Библия, содомия и каннибалы: каннский абсурд

Программа кинофестиваля лучше всего подходит для описания реальности.
Каннский фестиваль набирает обороты в режиме повышенной осторожности. В аэропорту Ниццы вам встретятся полицейские с расчехленными оружием. Они же с торжественной строгостью шествуют по Круазетт среди нарядной толпы. 

И это не маскарад. В режиме чрезвычайной ситуации дотошно перетряхивают сумки перед каждым просмотром. Перед одним из фестивальных кинотеатров сидит служебная собака. Какой-то журналист назвал в статье нынешние сверхохраняемые Канны «дог-фестивалем». Кажется, атмосфера тревоги и внутренней мобилизации перед очевидными и смутными угрозами просочилась и на экран.




Столкновение


В фильме открытия «Особого взгляда» «Столкновение» — постреволюционный Каир-2013. Военный переворот. Исламистский президент Мурси свержен, хаос, беспорядки, демонстрации на улицах. Полицейские хватают демонстрантов, заталкивают их в железный грузовик-кутузку, под жарким солнцем превращающийся в печь. В этом «ноевом ковчеге» мужчины, женщины, дети, студенты, священник, американский журналист. С точки зрения полиции, все — неблагонадежные. И кто из них обеспечен надеждой, хотя бы на выживание? Враждебность города, превратившегося в пороховую бочку, проникает внутрь «тюрьмы на колесах». Раскаленная страстями и полярными взглядами ненависть рождает войну.




Сьерра-Невада


В «Сьерра-Невада» Кристи Пуйю, представителя «новой румынской волны», действие разворачивается в малогабаритной квартирке. Родственники собираются помянуть усопшего — главу большого семейства. Трехчасовые «кухонные разговоры» про Косово, «Шарли Эбдо», 11 сентября и спекуляциях на трагедии; кто хуже: Путин или Обама… как славно было при коммунистах… второе явление Христа состоялось, но Спасителя не узнали… принцесса Анастасия выжила — Дисней свидетель… Поп с кадилами здесь же ведет поминальную службу. Портрет современного румынского общества просматривается сквозь абракадабру повседневных отношений. Попытка сгустить быт и чеховскую интонацию до «румынского абсурда» автору одного из лучших фильмов последнего времени «Смерть господина Лазареску» не очень удается. Да, здесь все друг другу лгут. Дети — родителям, мужья — женам. Да, люди все хорошие. И они все еще готовятся к обеду, а жизни их уже разрушены. Поэтому и чувство утраты не столько объединяет сколько разъединяет. Но после трехчасового онлайн-погружения в жизнь этих людей (камера внутри квартиры превращается в одного из героев: задумчиво блуждает из комнаты в комнаты, выхватывая «взглядом» отдельные фрагменты утлого пространства как отдельные фрагменты реальности), герои фильма остаются чужими, не вызывающими сочувствия.




Стой прямо


Канны традиционно опекают французское кино. В официальной программе небывалое — шесть! — число франкоязычных ратин. Злые языки утверждают, что главная миссия форума как раз и состоит в том, чтобы продвигать национальные фильмы. Сюжет «Стой прямо» Алена Гироди (его каннский дебют благословил сам Годар) — довольно странное физическое путешествие кинорежиссера Лео в поисках вдохновения и… волка на юге Франции. Близость с пастушкой Мари, забота об их с пастушкой новорожденном, которого Мари бросит, ухаживание за красивым тинэйджером, кульминационный момент — соитие с умирающим стариком — фанатом Pink Floyd (обложки журналов выйдут с заголовками «Содомия как средство эвтаназии»), и, наконец, финальный бесстрашный взгляд в дикие глаза волку. Душевнобольная действительность, возможно, плод воображения героя, сочиняющего сценарий. Но пусть зритель решит это самостоятельно и исходя из собственного психического здоровья. Манифеста вроде «8 с половиной» о выворачивании нутра режиссера из сюрреалистической сказки Гироди не выходит.




Ma Lout

«Ma Lout» — костюмированная травестия, эксцентриада, бурлеск от любимчика Канн Брюно Дюмона. Вообще,


сюрреалистическая комедия — редчайший жанр — процветает на нынешнем фестивале.


Возможно, именно язык сюра точней всего описывает современный мир и человеческую природу. Роскошные актеры на грани эстетического хулиганства играют пародии на аристократов, полицейских и простолюдинов — собирателей мидий, жаждущих крови аристократов (человечина вкуснее морепродуктов). На севере Франции в начале ХХ века в живописной бухте Slack исчезают люди. В центре действия два семейства. Аристократы Петегемы, которых играют сплошь звезды (Жюльет Бинош, Валерия Бруни-Тедески, Фабрис Лукини, и простолюдины Белфорты (рубленые лица с картин братьев Ленен или Яна Стена. Дети космически далеких семейств, подобно Ромео и Джульетте любят друг друга. Правда во влюбленном простолюдине периодически просыпается волк — ему хочется съесть или прибить любимую… видимо, что-то наследственное. Здесь все нелепо падают, как в немом кино, периодически взлетают, так сказать, возносятся. Вознесшегося шароподобного начальника полиции, возят на веревочке… чтобы окончательно не улетел. В общем, высокие классовые отношения.




