Чувство Ховарда

Рон Ховард: «Мы ценим тяжелые эмоции выше, чем смех, юмор. В этом есть элемент мазохизма, не находите? Получается, что мы ценим боль и ужас выше, чем радость и релаксацию»

Рону Ховарду завидуют в Голливуде очень многие. Его карьере, фильмам, связям, состоянию, репутации. Два «Оскара», множество других наград и номинаций. Каждый его фильм ждут с нетерпением. Как режиссер и продюсер, один из столпов голливудского мейнстрима, он умудрился создать себе двойную репутацию. С одной стороны — умелый развлекатель, ставящий крутые блокбастеры самых разных жанров. С другой — серьезный художник, копающий гуманистические глубины. То землю попашет, то стихи попишет. С корреспондентом «Итогов» Рон Ховард встретился в Чикаго, где он показал на предпросмотре свою новую комедию «Дилемма», недавно вышедшую на мировые экраны.

— Рон, хотел бы начать с сугубо киноведческого вопроса. Почему вы всегда носите бейсболку? И сколько их у вас?

— (Снимает кепку, смеется, поглаживая лысину.) Я начал их носить, еще когда у меня была нормальная шевелюра. У меня их сотни, полная гардеробная комната. Мне их дарят, я их теряю, они выходят из моды, некоторые я не ношу, потому что на них черт-те что написано.

— Кому первому пришел в голову замысел этой комедии?

— Мы сидели вместе с Брайаном (Брайан Грейзер — постоянный деловой партнер и продюсер Ховарда. — «Итоги») в ресторане в Риме во время съемок «Ангелов и демонов». И Брайан начал фонтанировать идеями. Представь себе, сказал он мне, живут два друга не разлей вода, и один вдруг случайно узнает, что другому изменяет жена. Ну вот, скажем, Рон, я узнаю такое про твою жену. Что я должен делать? Сказать тебе об этом или нет? Как и когда сказать? Все за столом оживились, смеху было много. Вернувшись домой, мы встретились с Винсом Воном, и тот тоже мгновенно подписался под проектом. Искра идеи словно попала на сухой подлесок. С комедийными сюжетами так часто происходит.

— А с серьезными по-другому?

— Да, чаще по-другому. Читаешь книжки, изучаешь проблему, словно пишешь диссертацию. Ставишь сюжет в исторический, философский, социальный контекст. Для комедий же главный контекст — твой собственный жизненный опыт, опыт твоих родных, друзей, знакомых. Далеко ходить не надо, все рядом, только руку протяни.

— В «Дилемме» жена изменяет мужу, и его лучшего друга переполняет негодование. А если перевернуть схему и представить, что не она, а он изменил: будет ли реакция друга столь же бурной и болезненной?

— Вероятно, нет. Тут вы правы, существует вековечный двойной стандарт. Даже женщины, причем самые продвинутые феминистки, реагируют по-разному на супружескую измену в зависимости от того, изменяет муж или жена. Реакция на женскую измену всегда более бурная. Мне интересна эта конфликтная ситуация, потому что она не предполагает однозначного разрешения. Вариантов множество. Есть тайна, загадка. Своего рода бытовой комедийный триллер.

— Дженнифер Коннелли замечательно сыграла у вас в «Играх разума», за который она и вы получили «Оскары». Как вам с ней работалось десять лет спустя?

— Когда мы стали делать тестовые съемки, я поразился: она совершенно не изменилась. Это не дежурный комплимент. Дженнифер такая же, какой была на съемках «Игр разума». Но что еще поразительнее — ее способность переключать актерский регистр на комедийный стиль. Она серьезная драматическая актриса, но здесь ей приходится находить юмористические краски. Впрочем, взрывы хохота не она призвана вызывать, гораздо более эксцентричны, по-моему, играющие закадычных друзей Винс Вон и Кевин Джеймс. Но Дженнифер не менее органична, чем актеры-мужчины и еще одна превосходная актриса Вайнона Райдер.

— Герои «Дилеммы» одержимы мощными автомобилями. «Доджи» и «крайслеры» так красиво представлены на экране, что возникает мысль о грандиозном продакт-плейсменте с целью поддержать национального автопроизводителя.

— Нет-нет, никакой рекламы, никаких денег. Мы серьезно рассматривали вариант создания вымышленного автомобильного бренда, чтобы не возникало таких мыслей. Но это оказалось мучительно сложно. Кроме того, придуманный бренд воспринимался бы диссонансом общей реалистической атмосфере. Ведь мы все снимали в реальных и узнаваемых местах Чикаго — ресторанах, спортзалах, торговых центрах, офисах. Поэтому я очень рад, что «Крайслер» согласился с нами сотрудничать на условиях бартера. Мы им рекламу, они нам автомобили. Если это им помогло, я рад. Нам это точно помогло.

— Вы когда-то снимали в Чикаго «Обратную тягу». И вот снова приезд в этот город. Чем он вас привлек тогда и сегодня?

— Тогда мне важно было показать пожарных, «синих воротничков», простых грубоватых работяг. Мы и снимали в таких рабочих районах. «Дилемма» затрагивает другой социальный срез — средний класс. Соответственно, круг жизни, привычек и развлечений людей умеренного достатка и неумеренных аппетитов. Это люди, одержимые американской мечтой. Они хотят схватить удачу за хвост и одним махом решить все многочисленные финансовые проблемы. Герои фильма, пара друзей, придумали способ неплохо заработать, но для этого им надо проникнуть в другой мир — корпоративную Америку и убедить больших людей бизнеса в перспективности их ноу-хау. На стыке двух социумов начинаются недоразумения и кавардак, а значит, мы можем посмешить зрителей.

— Помимо автомобилей ваша пара друзей обожает спорт. Они хоккейные болельщики и болеют за чикагскую команду «Блэкхокс». Тут мне разведка донесла, что вы на съемках пили шампанское из выигранного «Блэкхокс» в прошлом году кубка Стэнли. Ага, теперь понятно, почему вы выбрали Чикаго...

— (Смеется.) Ну должны же быть у режиссеров привилегии! Когда я снимал «Аполлон 13», перезнакомился с настоящими астронавтами и побывал в невесомости. Во время работы над фильмом «Фрост против Никсона» общался с бывшими президентами США и Генри Киссинджером.

— А еще я читал, что вы большой фанат крикета. Это правда?

— Вот незадача! Один раз пообщался со спортсменами во время традиционного матча в Лондоне по крикету между Англией и Австралией. Журналисты сделали фотографии, которые попали в прессу. Это единственный момент, который связывает меня с крикетом. Мои любимые виды спорта — бейсбол и баскетбол.

— Известно, что актеры вас боготворят, всегда расточают вам похвалы после съемок. В чем секрет? Может быть, в том, что вы сами имеете большой актерский опыт?

— Часто представляют режиссера как тирана, который раздает команды на площадке. На деле все начинается с отдельных разговоров. Ты убеждаешь актеров, оператора, художника, завоевываешь их доверие. Они становятся твоими единомышленниками. Главное, чтобы в своем сознании они увидели ту же будущую картину, что и ты. Тебе необязательно грозно вибрировать мускулами, хотя бороться за фильм приходится ежечасно: включать логику, убеждать, увещевать. Ведь иногда тебя пытаются сбить с правильного пути, причем из самых благих побуждений.

— В прессе укоренилось представление о голливудских знаменитостях как о капризных, избалованных личностях с непомерным эго. В ваших фильмах всегда играют звезды самой крупной величины. Как вы с ними ладите? Есть какие-то особые методы?

— Слушайте, мне 56 лет, и я в этом бизнесе с раннего детства. Будучи профессиональным актером, я знаю всю кухню съемок, понимаю, как тяжело бывает мобилизоваться, когда устал, когда осточертели дубли и хочется забиться в свой трейлер и никого не видеть и не слышать. Я всегда стараюсь создать ауру радости и уважения вокруг актеров. Мы — счастливые люди, нам платят немалые деньги за нашу работу, и глупо омрачать себе жизнь стрессами и обидами. Если актер начинает качать права и нарываться на ссору, значит, что-то с ним не в порядке. Значит, нужно попытаться с ним откровенно поговорить, выяснить причины его недовольства и раздражения. Еще что важно — если идея фильма и сценарий интересны, то, как правило, все работают слаженно, ощущая себя командой. Если же кино делается как коммерческий продукт, циничного равнодушия трудно избежать.

— Из многолетнего общения с вашими коллегами я уяснил, что компромисс — зачастую единственный способ спасти дорогой сердцу режиссера проект.

— Верно. В Голливуде ты практически никогда не получаешь на золотом блюдечке все финансирование. Его нужно добиваться, искать где-то на стороне. Инвесторов очень трудно убедить в успешности проекта, они настроены всегда скептично. Компромисс порой неизбежен. И надо себя на него настраивать, чтобы не возник стресс. Это целая наука.

— Много лет вы сотрудничаете с продюсером Брайаном Грейзером. Что делает ваш союз таким тесным?

— Мы очень уважаем друг друга. Немножко похожи на героев «Дилеммы». Он как Винс Вон — такой же фонтанирующий словами и идеями бойкий парень. Я же скорее как Кевин Джеймс — сосредоточенный тихушник-трудоголик. Мы создали компанию Imagine Entertainment, и она успешно работает. Мы не подписывали клятву вечной дружбы. Просто движемся вперед вместе, проект за проектом. Все пока получается, и мы довольны. В нашем бизнесе очень часто между людьми возникают конфликты и размолвки. И поэтому мы с Брайаном очень ценим наш альянс.

— Чем вас привлекает комедия как жанр?

— Трудностью задачи. Юмор всегда национально и регионально окрашен. Чтобы люди засмеялись, нужно гораздо больше усилий, чем чтобы они испугались или загрустили. Когда мне приходится снимать за пределами Америки, я пытаюсь шутить на съемочной площадке с персоналом из местных. И очень огорчаюсь, потому что моего юмора они часто не воспринимают. А я в свою очередь не всегда понимаю их шутки. В этом смысле я очень рассчитываю на то, что месседж «Дилеммы» универсален и будет всем понятен и близок. Ну а уж если люди будут смеяться, то это нам дополнительный плюс.

— Комедии с универсальными месседжами вы снимали еще в самом начале вашей режиссерской карьеры. Сегодня они считаются классикой жанра — «Кокон», «Всплеск», «Родители». Трудно конкурировать с самим собой, с достижениями прошлых лет?

— Я выбрал историю более взрослую, что ли, изобилующую сюжетными зигзагами и насыщенную сексуальностью. Она менее идеалистична, чем мои ранние фильмы, и отражает мое сегодняшнее состояние духа. Я ни в коем случае не хочу себя копировать.

— Комедии собирают огромную аудиторию. Но крайне редко награждаются «Оскарами», даже самые удачные. Почему?

— Тут проблема в статусности и инерции мышления. Статус комедии ниже, чем драмы или трагедии. Это как с оперой, которую считают высоким, элитарным искусством, а эстрадных комиков или цирковых клоунов, выступающих на тех же подмостках, низводят до плебейского уровня. Что, наверное, несправедливо. Ведь вызвать смех в зале ничуть не легче, чем грусть и страх. Но мы ценим тяжелые эмоции выше, чем смех, юмор. В этом есть элемент мазохизма, не находите? Получается, что мы ценим боль и ужас выше, чем радость и релаксацию.

— Вам не тревожно, что сегодня главным жанром стал фэнтези, отодвинув драмы, эпики и комедии?

— В золотые годы Голливуда, когда Джон Форд и Джон Уэйн делали вестерны, именно они были главным зрелищем. Позднее мюзиклы, например «Звуки музыки», стали таким зрелищем, а еще «Бен-Гур» и «Клеопатра», суперспектакли на темы истории. Сейчас историческую канву заменяет научная и ненаучная фантастика. Любая игра воображения сегодня возможна для кино благодаря компьютерным спецэффектам. Но принципиально нового я не вижу. Та же любовь к грандиозному зрелищу, что и раньше. Те же истории про бесстрашных и привлекательных героев, которым противостоят страшные злодеи. Просто ареной действия стали вымышленные миры.

— Вы пересматриваете свои фильмы?

