В прокат вышел супергеройский фильм «Бладшот», поставленный автором спецэффектов в суперпопулярных компьютерных играх Дейвом Уилсоном по суперпопулярным комиксам издательства Valiant Comics. По мнению Михаила Трофименкова, фильму, скорее, подошло бы название «Пипец-3», но оно уже зарезервировано создателями другой суперидиотской киноэпопеи.
Лучшее в «Бладшоте» — крохотная лирическая пауза между тем мгновением, когда морпех Рей Гаррисон (Вин Дизель) выдергивает чеку из гранаты, и тем, когда он пуляет ею в захваченный некими извергами дом в кенийском городе Момбасе. Боже, с какой нежностью и с какой тоской герой смотрит на гранату, прощаясь с ней навсегда. Типа прости, верная подруга, что не довелось тебе пожить на свете, но сама понимаешь, война с международным терроризмом — такое дело. Какой-нибудь Жан-Люк Годар из одного этого плана раздул бы, как он умеет, философское киноэссе на тему «Мальчишки и оружие». Но Уилсон — это вам не Годар: за следующие пять минут выяснится, что Гаррисон любит не только гранаты.
Еще он любит шрамы, покрывающие его тело, как цветастые наклейки гостиниц покрывали некогда чемоданы заядлых путешественников. Зато его жена эти шрамы не то что бы не любит, она не любит то, что с ними ассоциируется,— спецкомандировки мужа в пыльные и кровавые закоулки мира. Рей, как уверяет режиссер, жену любит до умопомрачения. Но убедить в этом не способен даже звериный стон, в который Дизель честно старается вложить замогильное отчаяние Рея: на его глазах выжившие в Момбасе изуверы жену убивают.
Мы-то уже поняли, что гранаты — самая большая и чистая любовь в его жизни. Сентименталистская традиция несколько веков как утешает читателей и зрителей, рыдающих над судьбами разлученных влюбленных, их непременным и счастливым воссоединением на небесах. Вот и с Реем происходит нечто подобное. Убитый вместе с женой, он возвращается к жизни в лаборатории доктора Хартинга (Гай Пирс), которому Пентагон поставляет отработанный материал для экспериментов по выведению суперсолдатской суперпороды.
Нет-нет, его жену никто воскресить и не пытался. Да и памяти воскресший Рей лишился, как кажется, начисто. Зато теперь он слился в единое целое с истинным предметом своей любви. Бегающие по его венам тараканы — так, оказывается, выглядят нанороботы — превратили самого Рея в гранату, бомбу, трактор и чуть ли не ядерный реактор, в суперкомпьютер, наконец, способный сканировать номера 9 тыс. автомобилей, разъезжающих по Будапешту. Короче говоря, оставшиеся три четверти фильма он непрерывно, как сказали бы гангстеры из «Ирландца» Мартина Скорсезе, «красит стены» автомобильных тоннелей и офисов мозгами тех, кого считает убийцами жены. Да еще пугает случайных свидетелей побоищ зрелищем регенерации своей пострадавшей в боях головы. Хотя зачем ему вообще голова?
Знакомство с прочими клиентами лаборатории кажется жестоким глумлением сценаристов над внешней политикой США. Так, Хартингу удалось вернуть к жизни солдатку Кэти (Эйса Гонсалес), обворожительную настолько, что в одном из грядущих эпизодов маска окологостиничной шлюхи придется ей как влитая. Кэти в прошлой жизни служила боевым водолазом в Сирии и погибла при химической атаке. Голова кругом идет. Что, армия Асада использует глубоководное химическое оружие? И в каких таких водоемах там работают американские боевые водолазы: в арыках, колодцах, в лужах крови?
К сожалению, на этом потенциально абсурдистская фантазия авторов со скрипом притормозила и заглохла. Никто из персонажей не обладает и граном оригинальности Кэти. Хартинг — знакомый до зубной боли корыстный псих, обреченный на моральное поражение в противостоянии с сексапильным добром, которое воплощает Кэти. Компьютерщик из лаборатории — очкарик, искренне надеющийся, что нанотехнологии позволят ему увеличить член: как представишь, куда он тараканов себе запустить собрался, дрожь проберет. Другой айтишник — афроамериканец, попавший в «Бладшот» явно из какого-то другого фильма, сыплющий шутками ниже уровня гарлемского тротуара и обращающийся ко всем: «Эй, бро».
Под стать уцененным персонажам и сам фильм — «осетрина» не то что второй, а двадцать пятой свежести: «Вспомнить все» для бедных. Переварить его можно, только лишившись памяти о великолепных героях фильма Пола Верхувена, которых Дизель со товарищи имитируют на уровне колхозной самодеятельности. В своем роде уникальный фильм: его идеальный зритель — его же герой, человек без памяти.