Я, Дэниэл Блейк


Британский соцреалист, классик мирового кино Кен Лоуч вновь напомнил, что он выходец из школы «кухонных раковин». Фильм «Я, Дэниел Блейк» — существенный вклад борьбу за гражданские права человека. И пусть слова эти не набивают вам оскомину тоски. Лоуч не умеет снимать «неживое» кино. История 59-летнего столяра Даниэля Блейка похожа на притчу о «бедных людях», «лишних», «отверженных». После инфаркта высококвалифицированный рабочий из Ньюкасла пытается найти работу с помощью бюро по трудоустройству. Там же он встречает мать-одиночку Кэти, воспитывающую двух малолетних детей. Дальше начинается история их мытарств в безвоздушном чиновничьем пространстве, где гуманность законов окончательно и победоносно вытеснена румяным цинизмом процветающего бюрократического аппарата. Фильм Лоуча напомнит не только «Шинель», он развивает важную линию современного кино о достоинстве маленького человека в современном мире. Вспоминается и «Простой человек» Бризе из прошлогоднего Каннского конкурса о мужчине, вынужденном идти в охранники супермаркета, дабы шпионить за своими коллегами. Или «Два дня, одна ночь» братьев Дарденн о служащей, борющейся за свое рабочее место. Да и «Левиафан» — история выдавливания человека из социума.

Фильм-манифест Лоуча — не общественный доклад в духе социальной антропологии Пьера Бурдье, здесь есть место чувствам. Хотя чуть ли не все эпизоды этой универсальной истории, по словам авторов, возникли на основе подробных исследований масштабов случившейся в современном мире катастрофы. Государственные структуры превратились в высокотехнологичную армию «врагов народа», презирающих людей обочины, попавших в отчаянное положение. Пронизывающий до холода под ложечкой эпизод в «фудбанке». Кэти складывает в пакет «подаренную» ей еду. Вдруг срывается, вскрывает банку с фасолью и начинает ее есть руками... и плачет от стыда (Лоуч рассказывает, что знает чуть ли не тысячи подобных историй). Дэниел Блейк, который никак не вписывается в отлаженную механику «новых социальных отношений» (у него нет смартфона, многокилометровые анкеты его бесят, бланки он предпочитает заполнять рукой и разговаривать с человеком, а не с роботом). «Ваш звонок очень важен для нас, не бросайте трубку…» Он живой в царстве мертвых, тех, кто держит наши жизни в своих бумажных руках. Но круговая система унижения и диктатура бумаги всемогуща. Она стирает человека, его достоинство, утилизирует за ненадобностью. Самое невыносимое для Блейка — потеря самоуважения, достоинства.

В общем, все, как и предсказывал Фуко: власть бюрократического аппарата не только всесильна, она обладает способностью мимикрировать, проникать во все щели не только социальной, но и частной жизнь. Внешне простой фильм Лоуча, несмотря на неприкрытый пафос и плакатность, становится сильным высказыванием, благодаря кинематографической культуре и невероятным в достоверности британским актерам Дэйву Джонс и Хейли Сквайрс. В который раз кинематограф почище иных газетных криков обличает отлаженную системную диктатуру бюрократии.

В этом же спектре моральных конфликтов — фильм нашего соотечественника Кирилла Серебреникова «Ученик», тепло встреченный каннской публикой. Это киноверсия известного спектакля в Гоголь-центре по пьесе Майенбурга. Перед показом режиссер сказал, что автор пьесы еще не видел фильма, специально приехал на премьеру в Канны, хочется, чтобы картина ему понравилась.




Ученик


«Ученик» рассказывает о юном религиозном фанатике, вступившем в противостояние с учительницей естественных наук и сверяющим каждый свой и своих близких шаг с Библией. Но буквальная трактовка Священного текста подобно благим намерениям, которые ведут в ад. Антиклерикальный посыл фильма-притчи имеет универсальное значение и актуален не только для нынешней России. Картина снята на частные средства, без государственной поддержки молодой компанией Hype Production продюсера Ильи Стюарта. Безумство храбрых — вот мудрость жизни.



P. S.


Тони Эрдманн


Когда текст уже был написан, показали австро-германского «Тони Эрдманна», явного претендента  на «Пальмовую ветвь», если не за режиссуру Марен Аде, то за актерские работы Сандры Хюллер и Петера Симонишек, прорвавших профессиональную  сдержанность киножурналистов, которые хохотали и хлопали во время просмотра. История взаимоотношений дочери и отца. Всего-то. Никаких монстров. Просто люди. Как у Кассаветиса. Или Хуциева. Не оторваться.   
Автор
Лариса Малюкова, обозреватель «Новой»
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе