Но мира с советской властью все равно у него не было: его скепсис и тонкая сатира срывали пафосные декорации с унылой советской действительности и показывали, что никакой новой жизни не было и не будет, что СССР населен забитыми, как скотина, Акакиями Акакиевичами и бездушным начальством. Прямо в рассказе «Как я пошел сражаться за советскую власть» Зощенко с болью пишет о крестьянах, которые целуют ручку советскому начальнику, как когда-то целовали ее барину. В рассказах Зощенко народ бедствует, а власти наплевать. Человеку могут дать жилплощадь в ванной, он там и женится, и заводит ребенка, и тещу прописывает. А в рассказе «Кошка и люди» комиссия жильцу печку не чинит, хотя сама угорает чуть ли не до смерти. И никакого революционного энтузиазма: рвачи, идиоты, жулики, бюрократы, мздоимцы. Новая старая жизнь. В «Неудачах» — жуткие картинки из российской истории и жизни русских литераторов. В «Приключениях обезьяны» — 1941 год, но никакого героизма: в южном городе разбомбили зоопарк, обезьянка бежит искать безопасное место и делает вывод, что в зоопарке лучше. Словом, получился у Зощенко сеанс черного анализа с полным разоблачением. И власть поняла. Вот что сказал т. Жданов: «Зощенко, как мещанин и пошляк, избрал своей постоянной темой копание в самых низменных и мелочных сторонах быта». И пошло-поехало: «антисоветские, гаденькие, отравленные сентенции», «несоветский писатель», «самая низкая степень морального и политического падения…» 

А им надо было, как и их сегодняшним кремлевским наследникам, «воспитывать молодежь в духе бодрости и революционности». Журнал «Ленинград» закрыли, в «Звезде» (да и нигде больше) Зощенко не печатали, не платили ему пенсию даже после смерти Сталина, отказались хоронить на «писательском» Волковом кладбище, «сослав» посмертно на Сестрорецкое. Он умер в 1958 году нищим, затравленным, отверженным. С тем же успехом можно было не ездить на Беломорско-Балтийский канал. 

«Вот какая странная эпоха — не горим в огне — и тонем в луже! Обезьянке было очень плохо, человеку было много хуже!» (А. Галич).

Новодворская Валерия 

The New Times