ФОТО ИЗ АРХИВА ЛАРИСЫ САДИЛОВОЙ
– Лариса, вы не только режиссер своих картин, но и сценарист. Как рождается замысел, где берете идеи?
– Рождение фильма – это всегда чудо, так как идеи приходят непонятно откуда. Наверное, откуда-то сверху… Фильм «Она» ушел от меня к зрителям. Сейчас я нахожусь в поиске, в ожидании новой идеи, мучаюсь, не знаю, что снимать, о чем говорить. В определенном смысле ты становишься заложником своих фильмов, от тебя чего-то ждут, ты не можешь пойти и тупо снять сериал, да и нет у меня к этому интереса. Если говорить более конкретно то, например, идея фильма «Ничего личного» пришла из «Полночного детектива» Леонида Словина. Книга была написана в 2003 году, а в 2008-м вышла под названием «Ничего личного». Но она совсем не про то, что я потом придумала. Это был толчок к идее: я подумала, вот если бы следователь, который подглядывает за женщиной, перепутал квартиры, – тогда будет интересно! И написала про это сценарий.
– А как появился на свет ваш первый фильм «С днем рождения!»?
– Идея пришла вместе с рождением моего ребенка. Я лежала в роддоме и в то время еще не думала становиться режиссером. Но, оценив свою ситуацию и ситуации других рожениц, поняла, что об этом никто не снимал кино, и это будет интересно зрителю. На самом деле, я всегда думаю о зрителях, фильмы снимаю не для фестивалей, не для узкого круга, не для определенного возраста... Это кино – для всех.
– И в то же время вы не снимаете комедии, предпочтение отдаете психологической драме, изучаете острые социальные проблемы. «Требуется няня», «Сынок», «Она» вызывают жгучее чувство беспокойства. Как вы работаете? Проживаете с вашими героями их проблемы или отстраняетесь от них?
– В любом случае эмоциональное наполнение черпаешь из себя. После фильма «Она» я буквально выдохлась. Хотя история, конечно, не про меня. Но любой человек может представить себя на месте мигранта. Да и мой муж наполовину таджик.
– Это правда, что в основе картины реальные события и вы – их свидетель?
– Да. В нашем поселке работали гастарбайтеры, и к одному из них приехала девушка из Таджикистана. Они собирались пожениться, но он неожиданно уехал домой, чтобы жениться по сватовству родителей на другой. Бедняжка осталась одна в чужой стране.
– Согласитесь, тема, связанная с гастарбайтерами, себя в кинематографе исчерпала. Ваше кино не опоздало?
– Мое кино совсем другое. История, о которой идет речь в фильме Дмитрия Мамулии «Другое небо», высосана из пальца. Непонятно, про кого он снимал, кто эти люди, из какой они страны, «Гастарбайтер» Юсупа Разыкова – фильм, скорее, не про гастарбайтеров, а про наркотики. По большому счету, в наших картинах об иммигрантах никто не говорил. Говорили про наркотики, про то, как издеваются над гастарбайтерами, а про людей никто не снимал. Это, пожалуй, первый опыт. Опыт жизни среди них, внутри их территории, внутри закрытого мира, в котором они находятся.
– Вы говорите об этом так, будто снимали документальное кино, а не художественное...
– Сначала мы все это наблюдали, а потом в Брянской области построили декорации поселка гастарбайтеров, а доснимали картину в Калужской области. В массовке у нас тоже работали гастарбайтеры, но в основном это уже наши граждане, приехавшие в Россию, когда в самом разгаре была война в Таджикистане. Наши «артисты» говорят на таджикском языке, которого я не знаю, что создавало определенную сложность в работе. Но как-то сговорились. И присутствие их на площадке – людей с реальными биографиями, которые вписывалась в мою историю, – безусловно придавало некую достоверность происходящему.
– На каких условиях работала массовка?
– К нам в течение двух месяцев приезжали 20–30 человек, они готовили еду, входили в кадр. Сначала они толком не понимали, что происходит, и только когда посмотрели картину, поняли, что сделали. Всем платили, как положено, как платили бы в Москве. Мы же их отрывали от работы. Естественно, это надо было компенсировать.
– В главной роли Майи снималась тоже не профессиональная актриса. Как вы решились делать кино без единой узнаваемой фамилии. При том, что у вас есть сложившаяся команда?
– Я своих артистов обожаю, я бы всех – Марину Зубанову, Валерия Баринова, Виктора Сухорукова, Зою Кайдановскую, Вику Исакову, Алексея Макарова – с радостью бы собрала в одном фильме. Но для каждой истории нужны свои лица, и здесь не должно было быть известных, они бы просто разрушили ткань фильма. Благодаря тому, что продюсер Рустам Ахадов мой муж и единомышленник, от меня никто не требует медийных лиц. Я свободна. Но если тебе дают большие деньги, ты обязательно должен их отрабатывать – в этом случае без известных имен не обойтись.
ФОТО ИЗ АРХИВА ЛАРИСЫ САДИЛОВОЙ
– Но еще нужна мощная рекламная кампания...
– Здесь государство совершает ошибку. Мы же снимаем фильм за государственные деньги, но их хватает только на производство, а дальше картина никому не нужна, она фактически брошена на произвол судьбы. Такая недоработанная цепочка, с которой сталкиваются все. Нет денег на пиар, на достойную рекламу.
– А с телеканалами договориться не пробовали?
– Мы каждый раз пытаемся это сделать, но нам отвечают, что лучше возьмут готовую картину.
– Это вопрос своих и чужих?
– Таков, наверное, мир денег. Мне еще повезло: все мои картины шли в «Закрытом показе», и – ура! – их увидел зритель. Есть фильмы, которые никто не видел вообще – ни фестивали, ни телевидение, ни кинопрокат. Просто зря потраченные силы и выброшенные деньги. У нас всегда есть сложности с прокатом. Прокатчики не думают о том, что у нас 10 млн. мигрантов – это потенциальные зрители фильма «Она».
– Какая-нибудь из ваших картин имела кассовый успех?
– Нет. И Сухоруков «Сынку» не помог, и Макаров «Няне».
– В фильме «Она» – неожиданный, обнадеживающий финал – спасибо за светлое настроение.
– Меня критики всегда ругают за хорошие финалы. В фильме «Требуется няня» им хотелось, чтобы я девочку оставила сидящей на могилках. Я не могла себе этого позволить, потому что думаю о зрителях – в каком состоянии они будут выходить из зала.
– Как вы относитесь к женскому кино, к женским романам?
– Я к кино отношусь, как к кино: есть хорошее кино, есть плохое. Но если честно, у каждой моей картины женский взгляд, и добрый финал – это тоже по-женски.
– Вас не назовешь феминисткой. В европейских картинах, снятых режиссерами–женщинами, всегда есть какой-то негатив по отношению к мужчинам, демонстрация слабости сильного пола...
– Думаю, что их так воспитывают, это их фишка. За счет феминизма дамы продвигаются вперед по служебной лестнице, строят карьеру. Я не феминистка, я – против гендерного как равенства, так и неравенства.
– Сыграв в вашем фильме, малоизвестный актер становится если не популярным, то узнаваемым. Чувствуете себя ответственной?
– Да. Вот родители девочки из фильма «Требуется няня» после выхода картины развелись... Кино это все-таки мистическое искусство, ты лезешь в душу к людям, особенно к неактерам, которых можно сказать, используешь. Говорят, что я открыла большую актрису – Марину Зубанову, но ее судьба могла сложиться намного лучше, чем сложилась. Для актрисы такого уровня надо писать роль-судьбу, а у нас мало таких сценаристов, думающих об актерах. У женщин-актрис очень сложная судьба, нет возможности ждать своей роли, им надо сниматься как можно чаще.
– А что теперь делает девушка, сыгравшая Майю? Знаете?
– Нилуфар Файзиева на момент съемок закончила десятый класс в Душанбе и должна была поступать в институт, но мы ее утвердили на роль. И ей пришлось пропустить этот год. Но она поступила на следующий год и сейчас учится в институте. Как повлияет на нее актерский опыт, трудно сказать. В Таджикистане снимается очень мало фильмов, а у Нилуфар внешность специфическая, для нее нужны особые роли. Может быть, ее заметят благодаря нашему фильму, а может, она и не хочет быть актрисой. Влюбится и выберет семью как главное в жизни.
– А для вас семья – не главное? Если супруг скажет: ты больше снимать кино не будешь, что сделаете?
– Без любви жизнь вообще не имеет смысла! Когда я пишу сценарий про эту девочку или про другую, я, конечно, ставлю себя на их место: смогла бы я так сделать или не смогла. А что касается моего мужа, то он так никогда не скажет. Мы скорее умрем, потому что кино – это наша жизнь, кино – это наше семейное счастье. Как только мы заканчиваем одну картину, тут же хочется приступить к другой. Забываются все неприятности. Это как роды: тебе больно, но проходит время, и ты готова рожать снова.
– Лариса, не думаете попробовать себя как театральный режиссер?
– Вы попали в десятку. Это мечта Рустама, он настаивает. Наверное, стоит попробовать окунуться в этот новый для меня мир. Осталось найти пьесу.
Дина РАДБЕЛЬ