«Свинья»: Стой! Или моя мама будет стрелять

В кинотеатрах — новый фильм иранца Мани Хагиги.
Это комедия на грани фола о режиссере, убийце-синефиле и современном обществе. К «Свинье» прохладно отнеслись в Берлине, хотя фильму есть, чем удивить, считает Григорий Игнатьев.


Аббас Киаростами умер, Джафар Панахи впал в немилость, Мохсен Махмальбаф с семьей давно уехал из страны, а за Мани Хагиги, если верить его же фильму «Свинья», пришел таинственный убийца в маске свиньи, и теперь его нападения ждут и другие тегеранские кинематографисты.

В том числе и вымышленный режиссер Хасан Касмаи, главный герой фильма. Правда, его помимо убийцы изводит зависть. Обезглавленные Свиньей авторы — признанные мастера кино. Мастером Хасан считал и себя. Уже два года он в «черном списке», живет с запретом на съемки — ну, не гений ли? Но маньяк-синефил за ним не торопится, и на чужих похоронах режиссер сомневается в собственном величии. Почему он не в первом ряду? Место «гению» определяют вступительные титры фильма — кислотная реклама средства от насекомых. Блюющие синим модели на зеленом экране — так сейчас зарабатывает Хасан.

От феллиниевского Гвидо Ансельми мы точно знаем, что личная жизнь режиссера тесно сплетена с профессиональной. Возможно, неудачи на кинематографическом фронте как-то связаны с проблемами в быту? Хасан бы с этим согласился: жена-актриса приуныла от безработицы, любовница ушла, дочь выросла, мама… Ей он на всех и жалуется. Слегка путая явь и вымысел, пожилая персиянка готова защищать сына: «Лучше тебя они никого не найдут, вернутся. А убийца доберется, не переживай. Такое дарование он хранит под конец».


На пресс-конференции в Берлине, Хагиги не уставал повторять, что снял комедию, пародию, и просил не воспринимать новое иранское кино как туристический справочник. У Хагиги получается снимать «международное» иранское кино: «Приходит дракон!» неслучайно сравнивали с универсальными американскими картинами. Он, конечно, лукавит: «Свинья» вполне наглядно указывает как на иранский, так и на общемировой климат (женская тема дана очень ярко). При этом «Свинья» не тяжеловесна: пародийная призма реальность не отражает, а празднично искажает, все — преувеличенное, смещенное, перевернутое с ног на голову.

Фильм красочно оформлен художниками, уже работавшими с Хагиги над багровым «Драконом», и снят знаменитым оператором Махмудом Калари, который работал, кажется, со всеми авторами иранской «новой волны» — от Маджиди до Панахи. Если с чем и сравнить «Свинью», то прежде всего с ранним Педро Альмодоваром. В наличии боевая, но чудная мамаша (восточный вариант Чус Лампреаве), безумные рекламные вставки: тараканы в конвульсиях — хороший ответ сжигающему горло кофе «За что мне это?» Градус напряжения повышают криминальные сводки, которые подталкивают положительных в целом персонажей переступить черту.


В финале Хасан по глупости оказывается под подозрением, и ему выносит приговор не следствие, толпа. Казалось бы, типичная развязка: героя и зрителя заставляют вглядеться в зеркало — «узреть свинью». Совпадение ли, что во Франции хэштег #MeToo переведен как #BalanceTonPorc — «настучи на свою свинью»? Художника страшит не режим, а люди, это не жители конкретной страны, а, скорее, обитатели нашего общего времени. Для иранцев, у которых в крови особое почтение к кино, «Свинья» Мани Хагиги — особое послание, своего рода упрек: «Не обмельчали ли?»

Автор
Григорий Игнатьев
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе