Отчаянная борьба российского кинематографа за то, чтобы стать чем-то похожим на полноценный бизнес, приносящий стабильный доход, а не на дорогостоящее хобби отдельных энтузиастов, вышла на новый виток с реформой, предпринятой в начале прошлого года. Заключалась она в том, чтобы изменить принцип распределения тех ста миллионов долларов, которые наше государство может позволить себе ежегодно тратить на кинематограф. Вместо того чтобы размазывать эти скромные средства тонким слоем по многочисленным кинокомпаниям, не все из которых могли похвастаться какими-то явными успехами, было решено выделять деньги не под проекты, как раньше, а делить их поровну между несколькими крупнейшими производителями.
Новая система была с воодушевлением встречена руководителями семи ведущих кинокомпаний, которым с получением гарантированной господдержки будет легче привлекать внебюджетные средства. Так что чисто количественного спада кинопроизводства в ближайшие пару лет вроде бы можно не опасаться. Однако возникла новая неприятность, не столько финансового, сколько психологического и идеологического характера: в 2010-м году доля России в кассовых сборах и средняя цена билета превысила общемировой показатель, но на фоне общего роста доходов от кинопроката стала заметно падать финансовая эффективность российского кинематографа. Если за 10 месяцев 2009 года наши картины собрали 21% кассы, а за 10 месяцев 2010-го — 17%, то в этом году за аналогичный период доля российских фильмов в прокате на территории России и СНГ составила 9,7%. В 2008 году в десятке самых кассовых фильмов было три российских наименования, в 2009-м — четыре. В прошлом же году в десятку попали только "Елки" Тимура Бекмамбетова, а по итогам первой половины 2011 года в ней не значится ни одной российской картины. "Усиливается отвращение зрителей к российскому кинематографу",— подвела неутешительный итог компания Movie Research, обнародовавшая тревожную статистику.
Каковы причины этого "отвращения" и какие из этого можно сделать выводы, кроме тех, которые напрашиваются в первую очередь по чисто экономической логике? Их сразу огласили основные игроки на рынке: нынешний спад — это отголосок голодного 2009 года, когда государство кино вообще не финансировало, минимальные сборы напрямую вытекают из минимальных бюджетов, и как только государство прольет денежный дождь на кинематографическую грядку, на ней созреют такие плоды, что от зрителей отбоя не будет. В этих рассуждениях есть резон, но гораздо интереснее не экономические, а социально-психологические механизмы пресловутого "отвращения" или предубеждения, с которым сталкивается российский производитель кино — почти так же, как и производитель, скажем, автомобилей.
Предубеждение к местному продукту — национальная особенность, которая проявляется в самых разных областях, как экономики, так и культуры. Лозунг "Могу любое — смотрю отечественное" едва ли станет когда-либо руководящим принципом для подавляющей части российской аудитории, но определенную нежность и привязанность к кинематографу местного производства она все-таки испытывает. Зрители младшего поколения активно потребляют отечественные сериалы, зрители среднего и старшего возраста с удовольствием смотрят советскую классику по телевизору, но полюбить с такой же силой новый российский кинематограф зритель никак не может, хотя, надо сказать, и старается, по крайней мере, в крупных городах, где наши фильмы худо-бедно пробиваются в кинотеатры. Оставим в данном случае за скобками малопатриотичную позицию большинства прокатчиков, которые не хотят усложнять себе жизнь российскими фильмами, которые еще неизвестно, как пойдут, когда есть безотказно действующий Голливуд. Зададим вопрос: есть ли в российском кинематографе что-то такое, по определению ему присущее, что мешает его контакту со зрителем, который каждый раз покупает билет на русский фильм в надежде на чудо и каждый раз чувствует себя обманутым в самых лучших ожиданиях.
Проблема не в том, что наш коммерческий мейнстрим как-то плохо, непрофессионально и некачественно сделан: изготовлен он зачастую как раз вполне гладко и прилично, просто не всегда понятно, для кого и про кого. Зрительское "отвращение", которое диагностируют социологи, вызвано не бедностью бюджета и отсутствием на экране явных доказательств потраченных средств, а скорее равнодушием авторов фильмов к тому, услышат ли их и поймут ли. В артхаусном кино для фестивалей это аристократическое презрение к зрителю иногда выглядит даже обаятельно — как свидетельство нонконформизма и нежелания угождать "низменным вкусам". Но и в блокбастерах, задуманных для максимально широкой публики, иногда сталкиваешься с таким же невниманием к потребностям зрителя, с нежеланием его знать, с приблизительным и условным представлением о нем.
