Поэт родился и вырос в Ковентри, знаменитом своими развалинами времен Второй мировой войны. В детские годы Ларкин увлекся джазом и впоследствии писал о нем статьи. Под влиянием отца – муниципального чиновника, противоречиво сочетавшего в себе любовь к изящной словесности и восторженное отношение к нацизму, он начал читать современных модернистов – Элиота, Паунда, Джойса, Лоренса. На войну Ларкин не попал ввиду слабого зрения. Поэтому он смог в 1940-м спокойно поступить в Оксфордский университет, где познакомился и подружился со знаменитым в будущем писателем Кингсли Эмисом. 

С 1943 года Филип Ларкин работает библиотекарем при разных колледжах и университетах. В 1955-м он назначается директором библиотеки при университете Халла, где и трудится до конца жизни. Эта работа была для него не просто зарабатыванием куска хлеба, но настоящим призванием, Ларкин создал одно из лучших книгохранилищ Англии. Небогатая событиями внешняя канва биографии разнообразится весьма напряженной и запутанной личной жизнью. Поэт не был никогда женат, но имел немало романов и интрижек, деля свои симпатии порой на трех поклонниц одновременно. 

При жизни у Ларкина вышло только три сборника, но этого было вполне достаточно, чтобы ему предложили звание поэта-лауреата, которое он отверг. Через семь лет после смерти его репутации был нанесен сильный удар публикацией его писем, в которых он предстал любителем порнографии, пьяницей, расистом, женоненавистником, и – самый страшный грех в глазах доминирующей в СМИ и университетах леволиберальной публики – сторонником правых. Ведь можно любить Ленина и Сталина, но не Маргарет Тэтчер. К счастью, согласно завещанию, его любовницы-душеприказчицы сожгли дневники поэта, а то скандал мог бы оказаться еще громче. 

Но сегодня репутации Ларкина мало что угрожает. Его мизантропия, его скептицизм, выраженные простым слогом, с соблюдением классических ритмов и строгих рифм, считаются наилучшим выражением «английскости» (englishness) в современном мире. 

This Be The Verse – не просто самое цитируемое и пародируемое у Ларкина, оно входит в канон стихотворений, которые знает средний англичанин. Таковым оно стало в первую очередь не из-за его эстетических достоинств, а из-за одного из самых ранних в «серьезной» поэзии употребления прежде запретного слова из четырех букв, причем в начальной строке: They fuck you up, your mum and dad, что потрафило вкусам обывателя, подобно тому как «приучил ее к минету» лучше всего отлагается в памяти из «Представления» Бродского. 

Что касается содержания, то Максим Горький, наверное, написал бы нечто вроде «в нем сквозит сумрачная ненависть к человечеству». Поэт считает, что «мамаша и папаша» сглупили, заведя тебя, и что самое лучшее – не иметь детей вовсе. Разорвать порочный круг деторождения – значит перестать плодить в мире неоправданные надежды и прочий вздор. Название This Be The Verse взято из стиха Стивенсона – романтика-оптимиста, с явной иронической целью, поскольку заповедь Ларкина – это «антизаповедь». Там, где Стивенсон призывает со смирением относиться к законам природы, Ларкин восстает против них. 

Своим употреблением fuck стих перекликается с другим классическим творением Ларкина – «Высокие окна» (High Windows), в котором поэт, размышляя о беззаботно совокупляющейся молодежи эпохи сексуальной революции, называет это иронически «раем» и «бесконечным счастьем». Для человека, родившегося во времена еще сильной викторианской морали, было необычно наблюдать свободу нравов 60-х, защищенную контрацептивами (таблетки и колпачки, упоминаемые в стихотворении). Возможно, именно лавинообразное распространение противозачаточных пилюль в то время и побудило Ларкина призвать к отказу от продолжения человеческого рода – буквально слово в слово за Позднышевым, героем толстовской «Крейцеровой сонаты».

Независимая газета