Дом, в котором играли со светом

"Дэвиду Линчу посвящаем мы этот последний номер. Интервью с ним было взято случайно и не было заранее подготовлено. Прочитав его, вы узнаете в числе прочего, почему перестает выходить наш журнал". Из-за этого вступления я и купил восьмой номер журнала "Der Freund", хотя и не собирался этого делать. Он вообще-то был дороговат, и самым прекрасным в нем мне казались иллюстрации, которые можно было посмотреть и в киоске. Но читать интервью целиком, стоя в киоске, было как-то неудобно; кроме того, помимо интервью в журнале было, конечно, что полистать? Ну, такой вполне себе добротный литературный журнал - рассказ Юлии Франк, стихи Альберта Остермайера, эссе о мумиях Антье Маевски с рисунками авторессы, "рецензориум" Крахта&Никеля и т.д. Еще два интервью, взятые, кстати, Хансом Ульбрихтом Обристом, причем название каждого из них начиналось так же, как и с Линчем, то есть "Lord of...". Со Станиславом Лемом - "Lord of All", с Нам Юн Пайком - "Lord of Deutsch". "All" в немецком означает не только "все", но и "Weltall" - "космос"... Хотя тут могло иметься в виду и английское слово, но не суть, all in all или alles in allem, это было одно из последних интервью с Лемом, и вопроса почему "of All", хоть на английском, хоть на немецком, вообще-то не возникало...

Можно было дойти своим умом и до ответа на вопрос, почему интервью (посмертное на момент выхода журнала) с отцом-основателем видеоарта Нам Юн Пайком носит название "Lord of Deutsch". Пайк не только представлял когда-то Германию на Венецианской биеннале и преподавал видеоарт в Дюссельдорфе, но из самого тона вступительного слова к интервью ясно было, что этот кореец вошел в пантеон германских богов. Ну и, соответственно, "Повелитель страха" в качестве названия интервью с Дэвидом Линчем смотрелось совершенно естественно. И при этом инвариантно, так как в английском языке есть "немецкий регистр", и в нем слово "angst", то есть "страх" с немецким акцентом.

Загадка начиналась внутри интервью или, точнее, в предварявшем его тексте, где обещалось, что, прочитав интервью, мы узнаем причину, по которой перестает выходить непальско-немецкий ежеквартальник (журнал создавался и редактировался в Катманду, где в ту пору и жили Кристан Крахт и Этхард Никель; на предпоследней странице последнего номера было изображение как бы альтернативной обложки номера - вышитый шелком портрет тогда еще не свергнутого Его Величества короля Непала, а на предыдущей странице был дан длинный перечень авторов всех восьми успевших выйти номеров, среди авторов которых были, скажем, Карлхайнц Штокхаузен и Владимир Сорокин, и, может быть поэтому, когда я прочел над списком слова: "Отныне мы все связаны невидимой нитью", я не мог не улыбнуться, вспомнив сорокинское "Сошьемся, господа!"). Прочитав все интервью, я, однако, никакой нити, которая могла бы связать его с объявленным в предисловии прекращением выхода журнала, не смог ухватить, и впоследствии попытки найти эту таинственную связь сами собой возобновлялись где-то в "graue Zone" сознания, превращаясь иногда в "бутстреповский" текст... Причем "бутстреп" тут надо понимать не столько как какой-нибудь метод размножения выборок, а - как "бутстреп-философию в теории струн" или что-нибудь совсем уже безумное, типа связи всего со всем, то есть в духе этих самых "струн"...

Так или иначе, но я с тех пор периодически вспоминал об интервью с "Королем страха", и невнятные догадки, которые у меня при этом мелькали в голове, иногда превращались в текст, разворачивавшийся и сразу же, как только я его отпускал, мгновенно свертывавшийся, как измерительная рулетка, оставляя каждый раз после себя только маленькую круглую коробочку, в которой тарахтело несколько слов, при произнесении которых вслух я слышал то запах бузины, то шубертовский аккорд - как бы выброшенные из "Игры в бисер", и понимал, что нашел связь вот именно между бузиной в огороде и дядькой в Киеве...

С другой стороны: "в Непале есть столица Катаманду. Случайное, являясь неизбежным..." Ну и так далее...

Опять же пункт в), то есть: "новую для русского среду..."

Посмотрим, что получится на этот раз - который (раз) отличается от предыдущих главным образом тем, что теперь я знаю ответ. Может быть, благодаря этому мне удастся не зацикливаться на связи Х, а воспользоваться ею вот именно как "бутстрепом", который, как известно, не только шнурок от ботинка, но еще и пучок волос, за которые Мюнхгаузен вытянул себя из болота.

Начиная читать интервью с Линчем, я уже, признаться, ожидал того момента, когда произойдет это параллаксное превращение Линча-режиссера в Линча-адепта-ТМ со всеми сопутствующими эффектами, как-то: блеск глаз и мощный поток агитационных высказываний, типичных, в общем-то, для члена какой бы то ни было секты. Незадолго до этого было большое интервью с маэстро в "Suddeustche Zeitung", где соотношение между Линчем и Линчем-ТМ было примерно 1:1. То есть как раз в середине - то ли интервьюер задал этот "триггерный" вопрос, то ли Линч сам по себе переключился в свой ТМ-модус - и пошло, и поехало...

И тогда же мне захотелось задать Линчу один вопрос.

Вот почему я так обрадовался, когда в интервью журналу "Der Freund" он наконец прозвучал.

"- Вы уже практиковали тогда трансцендентальную медитацию?

- О да, я это делаю уже 32 года.

- А как вы можете объяснить такой дискрепанс между вашим собственным счастливым, если не сказать блаженным, состоянием и? мраком и ужасом (Angst) ваших фильмов?

- Страх полностью не исчез... Но стало намного лучше. Вот что я могу сказать о мрачности фильмов. Это очень просто. Истории... Они приходят - идеи. И по какой-то причине... Знаете, это похоже вот на что: вы идете по улице и при этом твердо знаете, что любите брюнеток. А я тоже люблю брюнеток. И вот я захожу за угол и вижу там чудесную рыжую девушку. Что я делаю? Я моментально забываю обо всех брюнетках на свете и влюбляюсь в эту рыжую. Вот так же и здесь: у вас есть идеи, и среди них много "брюнетных", а потом внезапно приходит в голову рыжая идея, и вы влюбляетесь в нее. И вдруг понимаете, что, может быть, это будет работать в фильме...

Повторяю: я читал интервью не просто так, а с целью узнать, почему в Катманду закрыли журнал, - так мне было обещано в подзаголовке, поэтому в этом месте я остановился. Дочитав же интервью до конца первый раз и не найдя ни малейшего намека на связь Х, я стал его перечитывать более внимательно? И в том месте, где Линч объяснял свой дискрепанс, я, пытаясь найти с помощью него искомую связь (мне вдруг показалось, что это так же просто, как с помощью дискриминанта - корни квадратного уравнения), опять-таки в итоге ничего не обнаружил... Вспоминался в этой связи разве что древний анекдот про врача и двух пациентов, один из которых каждую ночь во сне разгружает вагоны, а другой спит первую часть ночи с блондинкой, а вторую - с брюнеткой, и когда врач обещает ему взять на себя брюнетку и пациент спрашивает, не может ли он взять блондинку, потому что брюнетка ему больше нравится, врач отвечает, что не может, потому что вторую часть ночи он уже разгружает вагоны...

Дальше в интервью речь шла, в частности, о конце кино, по крайней мере кино-театра, и о переходе человечества от кино к какой-то глобальной трансцендентальной медитации...

"- И теперь вы собираете деньги для распространения этой своей идеи?

- Да. Мне нужно собрать 7 миллиардов долларов.

- М-да, это нелегко...

- Я знаю. И я пока что далек от этой цели.

- Сколько вы уже собрали?

- У меня есть в общей сложности 1,6 миллиона долларов. Но мы начали собирать всего полгода назад...

И там же - о кино, но уже как бы через призму ТМ:

"... мир вращается теперь слишком быстро. По идее, каждый должен бы теперь снимать фильмы только для самого себя.

- Каким вы видите будущее кинематографа?

..............

- Чем больше людей находится в помещении, тем медленнее фильм... Находясь в обществе, люди воспринимают фильм по-другому. Но все это канет в небытие, когда не будет кинотеатров...

- Вы приехали в Берлин для того, чтобы агитировать за трансцендентальную медитацию... В своем докладе вы говорили, в частности, о том, что 200 медитирующих было бы достаточно, чтобы сделать Берлин непобедимым... Почему, собственно, надо спасать именно Берлин?

- А почему бы и нет? Почему не весь мир? Город за городом, страну за страной. Или даже большие внеземные группы... Знаете что? Я бы с удовольствием объяснил вам, что такое электричество на самом деле. Если вы захотите взять у меня интервью на эту тему, позвоните мне, пожалуйста. До свидания".

Я соединил в последнем фрагменте отрывки из середины и окончания интервью и не стал переводить абзацы, в которых Линч описывает крутизну учения Махариши - что оно есть руководство к действию и все такое... Потом видел, кстати, в новостях репортаж о том, что Линчу отказали в покупке крупной недвижимости в Берлине, где он предполагал разместить академию ТМ? А собрал ли он с тех пор 7 миллиардов, которые необходимы, чтобы спасти мир, я понятия не имею... "Hey, hey, I saved the world today"... Я тогда еще подумал, что Крахт убедил Акселя Шпрингера (а также своего собственного отца), что нужно не издавать литературный журнал, а... срочно помогать Дэвиду Линчу!

"Скоро книг писать не будут. Точнее, их будут писать ногами", - не в первый раз мне вспомнились слова, якобы сказанные Пастернаком Синявскому... Что, если Крахт, в отличие от Синявского, воспринял это как руководство к действию - закрыл журнал и стал писать ногами? Впрочем, он всегда много путешествовал, и до и после того, как делал журнал, "Отпуск навсегда, или Путеводитель по лучшим в мире местам" еще когда был написан... А осенью 2008-го должен выйти и новый роман, по крайней мере, так мне сказал его приятель? Но, так или иначе, а мерещилась мне тут... "блондинная" ли, "брюнетная" ли идея, которую перевалили с больной головы на здоровую... Вагоны, которые разгружают посменно...

А тут еще заговорили о конце кино...

О том, что по киноиндустрии нанесен смертельный удар. Гораздо более сильный, чем в свое время это сделало телевидение.

Фасады самых высоких зданий в центре завесили рекламой каких-то немыслимых размеров - от земли до неба достает Нико - протагонист игры "Grand Theft Auto IV", не считая, что это сон. Находясь внутри игры, включаем "Русское радио", слышим "Группу крови" на русском языке, машина тем временем переворачивается, но не беда - Нико выбрасывает водителя из другой машины, занимает его место. "Не хочу ставить ногу на грудь..." - поет Цой. Нико ставит ногу на газ и мчится дальше по улицам Либерти-сити, пересаживается в вертолет, зачем-то расстреливая перед этим пилотов. Где-то в полой копии Статуи Свободы он видит гигантское "secret heart", оно бьется, а Нико вроде бы как погибает? Но ненадолго: Ничто-Никто-Нико... "Через час уже просто трава..."

Космические размеры рекламы этой игры как будто призваны опровергнуть слова, появляющиеся на экранах мюнхенских кинотеатров в конце рекламного блока непосредственно перед началом фильма: "Kino ist das Grosste!"

Здесь же находится самый первый кинотеатр на Земле - из тех, что все еще действуют. Он был открыт в 1907-м, я не знаю, что я предполагал там увидеть в 2008-м. Вряд ли я ожидал, что вместо кресел там будут стоять длинные скамейки, как в биргартенах, а за ними - плетеные корзины, в которые удобно вставлять свой "мас" (то есть литровую кружку пива). Ничего этого там теперь, конечно, нет, небольшой уютный зал оборудован по последнему слову. Может, и впрямь последнему. Я, во всяком случае, решил пойти туда только потому, что подумал: а что, если этот же кинотеатр окажется и последним?

Прежде чем его открыть, Карл Габриэль успел привезти в Мюнхен другие разные аттракционы: поставил большое "чертово колесо" на Терезиенвизе, где каждый год проходит Октоберфест, открыл ипподром и "Паноптикум" с восковыми копиями людей и "комнатами страха" с имитацией пыток, где уже через год после того, как братья Люмьер показали первый фильм, он скопировал и это новое священнодейство: зрителей от аппарата так же отделяла кулиса, в которой была проделана дырочка, громко жужжащий аппарат проецировал картинки, которые мельтешили с такой частотой, что скоро у всех болели глаза. Тем не менее желающих становилось все больше, и через несколько лет Карл Габриэль открыл свой " Lichtspielhaus", то есть, если буквально, "Дом для игры света"...

Нико бежит по привокзальной, как и Дахауэрштрассе, улице, но это теперь уже улица Либерти-сити, один к одному. В правом нижнем углу экрана появляется мобильный телефон, Нико звонит приятелю - предлагает выпить, сходить сыграть на бильярде, но тот не может либо не хочет. Нико колесит по городу как бы наугад, потом что-то вспоминает, заезжает к умирающему, судя по всему, старому мафиози в больницу. Тот дышит кислородом и говорит хриплым голосом, что делать дальше, за дверью скучает телохранитель, кажется, что эти существа и впрямь не отличаются от героев какого-то убогого фильма. Вот он садится в машину и снова включает "Русское радио", на этот раз поет некто "Серега", приятель, говорят, Жириновского...

Слава богу, все это можно выключить одним щелчком - причем не только "Серегу", но одновременно и Нико. Телевизор начинает тогда показывать какие-никакие новости.

"Мир стал вращаться слишком быстро", - говорит Линч. Вечером - выставка в галерее Андреаса Грима, она называется "Jagd" и - что еще более неожиданно - полностью соответствует своему названию. Картины, фотографии - все посвящено охоте, на холстах - ружья, сапоги, рога. На полу стоит бронзовая фигура вепря в натуральную величину, выполненная в реалистической манере. Это странно - непонятно, что такое в лесу должно было сдохнуть, чтобы Гримм устроил у себя этакую выставку...

Недоумевая, я спустился на нижний этаж и увидел там стеклянные стеллажи с артефактами, или "объектами". Судя по всему, это были предметы антиохоты: пуленепробиваемые жилеты для зайцев и сусликов, спасательный круг для мышки или там тушканчика, и для них же - судя по размерам - костыли и ортопедические шины.

Мне вдруг показалось, что один из посетителей - небольшого роста человек в сером шерстяном пальто с широко расставленными серыми глазами - не кто иной, как Кристан Крахт. Я подошел к нему и, убедившись, что это он и есть, спросил наконец, какая связь была между Линчем, ТМ и закрытием его журнала. Отвечая мне, он улыбнулся улыбкой экзаменатора, который, чтобы завалить абитуриента, задал такой вопрос (по крайней мере, в Харькове ходила такая легенда, и мне ее рассказывали в лицах): "Сегодня жаркий солнечный день. Чем вы можете объяснить, что у графина, который все это время стоял у окна, нагрелся сильнее не тот бок, что обращен к окну, а противоположный?" 

RussianJournal 

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе