Писатель Павел Манылов рассказал, нужна ли спецоперация для российской культуры

«За долгие годы сложилась инфраструктура, не имеющая ничего общего с нравственными идеалами и с искусством».
ПАВЕЛ МАНЫЛОВ
ФОТО: СОЦСЕТИ


Россия бросила вызов прежнему миропорядку, сдвинув тектонические плиты истории. Как переживает изменения российская культура в целом и литература в частности? Коснулись ли её перемены? Или без «спецоперации» внутри культуры их не случится? Продолжается ли борьба патриотов и либералов в российской литературе и кто побеждает в ней? Как вернуть читателю и зрителю образ отца, а также донести семейные ценности? Об этом в интервью Платону Беседину рассказал известный писатель Павел Манылов.


Россия бросила вызов прежнему миропорядку, сдвинув тектонические плиты истории. Как переживает изменения российская культура в целом и литература в частности? Коснулись ли её перемены? Или без «спецоперации» внутри культуры их не случится? Продолжается ли борьба патриотов и либералов в российской литературе и кто побеждает в ней? Как вернуть читателю и зрителю образ отца, а также донести семейные ценности? Об этом в интервью Платону Беседину рассказал известный писатель Павел Манылов.


- Павел, давно говорится о том, что в России необходимо пересобирать культуру. Звучит и такое мнение: требуется своего рода спецоперация внутри российского культпроцесса. Последние события это лишний раз подтвердили.

- Как мне кажется, спецоперация (если мы понимаем под этим краткосрочную мощную акцию, точечно направленную на решение какой-то одной конкретной задачи) здесь не поможет. Я сразу вспоминаю слова моего друга – профессионального фитнес-диетолога. Он говорит, что если вы неправильно питались 5 лет, превратив своё тело в бесформенную кучу болячек, то и худеть, восстанавливаться качественно нужно тоже 5 лет. Можно, конечно, похудеть гораздо быстрее, но это вряд ли приведёт к хорошему результату. Вот так и в культуре.

- То есть болезнь уходит столько, сколько она приходила, как говорили древние…

- На протяжении нескольких десятилетий культуру превращали в бизнес. Она жила по бизнес-законам, руководствовалась бизнес целями, отойдя далеко от своего изначального предназначения. За долгие годы сложилась определённая инфраструктура, не имеющая ничего общего с нравственными идеалами и с искусством. Она создавалась, как и всё остальное, по законам капиталистического мира. Можно сказать, что сейчас существует ООО «Культура». И это частное предприятие, не национализированное. И мажоритарные учредители, к огромному сожалению, находятся за океаном. Так вот, чтобы поменять ситуацию и вернуть культуре её исконное предназначение, невозможно просто дать правительственное указание сделать то или иное. Нужно менять сам принцип, сам подход к культуре, строить свою национальную инфраструктуру, а на это потребуются эти же несколько десятилетий.

- То есть вышло так, что на первых ролях в, как вы сказали, ООО «Культура», оказались те, кто хаял наше государство за его же государственные, да и другие, деньги?

- Да, в большинстве своём вся культурная инфраструктура находилась под внешним управлением. Часто финансировалась теми, кто считает Россию своим врагом. И даже государственные средства, выделенные на патриотический контент, попадали в инфраструктуру, терялись там и часто работали против своего же государства.

- Тогда как относиться к заявлениям условных либералов о том, что патриоты подмяли под себя литературный процесс? Тут, к слову, патриоты обвиняют в том же либералов. Опять же при всей условности этих маркеров «патриоты» и «либералы». 

- Никакие «патриоты» сейчас подмять культуру не могут чисто физически. У них просто нет доли в ООО «Культура» или эта доля не контролирующая.

Из своего личного опыта могу сказать одно, не называя конкретных литературных премий, однажды мне было прямо отказано в прохождении в финал из-за отсутствия определённых критериев актуальности. Эти критерии были очень схожи с теми, которые сейчас выдвинуты премией «Оскар».

- И беда тут ещё и в том, что мы знаем эти критерии из серии «так жить нельзя, покайся, а вот так нужно». А как данное противостояние условных патриотов и либералов отражается на читателях?

- С одной стороны, читатель выбирает то, что ему предлагается. Исходя из инфраструктуры, на полках то, что продаётся, а продаётся то, что рекламировано. А выгодоприобретатель или заказчик этой рекламы руководствуется своими целями и задачами, часто противоречащими нравственно-просветительскому влиянию, которое она должна оказывать. Но, с другой стороны, читатель противится этому. Он желает что-то более гуманистическое. Как говорится, что-то доброе, вечное. И это видно, как он благодарно цепляется за все то, где есть душа и искренность. Читатель устал от всего «пластикового» и искусственного – он ждёт настоящего, созидающего, любящего.

Но вместе с тем есть и некоторая особенность определённой части нашего общества. И это не влияние времени. Её еще подмечали задолго до сегодняшних событий. У Тургенева в романе «Дым» один из персонажей говорит: «Бьёт он нас на всех пунктах, этот Запад, — а гнил! … Ругать-то мы его ругаем, а только его мнением и дорожим».

Мне жалко, больно и непонятно отчего некоторые наши граждане беспрекословно верят риторике Запада, но не готовы прислушиваться к аргументам своих.

- Мы вначале сказали о запретах, но они неэффективны без продвижения патриотической литературы. Есть ли место патриотизму в литературе? И если да, то как реализовывать его?

- Конечно, такая литература необходима. России в этом смысле легко. Не нужно специально что-то изобретать и насаждать своим гражданам. Нужно просто следовать здравому смыслу и своей природе. Сохранение и развитие человеческой природы, культуры и достоинства. Уважение к свой истории и понимание своего предназначения. Вот в этом и будет наш русский патриотизм.

- В данном контексте согласны ли вы с мнением, что классическая русская литература – это определённая система координат, декларировавшая и отстаивавшая определённый набор ценностей? Идёт атака на эту систему?

- Бесспорно, классическая русская литература велика во многом именно этим. Уникальным сочетанием русской стилистики, нравственности и созидательного патриотизма. И при всех попытках её уничтожить, сделать это уже невозможно. Пусть и пытаются победить нас изнутри. Истребив истинное, человеческое. Верю в то, что русская культура, русский человек не позволят этого сделать.

- В данном контексте на меня очень сильное впечатление произвёл ваш роман, где изящно и вместе с тем убедительно поданы наши традиционные ценности – прежде всего семейные. Как вам видится, тема семьи – это особая тема для русской литературы?

- Семья – это не только тема для литературы. Это один из самых важных вопросов выживания сейчас. Для России это экзистенциальный вопрос. Если в ближайшее время мы не придём к традиционной семье с тремя детьми, то к концу столетия нас останется лишь половина. Это объективные данные, которые должны беспокоить общество. Возможно, сейчас это самый главный вопрос. И литература в том числе должна помогать идти к этой цели.

- Великолепно прописаны у вас отношения отца и сына. Знаете, я могу ошибаться, но тема отцовства у нас и в медиа, и в культуре как-то либо задвигается на второй план, либо дискредитируется. Согласны? И если да, то почему так происходит?

- Согласен, на ум приходит не так много произведений об отношениях отца и сына. Пожалуй, из современного могу вспомнить только один фильм. С Иваном Охлобыстиным в роли отца в ленте «Временные трудности». Видимо, кто-то посчитал, что тема эта не актуальна.

- Отец, папа – сакральный образ для русской литературы, русской культуры?

- Папа, отец – очень сложный образ, очень значимый. И он отличается от образа матери. Мама всегда может и должна проявлять всю свою нежность в полной мере. Отцовская нежность не менее велика, но так получается, что папа должен быть более суров, чем мама. Более требователен, более сух. Тем более с сыном. И как отец я сам часто испытываю боль и терзания от того, что воспитание входит в противоречие с моей нежностью к ребёнку. 

В экранизации романа «Война и мир» Сергея Бондарчука есть сцена, где за две минуты гениально показано это противоречие. Помните? Разговор отца и сына Болконских перед отправкой сына на фронт. Отец нарочито сух. Даёт сыну какие-то указания: «Тут мои записки, ломбардные билеты, здесь мои ремарки… а теперь прощай…» Потом на мгновение теплеет, обнимает сына со словами: «Помни одно, князь Андрей. Коли тебя убьют, мне старику больно будет…» И потом, через несколько секунд, вдруг как будто опомнившись, опять жестко: «Простились. Ступай…» Гениально!

- Вы писали своё произведение как и наставление отчасти тоже? Как пример? Это ведь действительно вдохновляет.

- Я не задумывался об этом, когда писал. Я писал о том, что у меня в сердце, и о том, что я хорошо знаю. Критики всегда ищут тайные смыслы в произведениях, естественно, их находят. Но мне кажется, каждый художник создаёт своё творение не задумываясь. Он строит форму, а содержание спускается свыше, или скорее выходит наружу откуда-то изнутри. Но, безусловно, мне бы очень хотелось, чтобы мой роман кого-то наставлял и вдохновлял.

- В романе один из главных героев работает на «скорой помощи». Он врач, он спасает жизни – очень ярко это прописано. Получается, таковы они герои наших дней? Врачи и учителя, простые труженики? Вы показали их по-настоящему искренне, но почему так мало образов настоящих героев в медиа, в культуре?

- Где-то это искусственно задавливается, где-то просто рынок диктует. Но я надеюсь, даже уверен, что в большинстве своём люди нуждаются именно в таких героях. Перед тем как сесть писать, я посмотрел великолепный советский фильм «Дела сердечные» с Георгием Тараторкиным. Там рассказывается о трудовых буднях кардиобригады «скорой помощи». Там нет какого-то экстремального экшена, сложных хитросплетений сюжета. Там просто показана простая повседневная жизнь обычных героев, живущих с нами на Земле. И в таком сюжете гораздо больше правды, поэтому и зрители говорят: «верю». Так и литература: многое она не может изменить, но заставить задуматься, сподвигнуть человека на перемены она обязана.

- Вы подаёте в тексте правильные, созидающие вещи в бодром стиле, с лихим сюжетом. Как соблюсти, если нужно соблюдать, баланс литературы, которая учит, воспитывает и вместе с тем развлекает?

- Именно в этом балансе и кроется гениальность. Часто глубокая мысль заворачивается в слишком сложную и малопонятную форму. Иногда, наоборот, красивый качественный продукт не имеет глубины. И только когда соединяется глубинный сложный замысел и качественная интересная форма, получается гениальное произведение. Я писал роман сразу после окончания нескольких сценарных школ. Считаю, что как раз навыки киноиндустрии и позволили создать интересную форму.

Автор
Платон БЕСЕДИН, писатель
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе