ТЕНЬ ФЕДЬКИ КАТОРЖНОГО

Роман «Бесы» Ф.М.Достоевского – произведение для отечественной словесности (да, если не ошибаюсь, и для всемирной) уникальное. Действие «Бесов» разворачивается здесь и сейчас – и происходит такое буквально в каждый период, да и в каждый момент российской истории. 

Оно, конечно, и «Борис Годунов» универсален (что и доказывают постоянные попытки поставить его на сцене или экранизировать), но всё же не так. Далеко не так. Оно, конечно, и «История одного города» вечно бьет не в бровь, а в глаз, - но она специально ради этого и написана. А вот «Бесы»… Достоевский хотел, как лучше (и написал, как хуже), а получилось у него, как всегда. А вернее, получилось у него навсегда.

Верноподданный литератор, лоялист и охранитель Достоевский сочинил антинигилистический, как это тогда называлось, роман «Бесы» по вполне конкретному поводу и отталкиваясь от всем известного факта. Мысль о том, что нигилизм (анархизм, марксизм, терроризм и едва ли не все прочие –измы) есть зло, причем зло абсолютное, представляет собой лейтмотив этого вечно злободневного романа. И, разумеется, Иисус Христос – как единственная альтернатива всемирному абсолютному злу. (Любопытно, что знаменитая формула Достоевского «Красота спасет мир» выглядит в черновиках по-другому: «Красота Христа спасет мир».) Тем не менее, роман пострадал в предварительной цензуре – из него была исключена ключевая глава «У Тихона». И печатается с тех пор только в приложении – если печатается вообще.

Ленин «архискверного» Достоевского не любил – и роман «Бесы» в особенности. Эту книгу не переиздавали около полувека. А когда переиздали, возник вопрос о ее «правильной» интерпретации. И решил эту задачу литературовед либерального толка Юрий Карякин. «Бесы» это не о нас написано, не о стране развитого социализма, не о Ленине со Сталиным (и не о Хрущеве с Брежневым). Это об отступлениях от генеральной линии партии. Это о Троцком. Это о Мао Цзэдуне. Это, прошу прощения, о Пол Поте…

Началась перестройка – и советские литературоведы либерального толка «прозрели». Оказывается (по тому же Карякину и примкнувшей к нему Людмиле Сараскиной), «Бесы» это все-таки роман о Сталине! И – вы таки будете смеяться – о Ленине. И, чуть позже, - о Хасбулатове. О Руцком. О Жириновском. Об угрозе красно-коричневого реванша – и так далее, вплоть до наших дней, когда бесами (причем именно «бесами» Достоевского) обзывают и попрекают друг друга едва ли не все участники далеко не линейного общественного конфликта. И тут – как в еврейском анекдоте про «и ты тоже прав» - правы все. «Бесы» воистину универсальный роман и, вместе с тем, «безразмерный».

Какова ситуация в губернском городе N., в котором разворачивается действие «Бесов», на современный взгляд? Есть губернатор – человек неплохой, но недалекий, из немцев, целиком и полностью под влиянием своей властной, амбициозной и чрезвычайно глупой жены, которую хлебом не корми, но дай ей угодить продвинутой городской молодежи (креативному классу, сказали бы сегодня). У жены есть при этом столичные связи, а сам губернатор только о том и мечтает, чтобы его перевели в столицу.

Есть тут и олигарх – богатейшая помещица Варвара Петровна Ставрогина. Далеко не дура, но страшная самодурка. Она пригрела старенького (лет пятидесяти) либерала и дармоеда Верховенского. Сын которого – Петруша Верховенский – настроен, напротив, радикально. Он хочет устроить в городе (для начала – в городе) революцию, номинальным вождем которой видит вернувшегося из-за рубежа «Ивана-Царевича» (то есть демонического и байронического Николая Ставрогина), а комиссарами и командирами среднего звена – по разным причинам уже разочаровавшихся в революционизме былых народников. Петруша надеется повязать их кровью – и ему это, пусть и ненадолго, удается.

Здешний «креативный класс» - это вечно сытые и пьяные, но, тем не менее, недовольные жизнью городские мещане. Среди которых выделяются «теоретик» Шигалев («начиная со всеобщего освобождения, я заканчиваю всеобщим рабством», - точь-в-точь как какая-нибудь Юлия Латынина) и «жидок» Лямшин. Едва ли не самый гнусный персонаж «Бесов». Как это ни горько, приходится признать, что Ф.М.Достоевский был оголтелым юдофобом. Поляков, правда, не любил тоже.

Есть здесь и «душегуб» (самоаттестация) Федька Каторжный, но держится он до поры до времени в тени, выполняя мелкие, хотя и неизменно грязные, поручения важных господ. Есть, разумеется, и пресловутый капитан Лебядкин – и, начиная с первых же его слов («Я сейчас прочту вам басню Ивана Андреевича Крылова сочинения одного моего приятеля… Мое, мое это сочинение!»), сегодняшний читатель безошибочно опознает в нем «гражданина поэта». Как и в приехавшем из Франции идейно окормить русскую революцию давным-давно вышедшем из моды писателе можно разглядеть его современного двойника.

Что же происходит в злосчастном городе? Чтобы меня не обвинили в тенденциозной подгонке фактов под нынешние реалии (хотя обвинят все равно), обращусь к «независимому источнику» - краткому пересказу «Бесов», размещенному в сети. Вот прямая цитата:

«Между тем в городе наметились легкомысленные настроения и склонность к разного рода кощунственным забавам: издевательство над новобрачными, осквернение иконы и пр. В губернии неспокойно, свирепствуют пожары, порождающие слухи о поджогах, в разных местах находят призывающие к бунту прокламации, где-то свирепствует холера, проявляют недовольство рабочие закрытой фабрики Шпигулиных, некий подпоручик, не вынеся выговора командира, бросается на него и кусает за плечо, а до того им были изрублены два образа и зажжены церковные свечки перед сочинениями Фохта, Молешотта и Бюхнера… В этой атмосфере готовится праздник по подписке в пользу гувернанток, затеянный женой губернатора Юлией Михайловной»

Найдите, как говорится, десять различий... Ну, а потом следует праздник с «литературной кадрилью» (контрольная писательская прогулка) и с «Марсельезой», которая постепенно перерастает в «Ах, мой милый Августин»; потом приносят-таки «сакральную жертву» горе-революционеры во главе с Петрушей Верховенским и, наконец, берется за нож Федька Каторжный… Не хочу никого пугать, но одним из первых погибает гражданин поэт губернского розлива. Ставрогин вешается, Кириллов стреляется, Шатова убивают, остальных сдает жидок Лямшин. Ну, и губернатора Лембке освобождают от занимаемой должности.

Разумеется, всё вышесказанное не означает, что одна и та же история всякий раз разыгрывается на российских просторах буквально один к одному, повторяясь в малейших деталях (как обстоит дело, например, в замечательном романе современного прозаика Владимира Шарова «Репетиции»). Но сохраняется главное, сохраняется, сказали бы социологи, паттерн (а самим словом «паттерн» обозначают, между прочим, и направляющую в токарном станке) – и вот по этому паттерну мы и следуем… Давным-давно и не без сожалений отказавшись от повторного чтения книг (иначе у меня не хватило бы времени читать новые), я, тем не менее, раз в два года перечитываю «Бесов»,

неизменный текст которых всякий раз звучит по-новому, но с одинаковой актуальностью.

Виртор Топоров

facebook

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе