По-другому и живу я и дышу

«Россия-1» повторно показала фильм Михаила Рогового «Судьба поэта» – о самом, пожалуй, именитом русском советском песеннике Василии Ивановиче Лебедеве-Кумаче – фильм был снят к 110-летию поэта, которое скромно отмечалось два года назад. Но, случайно или нет, новый показ вписался в тематику годовщины Великой Победы, поскольку «Священная война», ударно созданная Лебедевым-Кумачом и бывшим регентом храма Христа Спасителя Александром Александровым, оказалась, пожалуй, самым мощным идеологическим достижением антифашистской пропаганды, осуществлённой Советской властью в военных условиях. Достижением, сравнимым по эффективности разве что с введением в бой ракетной артиллерии.

«Священная война» – несомненный шедевр, созданный в условиях общественной системы, которая теперь открыта для критики, часто теряющей рациональность. Она ведётся не дабы уберечь от ошибок прошлого, а чтобы отвлечь внимание от пороков настоящего. При таком подходе все деятели культуры, верой и правдой служившие прежней системе, оцениваются наиболее рьяными её критиками как творчески бесплодные и потому склонные к плагиату. Такие обвинения, предъявленные, в частности, и Михаилу Шолохову, и Василию Лебедеву-Кумачу, были опровергнуты убедительными документами – рукописями, которые хотя и горят, но не всегда.

Тема незаслуженных посмертных камней, брошенных в поэта, стала, понятно, составной частью фильма, поскольку обвинители продолжают считать себя правыми, не соглашаясь с мнением суда о «Священной войне», признавшего бесспорное авторство Лебедева-Кумача, подтверждённое черновиком с многочисленными правками. Не успокоились и некоторые трудолюбивые самодеятельные текстологи, стремясь доказать, что песня эта никак не может принадлежать Лебедеву-Кумачу: мол, слабo было сочинить мощное мобилизующее стихотворение пииту, у которого, дескать, все остальные стихи чуть ли не словесный мусор. Где уж «сталинскому барду» до лексических взлётов «священная», «ярость благородная», «отребье человечества»…


В абсурдности этих доводов убеждён известный исследователь военной песни Юрий Евгеньевич Бирюков, с которым мне довелось на днях встречаться на Некрасовском поэтическом празднике в Карабихе. Это он (доказавший, в частности, что романс «Гори, гори, моя звезда», приписывавшийся адмиралу Колчаку, был впервые опубликован раньше, чем адмирал родился) обнаружил в архиве черновой текст «Священной войны». А вот никакого текста учителя дореволюционной рыбинской гимназии Александра Боде, чьё авторство отстаивала через много лет после его смерти вдова, исследователь не нашёл, хотя тесно связан с Рыбинском. Да и правнук Боде, грозившийся докопаться до истины, тоже, видать, отступился.

О фильме Михаила Рогового не стоило бы пространно говорить, если бы он был посвящён только борьбе за авторство «Священной войны». Но главное в фильме – другое. В нём показано, как при всей ангажированности своего песенного творчества Лебедеву-Кумачу удалось создать талантливые песни, наполненные радостью созидательной жизни. Да, это было выгодно власти, поощрявшей трудовой энтузиазм, невозможный без приподнятого житейского настроения. Но это было нужно и народу, верившему власти. «Широка страна моя родная» была написана Лебедевым-Кумачом на ночной кухне тесной коммуналки, а пел её весь народ, живший в большинстве своём в таких же условиях и искренне веривший, что в других странах живётся куда хуже, и готовый прийти на помощь этим страждущим народам. Песни на слова Лебедева-Кумача были массовыми, теперь же такие не пишутся, каждый поёт свою песню, про свою родинку на ягодице своей любимой.

Власть того времени есть за что ругать, но то, что она созидала промышленность, науку и культуру, – этого у неё не отнимешь, за счёт этого пока и живём, и Лебедев-Кумач, сын сапожника, которому она дала высшее образование, пошёл на службу к этой власти, возглавляемой также сыном сапожника. Слова кумачовской песни о любви, теперь бы сказали хита, можно отнести и к его отношению к тогдашней власти: «По-другому и живу я и дышу с той поры, как мы увиделись с тобой». Конечно, он переусердствовал в служении, выступая с рифмованными речами на сессиях Верховного Совета. Но даже в этих его речах есть кое-что полезное для современности. Так, на обсуждении бюджета он заявил в стихотворной форме:

Если народные денежки плачут,
Значит, на руку кто-то нечист.

Нынешней бы Думе да таких поэтов.

А что уж говорить о песнях! О том, что они не остались в прошедшем времени, а перешли в настоящее и не затеряются в будущем, говорили в фильме и Тихон Хренников, и Иосиф Кобзон, и Максим Дунаевский... Достаточно сказать, что песня о капитане, спетая в популярном фильме Николаем Черкасовым, входила в репертуар и нелюбимого советской властью Петра Лещенко, и любимого Муслима Магомаева. Да и сейчас поётся. И не только на русском, но и на других языках. А «Легко на сердце от песни весёлой» перевела на французский язык Марина Цветаева.

Малообоснованными оказались в фильме заключительные грибоедовские слова, применённые к взаимоотношениям Лебедева-Кумача со Сталиным: и, мол, поэта не миновали при жизни и барский гнев, и барская любовь. Любовь – это верно. Но в чём выразился гнев, так и осталось загадкой. Со слов внучки поэта, Лебедев-Кумач в 1941 году в эвакуационной суете Казанского вокзала прилюдно сорвал с себя орден и швырнул в портрет вождя с криком: «Что же ты, сволочь усатая, Москву сдаёшь!» Но с войны поэт вернулся в мундире капитана первого ранга с орденами и медалями и жизнь свою окончил не в одиночной камере, а в одиночестве на даче, при живой жене и дочке. Но коль внучка тактично сказала, что не берёт на себя ответственность разбираться в личных отношениях бабушки и дедушки, то и нам не с руки. Для этого есть на «Культуре» цикл «Больше, чем любовь».

Герберт КЕМОКЛИДЗЕ, ЯРОСЛАВЛЬ

Литературная газета
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе