередной новогодний хит, понимал, что творил, а Титов — пока нет. 

Дела у обоих к тому моменту шли неважно. Один безуспешно уламывал начальство снять «Иронию судьбы» для большого экрана, другой мечтал запуститься с «Климом Самгиным». Добро на экранизацию горьковского романа Виктор Абросимович получил лишь спустя десять лет, а в 1975-м простаивающему постановщику предложили переснять трофейную американскую комедию Арчи Майо 1941 года — экранизацию камерной пьесы из жизни британских студентов-аристократов. Задача казалась невыполнимой, зато режиссер в любой момент мог сослаться на десятки кинотрактовок с 1911 года. Именно Великий немой позволил выжать из инсценировки сок — шик, блеск, красоту. 



«Здравствуйте, я ваша тетя!»

 Идея переодеть в кринолины самого Чарли Чаплина и доверить образ Александру Калягину оказалась гениальной. Но и этого Титову показалось мало — он заставил Олега Шкловского с Михаилом Любезновым перевоплотиться в Макса Линдера и Гарольда Ллойда. И все же успех авантюры решила не «прима» с парой клоунов, а люди, оставшиеся в тени: только что снявший «Зеркало» оператор Георгий Рерберг, художник Виктор Петров. Ну и, конечно, Михаил Козаков, сыгравший деревянного полковника Чеснея с его ушедшей в народ фразой: «Я старый солдат и не знаю слов любви». За кадром Козаков дал труппе мастер-класс — наиграл всех персонажей «от и до». Не верите глазам? Сравните «Тётю» с «Безымянной звездой» или «Покровскими воротами».

Рерберг превратил считанные квадратные метры декораций в храм света и ар-нуво, окутал муаром профиль Веденеевой, усеял крупными веснушками скулы Васильевой, щедро запудрил калягинские щечки и усики... Пластический рисунок в интерьере оказался безупречен. Петров дополнил иллюзию, украсив картину массой изящных вещиц для «красивой жизни». Спонтанно-блистательные диалоги хочется без конца цитировать в лицах — это и есть единый поток сознания, порожденный фантазией Титова и Козакова.


«Здравствуйте, я ваша тетя!»


— Джин, бренди, ром? 
— Я на службе, сэр. 
— Значит, виски... 

— Что вам угодно, сэр? 
— Ты что, с ума сошел?! Какая я тебе сэр?..

— Тетушка, позвольте предложить вам маленький кусочек ростбифа.  
— Спасибо, дружочек, спасибо, только кусочек можно побольше. 

Подобно бесстрастным часовым стрелкам, персонажи буффонады снуют и петляют друг за другом, словно заведенные, и никак не могут синхронизировать бег, собрать время, объясниться, остановить кавардак.



«Ирония судьбы, или С легким паром!»

Время Рязанова устроено совсем иначе. Оно скользит, будто обтекая шестеренки, то задремывая, то оживая в созвучиях физически ощутимой тишины. Движется все медленнее, проникновеннее. Материализуется в диалогах растерянного трио, не находящего ответ на звенящий в воздухе вопрос: отчего они оказываются «у времени в плену» и просто не пойдут каждый своей дорогой? 

Ипполит поступает просто: напивается вдрызг. Женя Лукашин и Надя остаются заложниками игры в «обознатушки-перепрятушки».


«Ирония судьбы, или С легким паром!»


— Ну что вы делаете? 
— Я ухожу.

— Вы же ищете предлог, чтобы остаться. 
— Да, ищу. Но не нахожу.

— А я не могу найти предлог, чтоб вас задержать. Что делать?

Но, досадуя на убегающие минуты и сердечно трезвея, оттаивают под перебор гитарных струн, чтобы слиться в поцелуе, подобно часовым стрелкам. Складывающийся у Рязанова дуэт интимен и прекрасен, ибо речь в «Иронии судьбы» идет не о встрече двух одиночеств, а о союзе природных начал — мужского и женского.

Итак, под эхо курантов, оповещающих о начале обратного отсчета последней четверти ХХ века, Виктор Абросимович и Эльдар Александрович совершили маленькую медийную революцию и возвели телекомедию в ранг шедевров.
Автор
Алексей КОЛЕНСКИЙ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе