По сравнению с первыми "Елками", просто громоздившими каскад неловких ситуаций, осложняющих гражданам встречу Нового года, вторые имеют заметный мелодраматический крен и гораздо более отчетливо и намеренно вызывают ассоциации с рязановской "Иронией судьбы" вплоть до прямого цитирования. Так, в одном из наиболее романтических эпизодов (хотя неромантических эпизодов и не влюбленных ни в кого персонажей тут почти нет) звучит мелодия, явно напоминающая одну из самых лирических музыкальных тем в "Иронии".
Знакомое место старта Жени Лукашина из Москвы в Ленинград — бар аэропорта — возникает на экране в одном из первых эпизодов: пожилой пилот (Алексей Петренко) объявляет племяннику (Иван Ургант), что сегодня решил переломить 40-летнюю новогоднюю традицию — нет, не ходить с друзьями в баню, а поджидать на Красной площади под курантами любовь всей своей жизни (Ирина Алферова), которую по недоразумению когда-то потерял. Вместо этого пилот (выпив, кажется, перед этим коньяку) отправляется в рейс, сев за руль самолета, который он называет в честь любимой "Юленька". Ничего не знающая об этом Юленька, со своей стороны, как раз решает нарушить многолетнюю традицию на свидание упорно не приходить и нарисовывается на Красной площади в голубом платочке на голове и в твердой решимости наконец-то дождаться единственного мужчину своей жизни, не знающего, что у них давно уже взрослый ребенок (в "Елках" вообще почти все родственники).
Оставшийся в Москве племянник, персонаж Ивана Урганта, продолжает развивать линию, начатую в первом фильме, в котором он расстраивал невесту (Ирина Архипова) тем, что слишком много работал и слишком мало уделял ей внимания. Терпеть 40 лет у девушки не хватило силы воли, и, промаявшись всего шесть, она решила выйти замуж за француза (Арно Ле Гланик). На нынешний Новый год он сидит у нее в гостях вместе с будущей тещей, которая простодушно выбрасывает в помойку французские продукты как "испорченные". Русских продуктов, особенно таких, как салат оливье, француз понять решительно не может, вообще сам этот дикий праздник Новый год иностранцу абсолютно чужд, а увидев по телевизору легендарный монолог пьяного героя Юрия Яковлева "Какая гадость эта ваша заливная рыба", он в изнеможении просит переключить на другой канал, не подозревая, насколько это бессмысленно.
Француз, один из немногочисленных действующих лиц, который на этой семейной общероссийской "елке" никому не родственник, а всем чужой — очень уместный персонаж фильма. С одной стороны, он вызывает злорадство, но с другой — с ним можно даже и солидаризироваться, в случае если "Елки-2" начнут вызывать слишком уж сильное раздражение от того, как это там у них в Новый год все так удачно складывается, несмотря на все глупости, которые они весь предыдущий год (а то и всю жизнь) упорно совершали.
Политическая линия из новых "Елок" аккуратно и благоразумно изъята — вместо прошлогодней девочки-самозванки из калининградского детского дома, которая сама поставила себя в щекотливую ситуацию, сообщив подружкам, что она дочка президента, в "Елках-2" фигурирует дочка разведенных родителей (Лера Стреляева), к которой в отсутствие мамы приходит переодетый Дедом Морозом папа (Петр Федоров). Вместе они разводят довольно длинную сентиментальную канитель, во время которой зритель все больше начинает чувствовать себя как мама героини из рязановской "Иронии", заставшая ее с Лукашиным,— так и хочется сказать: "А, вы еще тут? Ну я пойду тогда к подруге Новый год дальше отмечать", чтобы не мешать счастью героев, которое в финале настигает абсолютно всех персонажей, попарно сливающихся друг с другом в объятиях. Странно, что у авторов не дошли руки каким-то образом состыковать еще и обделенного француза с самым несчастным русским персонажем — депутатом-олигархом (Виктор Вержбицкий), которому некого любить в своем лимузине, но на это можно отреагировать крылатой фразой другой мамы из той же "Иронии": "Поживем — увидим".
ЛИДИЯ МАСЛОВА
Коммерсантъ