Часть производителей зрительского кино исходит из простого и циничного принципа "чем хуже, тем лучше" и считает зрителя кретином, на которого не стоит тратить ни малейших умственных усилий, потому что он все равно их оценить не в состоянии. Другие, более амбициозные производители кино, щедро вкладывают в свой продукт деньги и силы, но словно выкидывают их в пустоту, без малейшей уверенности, что из нее донесется в ответ хотя бы слабое эхо. Кинопроизводители тычут пальцем в небо, пытаясь интуитивно угадать, чем бы зацепить побольше народу, но если что-то и угадывают, то редко и случайно. Обычно они не могут предложить полноценного современного героя, который воплощал бы национальный характер, был бы в этом качестве мгновенно узнаваем, не могут нащупать конфликт, который бы передавал именно русскую специфику, а предпочитают имитировать голливудские модели, неуклюже подгоняя их под местную реальность и получая таким образом нелепую смесь "французского с нижегородским", в своей дикости иногда даже и завораживающую.
Конечно, руководители кинокомпаний вряд ли станут спорить, что целевую аудиторию изучать надо, но мешает этому не то что отсутствие денег, времени и специально обученных людей, а отсутствие культуры и традиции таких маркетинговых исследований, которые бы позволяли исправить дефекты того или иного проекта на тех этапах, когда еще не поздно. Некоторые попытки предпринимает в этом направлении Тимур Бекмамбетов как кинематографист, из всех российских его коллег наиболее вписанный в американскую систему кинопроизводства, да и на внутреннем рынке один из наиболее результативных. В случае с самым кассовым российским фильмом этого года, "Выкрутасами" Левана Габриадзе, выпущенными бекмамбетовской компанией Bazelevs, исследование зрительских предпочтений началось еще на стадии сценария "Колотилов" про детский футбол. Неизвестно, в какой именно форме зрители формулировали свои пожелания, но в результате родился ни на что не похожий в своем уродстве гибрид спортивной картины и романтической комедии, и совершенно очевидно, что главной маркетинговой находкой тут было решение вписать в сюжет красивую девушку, которой первоначально не предполагалось, ею стала выполняющая декоративную роль Милла Йовович. Несмотря на все обаяние голливудской приглашенной звезды, у критиков не нашлось ни одного доброго слова для "Выкрутасов", хотя даже по поводу второго по прибыльности релиза 2011 года, "Служебный роман. Наше время", они не были так жестоки.
Но тем не менее независимо от мнения прессы экономический-то результат налицо, как и в случае с аналогичными комическими шлягерами последних двух лет, о содержании и художественном уровне которых легко догадаться уже по названию — "Любовь в большом городе", "Беременный", "All inclusive, или Все включено", "Свадьба по обмену". Все комедии этой породы отличаются друг от друга лишь соотношением между махровой пошлостью и относительно смешными шутками в исполнении более или менее обаятельных актеров. Но все-таки стоит отдать должное нашему зрителю: он упорно продолжает покупать билеты на подобного рода кино и честно пытается в нем что-то высмотреть, скорее всего самого себя, такого совсем негероического и неказистого себя, какого самый шикарный Голливуд ему предложить не может.
Зато на это вполне способно родное телевидение, успешно использующее комический образ "совка", бывшего советского человека, который в постсоветской России претерпел иногда несколько гротескные мутации и служит неисчерпаемым источником вдохновения для авторов популярного скетчкома "Наша Russia" канала ТНТ, сделавшего на основе телешоу одну из самых коммерчески успешных комедий прошлого года "Наша Russia: Яйца судьбы". Оттуда же, из телевидения, выросли ноги у пародийной франшизы "Самый лучший фильм". В этом году в десятку самых кассовых российских фильмов входит "Самый лучший фильм 3-ДЭ", третий выпуск пародийного дайджеста из самых популярных российских блокбастеров.
Кинопроизводители с ТНТ делают уверенную ставку на использование проверенных телевизионных юмористических технологий и раскрученных шоуменов, и тут зрительские симпатии во многом предсказуемы (хотя многие критики опять же смотрят на тээнтэшный балаган презрительно). Но бывают и единичные случаи, когда кассовый успех становится сюрпризом. Самый низкобюджетный российский фильм этого года оказался и самым рентабельным. "Неадекватные люди" Романа Каримова, выглядящие скорее как фестивальное кино, при бюджете в $100 тыс. собрали в прокате более $18 млн при полном отсутствии рекламы, если не считать так называемого сарафанного радио: зрители просто пошли и увидели на экране хоть и слегка странноватых, но в общем узнаваемых людей, которые встречаются вокруг, а не только в воспаленном воображении авторов скабрезных комедий.
Похожий случай произошел и с фильмом Константина Буслова "Бабло", которое и приз на "Кинотавре" получило, и прокатилось вполне прилично, замыкая собой десятку российских кассовых лидеров 2011-го. Казалось бы, жанр криминальной комедии тарантиновского покроя вышел из моды, и ни одной песчинки в этой выработанной золотой жиле больше не завалялось. "Бабло" тем не менее умудряется из банальной истории приключений сумки с миллионом сделать остроумный и точный очерк нравов в стране, где все друг друга обманывают, но при этом неплохо себя чувствуют. Такие единичные, но все-таки порой попадающиеся примеры внушают веру в то, что массовый зритель не совсем дебил, хотя для счастья ему и не много надо. Когда наш кинематограф хоть немного перестает валять дурака и каким-то сверхъестественным чутьем вдруг приближает к зрительскому носу не самое кривое и мутное зеркало, то зритель платит самой искренней финансовой благодарностью за вполне непритязательные и простые подарки. Таким стали, например, в прошлом году "Елки" того же Тимура Бекмамбетова, чемпион российского проката 2010 года. Замысел "Елок" откровенно опирается на "Иронию судьбы", но это не столько "продолжение", сколько "расширение". Авторы "Елок" делают со своими персонажами почти то же, что и Эльдар Рязанов со своим героем, попадающим на Новый год в безвыходную ситуацию с элементами абсурда. Только в "Елках" абсурд этот заостряется, героев-неудачников много, они разбросаны по всей большой стране и очень разнятся по возрасту, полу и социальному положению — с тем чтобы охват целевой аудитории был максимальным.
Повторить успех первых "Елок" готовятся "Елки-2", которые канал "Россия" выпускает за две недели до Нового года на 1500 копиях, веря в них даже больше, чем в свой крупнейший релиз этого года "Бой с тенью-3" (1350 копий), заключительную часть боксерской франшизы, адресованную давним поклонникам, которые хорошо знают, что они увидят, и за этим в кинотеатр и идут. Наоборот, посмотреть нечто такое, чего еще никто никогда не видел, предлагается в самом громком проекте года — "Высоцкий. Спасибо, что живой". На старте массированная, как всегда, рекламная стратегия "Первого канала" сработала очень хорошо: только за первый уикенд проката "Высоцкий" заработал 345 млн руб., однако за второй уикенд сборы упали более чем на 50% и составили 200 млн руб. Интересно проследить дальнейшую динамику и посмотреть, достигнет ли "Высоцкий" таких показателей, как другой суперпродукт "Первого канала", "Ирония судьбы. Продолжение", которая стала самым кассовым российским фильмом прошлого десятилетия (сборы составили 1200 млн руб.). На "Иронию" (как и на "Елки"), конечно, дополнительно сработал фактор Нового года, когда генетическая память зрителей возвращает их к российскому продукту, как к сакраментальному салату "оливье". "Высоцкий" тоже выходит незадолго до новогодних праздников и представляет собой тщательно продуманный аттракцион с различными сопутствующими атрибутами волшебства. Одним из аргументов, чтобы фильм смотрели не в интернете и не по телевизору, а именно в кинотеатре, стала отреставрированная для съемок старинная советская анаморфотная оптика, якобы воссоздающая какое-то давно забытое качество изображения, которое можно оценить только на большом экране. Отдельно подогреть интерес должен ореол таинственности вокруг имени исполнителя главной роли, хотя это производит примерно такое же впечатление, как если бы человек, нарядившийся Дедом Морозом, до последнего делал вид перед своими детьми, что под ватной бородой скрывается вовсе не папа, и дети бы ему подыгрывали. Тем не менее под новогоднее настроение "Высоцкий" как-то не слишком подходит. С воскресшими культовыми персонажами пообщаться иногда интересно, но для общения с мертвецами есть другие праздники вроде Хэллоуина, а на Новый год все-таки больше греет душу живая Вера Брежнева: в "Елках" она выступает в качестве своего рода общенародной снегурочки, которая раз в году может снизойти практически до любого обычного таксиста (Высоцкого-то послушать он может в любой другой день года). А понравиться этому условному "простому таксисту", не считая его при этом за идиота и испытывая к нему искренний человеческий интерес,— возможно, это не то чтобы безотказный рецепт, который можно предложить желающим коммерческого успеха кинематографистам. Но во всяком случае, если они будут знать этот пароль и видеть этот ориентир, то пореже будут слышать от социологов такие обидные слова, как "отвращение".
Лидия Маслова
Коммерсантъ