Захар Прилепин. Книгочет : пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями. М. : Астрель, 2012.
Захара Прилепина представлять не надо: прозаик, поэт, нацбол, журналист, участник боевых действий в Чечне, телеведущий, филолог… НЕ литературный критик. О чем он открыто сам и говорит. Как и о том, зачем написал книгу с таким длинным подзаголовком.
"Мне захотелось поделиться своими представлениями о том, что являла собой литература в последнее десятилетие. <…> Не скажу, что теперь сказано обо всём (это и невозможно, и бессмысленно), но про наболевшее у меня лично я постарался не забыть и картину в целом набросать".
Состав рецензируемых авторов предельно разнообразен: от модных Терехова и Гришковца, вездесущего Димы Быкова и Джонатана Литтелла с нашумевшими "Повелительницами" - до одному Богу и Прилепину известных Сергея Болмата или Евгения Алёхина. По дате выхода книги тоже сильно отличаются, самая свежая и самая "лежалая" - лет на двадцать. Опять же признание Захара:"Возле моего дивана обычно лежат штук десять разнообразных книжиц и томиков, но тут все девять так и остались пылиться…"
Впрочем, такие врезы о себе (иногда - на целую статью: как он в Сен-Мало ездил или как он пил, а теперь не пьет) и свежий, необычный взгляд прозаика на чужие тексты - и есть самое интересное в "Книгочете":
О "Благоволительницах" Джонатана Литтелла: "Понимаете, если аккордеониста еще можно выдумать, то этих колхозниц, обходящих играющего, <…> надо было увидеть. Какую по счету жизнь живет родившийся в 1967 году в США Литтелл, дьявол его разорви?"
О биографии Хемингуэя в серии "ЖЗЛ":
"Самого Чертанова я не знаю, но по мере изучения его труда узнавал всё больше. В конце концов, набрал редактора серии "ЖЗЛ” в "Молодой гвардии” и прямо спросил:
- Максим Чертанов - это баба?
- Женщина, - ответили мне.
Я мог бы и не звонить, и не спрашивать. Текст буквально вопиёт об этом: написано женской рукою и продиктовано женским сердцем".
Книга Прилепина может быть рекомендована всем, кто а) не знает, что почитать; б) хотя бы половину из описанных книг прочитал и жаждет услышать чужое мнение; в) больше жизни любит Захара Прилепина. Ни первые, ни вторые, ни третьи не разочаруются.
Жан-Клод Карьер, Умберто Эко. Не надейтесь избавиться от книг! СПб. : Symposium, 2010.
Перед вами интересная беседа двух умных людей. Некоторым достаточно уже этого. Тем более, в предисловии так и сказано: "Карьер и Эко предаются искрометной импровизации на тему человеческой памяти". Авторов представлять едва ли надо: Умберто Эко - професссор-филолог, семиотик, романист и просто умница; Жан-Клод Карьер - сценарист, драматург, эссеист и коллекционер редких книг.
Начиная разговор с актуальных вопросов, они переходят к проблеме (или удовольствию) чтения вообще:
Не исчезнет ли книга с повсеместным распространением Интернета?Должен ли образованный человек непременно прочесть все книги, которые он по идее обязан прочесть? Существует ли книжная зависимость?
На все эти вопросы даны остроумные изящнейшие ответы, которые и делают чтение просто упоительным. Ну, и выводы, к которым приходят авторы, весьма утешительны для книгофилов:
"Всевозможные разновидности книги как объекта не изменили ни ее назначения, ни ее синтаксиса более чем за пять веков. Книга - как ложка, молоток, колесо или ножницы. После того, как они были изобретены, ничего лучшего уже не придумаешь".
Михаил Елизаров. Библиотекарь: роман. М. :Ад Маргинем Пресс, 2008.
О романе "Библиотекарь" в частности и вообще о Михаиле Елизарове заговорили бы вряд ли - если бы он не стал лауреатом премии "Русский Букер"; хорошо, что букеровское жюри в своем стремлении всех удивить радует нас каждый год. Так вот, Елизаров. Тридцатипятилетний модный молодой человек, выросший в Германии, писать не умеет - об этом давно и не нами сказано. Зато умеет, как тонко заметил Захар Прилепин, рассказать историю. А история в Библиотекаре закручена, действительно, ловко.
Сюжетообразующая идея романа гениальна и может прийти в голову только человеку, выросшему в постсоветском пространстве: нечитаемые номенклатурные советские романы о "ситцевом бытии провинциальных городков, поселков и деревень, о шахтах, фабриках, бескрайней целине и битвах за урожай" были написаны не только ради денег и дачи в Переделкине, а со Смыслом. У каждого - своя Миссия. Так, романы некоего писателя Дмитрия Александровича Громова: (1910-1981): "Пролетарская" (1951), "Счастье, лети!" (1954), "Нарва" (1965), "Дорогами труда" (1968), "Серебряный плес" (1972), "Тихие травы" (1977) - "только в обычной жизни… носили заглавия про всякие плесы и травы. Среди собирателей Громова использовались совсем другие названия - Книга Силы, Книга Власти, Книга Ярости, Книга Терпения, Книга Радости, Книга Памяти, Книга Смысла…" Тот, кто прочитал книгу, выполнив два необходимых Условия - Тщания и Непрерывности, - попадал под ее магию:
"Книга Памяти - "Тихие травы”, от которой Лагудов ненадолго впал в дремотное состояние… подложила ему ярчайший фантом, несуществующее воспоминание. Лагудова захлестнула такая сокрушающая нежность к той приснившейся жизни, что он в слезливом восторге оцепенел от всепоглощающего чувства светлого и чистого умиления".
"Книга Терпения "Серебряный плес”... дарила любому страждущему ощущение великого утешения и примирения с жизнью. Говорили, она помогает при боли физической, действуя как общая анестезия".
"Книга Ярости и Книга Терпения - незаменимые бойцовские Книги, лучше которых может быть только редчайшая Книга Силы…"
"Полное собрание сочинений, (включающее седьмую, пока никем не виденную Книгу Смысла), рассматривалось всеми библиотеками как гигантское заклинание, которое должно было дать некий глобальный результат".
Открывшие для себя книги Громова образовали мощные кланы - библиотеки. "Всякий новый читатель, приобщенный к Громову, понимал, что Радости, Терпения или Памяти на всех не хватит и лучше о Громове помалкивать. <...> Новых же читателей выбирала сама библиотека. Охотнее вербовали людей одиноких, бессемейных, с душевным надломом, долго присматриваясь к кандидату: достоин ли тот стать причастным чуду, сможет ли его хранить и оберегать, а если надо, отдать жизнь". Между собой библиотеки ведут войны с ужасными боями и казнями: четвертованием, нарезанием ремней и т.д.- эти "разборки" и составляют 4/5 всей книги.
Финал у романа вполне пелевинский: собрав в кровавых боях Полное собрание сочинений Громова, герой сидит в закрытом бункере с утра до ночи и по кругу читает все семь книг.
Вот такая книга о книгах - Хичкок отдыхает. Странно, что по роману пока не снято голливудского фильма с тремя продолжениями, и еще кто-то говорит, что на русском языке не пишут хоррор!
Текст: Алла Шлыкова
Российская газета