— Как правило, нет. Только когда надвигается юбилей фильма и нужно готовить, допустим, к 20-летию, новый выпуск DVD. В прошлом году на специальном показе в Техасе я пересмотрел «Аполлон 13». Что ж, я горжусь, что снял его.

— Моя дочь ребенком обожала вашу замечательную киносказку «Уиллоу», смотрела ее на видео множество раз. Сегодня, когда к вашим услугам всевозможные спецэффекты и 3D, не хотите тряхнуть стариной и посоревноваться с творцами фэнтези?

— Я разрабатываю проект экранизации серии книг Стивена Кинга «Темная башня». Это его ответ Толкиену, своего рода вариация на тему «Властелина колец». Не совсем добрая сказка, как «Уиллоу», гораздо больше мрачности и ужасов. Такая странная смесь магии, волшебства и хоррора.

Чикаго — Нью-Йорк

Олег Сулькин

За кадром
Легко ли быть рыжим?

Шоу-бизнес обласкал Рона Ховарда еще в раннем детстве. Папа и мама, актеры по профессии, привели его на телесъемку четырехлетним карапузом. Стал знаменитым вундеркиндом семейного телеэфира. Нам ничего не говорят названия «Шоу Энди Гриффита» и «Счастливые дни», а у американцев постарше теплеют глаза. Этого рыжего-конопатого, чуть подросшего парня увидели и зрители серьезных лент, таких как «Американские граффити» Джорджа Лукаса. Начал снимать на любительскую камеру еще в средней школе. Окончил двухлетний кинокурс в Южнокалифорнийском университете.

В 1975 году женился на школьной пассии Черил, у них четверо детей. Живут они в Коннектикуте и Лос-Анджелесе. Чувство юмора распространяет не только на работу, но и на семью. Принятые в Америке средние имена дает своим детям в память о местах, где они с Черил их зачали. Так, старшая дочь Брайс имеет среднее имя Даллас, средние дочери-двойняшки Джоселин и Пейдж носят имя нью-йоркского отеля «Карлайл». А сын Рид Кросс, младший, именован по названию лондонской улицы, потому что, как поясняет с усмешкой Ховард, «Вольво» не очень хорошо звучит как имя». Когда журнал Vanity Fair спросил в 2006 году, каково его главное достижение, Ховард ответил так: «48 лет последовательной занятости в телевидении и кино при сохранении полноценной семейной жизни».

Поставил больше двадцати игровых фильмов самых разных жанров — комедия, фэнтези, триллер, историческая драма, байопик, экшн, вестерн. Из них самые известные — «Всплеск», «Кокон», «Уиллоу», «Аполлон 13», «Выкуп», «Гринч — похититель Рождества», «Нокдаун», «Код да Винчи», «Фрост против Никсона», «Ангелы и демоны». Удостоен двух «Оскаров» за фильм «Игры разума» (2001) и множества других престижных призов и номинаций.

В Голливуде считают, что он может выкрутиться из любой ситуации. После того как Ватикан обрушился с гневной критикой на фильм «Код да Винчи», Ховард осмелился приехать в Рим и месяц снимал натуру для сиквела — «Ангелы и демоны». Так и не получив разрешения на съемки в Ватикане, он построил в Лос-Анджелесе копии площади Святого Петра, Сикстинской капеллы, соборов и скульптур.

В Америке его считают каноническим, стопроцентным, образцовым голливудским кинорежиссером. Его имидж прочно укоренен в мифологию массовой культуры. Безошибочный индикатор его культовости — появление очень узнаваемого персонажа по имени «Рон Ховард» в двух суперпопулярных мультсериалах — «Симпсоны» и «Южный парк». Причем в «Парке» есть характерная сцена: главный герой новеллы просит толпу рыжих назвать великих рыжеволосых американцев, и единственное имя, которое они вымучивают, это Рон Ховард. Когда же он продолжает настаивать, они опять называют его же.

Какое-то время назад кабельный телеканал VH1 выпустил специальную программу «100 великих звезд-вундеркиндов». Мнение очень многих опрошенных: Рон Ховард — номер один по совокупности детского этапа телекарьеры и достижений в большом кино как режиссера и продюсера.

Итоги.RU
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе