Вокруг героев — люди, которые им искренне сочувствуют, но от этого постороннего сочувствия им ни жарко, ни холодно: соседка приходит позвать на ужин и нечаянно наступает ногой на цветок, который только что посадила героиня. Еще есть люди, которые изнутри знают, каково потерять ребенка, с ними герои встречаются в группе психологической поддержки, где некоторые участники пытаются найти религиозное утешение: "Это часть Божьего замысла, и нам его не понять". На это героиня, сохраняющая трезвость мысли даже в своем тяжелом моральном состоянии, заявляет, что если Богу нужны на небе ангелочки, то их необязательно делать из живых человеческих детей, отбирая их у родителей, после чего на группу ходить прекращает. Муж потом ходит туда один и даже заводит там своеобразную дружбу с одной женщиной (Сандра О), которая дополняет групповую терапию индивидуальным раскуриванием травы у себя в машине.

Между собой героям Кидман и Экхарта общаться труднее, чем с посторонними: о сексе не может быть и речи, потому что жена в ужасе отшатывается от мужа при одной мысли о том, что у нее может быть другой ребенок. Зато ее младшая сестра-оторва (Тэмми Бланчард), которая любит подраться по барам и загреметь в участок, вдруг сообщает о своей беременности. Мать героини (Дайэнн Уист) в подпитии становится невыносима и постоянно вспоминает, что тоже потеряла сына, брата героини, которая приходит в бешенство от постоянно навязываемого матерью сравнения: одно дело, когда 4-летний ребенок попал под машину, а другое — когда 30-летний наркоман умер от передоза. Ну и наконец, еще более сложные и противоречивые чувства вызывает у героини старшеклассник (Майлз Теллер), который сбил их сына. С ним она однажды пытается разговориться в парке, и он показывает ей нарисованный им комикс "Кроличья нора" — о том, что где-то есть параллельная вселенная, не такая грустная, как эта, и самому ужасному жизненному опыту можно придать художественный смысл, тем более что ничего другого все равно не остается.

Поймать авторов "Кроличьей норы" на фальши или уличить в манипуляции невозможно, все сделано как бы очень правильно и грамотно, смущает только то, что слово "грамотно" тут вообще приходит в голову. В "Кроличьей норе" учтены все аспекты и возможные проявления горя и нюансы работы над ним: не прочувствованы, а именно учтены, с каким-то почти бухгалтерским хладнокровием, несмотря на то что драматург, по его словам, вдохновлялся не бесстрастными психологическими исследованиями, а настоящей личной эмоцией — страхом потерять собственного сына. Тем не менее при всем душевном расположении к фильму и благодарности к авторам за то, что они не бьют на жалость или, допустим, не выпендриваются, как Ларс фон Триер в аналогичной ситуации в "Антихристе", этот психологический эксперимент нью-йоркских интеллектуалов, анатомирующих чужую трагедию, оставляет равнодушным, а финальная нота "жизнь продолжается", в которой сквозит светлая печаль с проблеском надежды, очень красиво растворяется в окружающем героев сером воздухе вместе с последними остатками эмоций, которые добросовестный зритель честно старался испытать по отношению к этой истории.

"Работать было нелегко"

Перед премьерой "Кроличьей норы" в Лос-Анджелесе продюсер фильма и исполнительница главной роли НИКОЛЬ КИДМАН ответила на вопросы КАТЕРИНЫ ЯРОЦКОЙ.

— Почему вы решили взяться за организацию экранизации "Кроличьей норы"?

— Я прочитала историю и я плакала. Я много читаю, и обычно у меня ни на что такой реакции не бывает. История казалась мне очень камерной, и вначале у меня были сомнения: а возможно ли воплотить ее на экране? Но потом я поняла: тут такие сильные эмоции, что делать фильм надо обязательно. Я очень счастлива, что все получилось. И в частности рада тому, что мы смогли уложиться в наш скромный бюджет в $3 млн.

— Вы ведь сама мать, к тому же молодая, а история тут очень трагическая, с погибшим ребенком. Не страшно было работать с таким сюжетом?

— Ну да, некоторые люди даже говорят, что я мазохистка. Но это не так. Как актрисе, мне было очень интересно передавать всю эту гамму человеческих чувств и переживаний. Хотя сказать, что работать было совсем легко, я не могу. Местами было и больно, и тяжело.

— Вы можете объяснить свою тягу к эмоционально тяжелому материалу?

— Мне нравятся сложности. Мне нравится видеть многообразие людей и их характеров. Жизнь не описана в одном предложении. Люди не всегда ведут себя правильно. И мне нравится, что у многих первая реакция на фильм была: "Нет, нет, я не буду это смотреть!"

— Вы не только играете главную роль в фильме, но и являетесь его продюсером. Чем обусловлен выбор режиссера?

— Джон Кэмерон Митчелл прочитал сценарий и сразу сказал мне, что просто влюбился в него. Уже через пять минут разговора я была уверена: именно он будет режиссером этой картины. Я не ошиблась, мне с ним было очень комфортно. Еще важно, что он оказался очень волевым человеком, для фильма это было просто необходимо. Ведь сюжет весь пропитан эмоциями, а он смог их контролировать и помог нам не переиграть. Ему удалось создать очень реалистичный фильм, а не тот, где все без конца рыдают, ну и вообще где все чересчур.

— "Кроличья нора" — изначально театральная пьеса. Если вам предложат сыграть Бэкку в театре, вы согласитесь?

— Скорее всего, да. Но сейчас я полностью поглощена подготовкой к роли Александры Дель Лаго в театральной постановке "Сладкоголосая птица юности" по пьесе Теннесси Уильямса.

ЛИДИЯ МАСЛОВА

Коммерсантъ