Писатель Андрей Геласимов: Если бы мы не тормознули англичан, Дальний Восток стал бы британской колонией
18 ноября 2017 ● КП-Ярославль
У лауреата премии «Национальный бестселлер» Андрея Геласимова вышел новый историко-приключенческий роман «Роза ветров».
В 1850-х годах Геннадий Невельской объявил ничейные территории в устье Амура российскими и чуть не был разжалован за это в матросы.
Фото: www.wikimedia.org
На Радио «Комсомольская правда» (97,2 FM) писатель рассказал о событиях середины XIX века, без которых политическая карта мира выглядела бы сегодня по-другому
ИЗ ПЕТЕРБУРГА НА КАМЧАТКУ НАДО БЫЛО ПЛЫТЬ ЧЕРЕЗ ЧИЛИ И РИО
- Почему вы взялись за исторический роман?
- Когда я рассказываю эту историю, у меня нет ощущения историзма, какой-то дистанции. Наоборот, полное ощущение, что события происходят здесь и сейчас. Кажется, что этих 25-летних парней, мичманов и лейтенантов, я знаю лично, как и девушек, воспитанниц Смольного института: это совершенно понятные мне люди. Потому что человек, в общем-то, не меняется. Он всегда один и тот же, так же боится, так же мечтает, такой же смешной, глупый, дерзкий, красивый…
Вообще эта история мучила меня давно, уже лет 15. Как-то я рассказывал своему другу про капитан-лейтенанта Геннадия Ивановича Невельского, и он, человек с двумя высшими образованиями, переспросил: как фамилия? Невельской? Нет, не слышал. И тогда я подумал, что пора заниматься популяризаторством. Патетически звучит, но страна и правда не знает своих героев.
- Действие у вас разворачивается в середине XIX века...
- К этому времени Российской империи принадлежала Камчатка и часть побережья Охотского моря – город Охотск и только что открывшийся порт Аян. А всего, что южнее, у нас не было - ни Сахалина, ни тех мест, где сейчас Владивосток, Благовещенск, Хабаровск. Эти территории на самом деле никому не принадлежали - по Нерчинскому договору 1689 года с Китаем они оставались неразделенными между Российской империей и империей Цин.
- Видимо, никто толком не понимал, что это за земли.
- А главное, зачем они нужны! А вот к середине XIX века у российских государственных мужей родилось точное понимание - зачем. Дело в том, что активно начал развиваться тихоокеанский регион, американцы очень оживились, двинулись в сторону Японии, создали серьезную военную силу в Тихом океане. А у нас присутствие там было обозначено двумя-тремя военными кораблями, причем не линейными кораблями и фрегатами, а маленькими корветами. Вся проблема была в логистике. До Камчатки из Петербурга или Москвы можно было добраться только пешком, на конях. И путь лежал через Иркутск, Забайкалье, Якутск, по замерзшей зимней Лене, по каким-то еле заметным тропкам. Дорога занимала не один месяц. А ведь ехали не налегке - доставляли грузы… Существовал, конечно, морской путь - через Рио-де-Жанейро! Наше судно выходило из Петербурга, шло через Англию, выходило в Атлантический океан, миновало Португалию, пересекало Атлантический океан с севера на юг, достигало южной оконечности Латинской Америки, проходило страшные 40-е широты, выходило дальше к Чили, доходило до Гавайских островов и, пройдя Тихий океан, доходило до Камчатки. Весь путь занимал от 11 до 14 месяцев.
- А попроще нельзя было?
- Нет! Пока вдруг не задумались: есть ведь река Амур, можно в Забайкалье загружать на баржу грузы и сплавляться по ней. Она же сама бежит, сама течет, не нужны ни паруса, ни двигатели. И можно отправить десятки, сотни барж, загрузив на них и товары, и людей. Единственная проблема: после экспедиций Лаперуза и Крузенштерна у мореплавателей сложилось мнение, что устье Амура несудоходно, и баржи не выйдут в море. И вот родилась идея – проверить, судоходно устье или нет. Если да - значит, у России есть прямой выход к Тихому океану по земле и по реке. И тогда капитан-лейтенант Невельской отправился в те края на небольшом транспорте «Байкал». Его официальная задача была – доставить грузы до Петропавловска. Он прошел через два океана, разгрузился в Петропавловске и пошел к Сахалину. Провел три месяца летом 1849 года в этих местах, нашел судоходный фарватер в Амуре (он до сих пор используется судами), выяснил, что между Сахалином и материком есть пролив, о котором никто не знал (и который сейчас называется в его честь – пролив Невельского). То есть именно он выяснил, что Сахалин – все-таки остров.
И наши торговые суда и боевые корабли смогли с этого момента заходить из Тихого океана в устье Амура, смогли вести исследовательскую и боевую деятельность, которая развернулась очень быстро. Уже в 1854 году началась Крымская кампания, и в рамках этой кампании Петропавловск был атакован огромной англо-французской эскадрой, которая просто стерла город с лица земли. Но успели только отойти на 2-3 кораблях, как раз через этот пролив. Спрятались в устье Амура, основали там поселение. Таким образом было спасено все живое население города и боевые корабли. А враг, англо-французская эскадра, ничего этого не понимал. Думал – ну, уйдут русские и замерзнут в тайге. Нет, поставили дома, перезимовали. А когда прошла зима, вышли и дали ответ.
Вот только поэтому Дальний Восток и остался за нами - потому что в 1854 году мы отстояли Петропавловск. Англичане и французы ушли ни с чем. Если бы они сумели взять Петропавловск-Камчатский, оттуда пришлось бы уходить нам.
- У вас ведь получился авантюрный роман...
- Когда моряки отправляются в неизведанные земли, и у них нет даже карт территорий, отмелей и береговой линии, приключения неизбежны. У капитан-лейтенанта Невельского даже не было приказа осваивать Амур. Советская историография, с легкой руки царской историографии, так нам и сообщает: он просто проявил инициативу, открыл судоходное устье Амура. А впоследствии снова отправился на Дальний Восток - с четким предписанием "не касаться устья Амура". Но он его "коснулся", и более того, основал там Николаевский пост и дерзко поднял российский флаг, объявив эти земли российскими. Его за это хотели разжаловать в матросы, но Николай I простил Невельского - восхитился его героизмом и произнес знаменитую фразу: «Где однажды русский флаг поднят, спущен уже не будет».
РОССИЙСКИЙ КАНЦЛЕР С НЕМЕЦКОЙ ДУШОЙ
- Да что же плохого в том, чтобы заходить в устье Амура и поднять российский флаг на не освоенных землях?..
- Существовала Российско-американская компания, и были политики, которые лоббировали ее деятельность. Эта компания была бюджетообразующей для всей империи, примерно как сейчас Газпром. Только занималась она пушниной - тогда это был не менее важный товар, чем сегодня нефть или газ... И в интересах Российско-американской компании было сохранять статус-кво. Чтобы на Дальний Восток не приходило государство, чтобы они продолжали спокойно добывать пушнину и вести торговлю с Китаем.
- А Китай в тот момент принципиально не закупал вообще ничего импортного. Кроме итальянского стекла и русских мехов...
- Точно! И огромные караваны пушнины, которая добывалась на Аляске и, естественно, на Камчатке, шли в Китай. Ну, что-то отправлялось в Петербург, а оттуда в Европу. Это был колоссальный бизнес, причем на протяжении 200 лет. И появление государственной администрации, а тем более военных, ограничило бы свободу действий коммерсантов. Там ведь процветала контрабанда, очень много пушнины уходило налево, и не во всем Российско-американская компания отчитывалась: она все-таки была частной, хоть и с государственным участием.
Вот отсюда и противодействие освоению Дальнего Востока. Как финансовое, так и политическое. И прежде всего противился этому канцлер Российской империи, министр иностранных дел граф Карл Нессельроде. Я думаю, у него была своя заинтересованность тормозить процессы государственного продвижения на Дальний Восток: он сам был не русский человек, немецких кровей, и всегда разыгрывал австрийскую карту. Из-за него мы до этого ввязались в австрийскую кампанию с освобождением Венгрии, хотя нам это выгодно не было. Именно его обвиняют, что перед Крымской кампанией, перед тем как воевать с англичанами и французами, мы оказались в политической изоляции. Он сделал так, что у нас огда вообще не осталось союзников; он рассчитывал на Австрию, но та в последний момент отказалась выступать на нашей стороне...
И когда я начал об этом читать, увидел прежде всего политический триллер. Он у меня и стал сюжетом. Первая часть "Розы ветров" вся шпионская, действие разворачивается в Лондоне. Тут еще надо не забывать, что Невельской был вахтенным офицером при великом князе Константине Николаевиче, сыне императора Николая I - следовательно, был очень близок к царской семье.
- А вахтенный офицер – это…
- Это наставник и воспитатель молодого корнета, юнкера, гардемарина. Невельской десять лет обучал будущего шефа российского флота. Константин Николаевич ведь в итоге стал морским министром - Николай I так решил, еще когда тот был ребенком, сразу сказал: "А вот этот сын будет у меня за флот отвечать". Потому что старший его сын, Александр, был наследником трона, а второй по важностью вещью после трона для Николая был флот - и он поручил его второму сыну. Интересно, что впоследствии всех детей Невельского крестил именно великий князь Константин Николаевич. Представьте себе: сын императора является крестным отцом детей капитана первого ранга! Значит, были какие-то личные, близкие, интимные, семейные связи между этими людьми. Значит, только этому человеку, Невельскому, царская семья могла доверить какую-то очень сложную миссию.
- У вас в романе есть эпизод, когда Невельской с Константином Николаевичем сидят в лиссабонском театре, великий князь устремляется за красивой девушкой, а наставник устремляется за ним – и в итоге спасает его от гибели...
- Жена Геннадия Ивановича, бывшая воспитанница Смольного института Екатерина Ивановна Ельчанинова, в одном из писем проговорилась, что ее супруг когда-то в юности спас жизнь великому князю. Это единственное упоминание - все остальное, видимо, перлюстрировано, вымарано, убрано. Я начал размышлять, как это могло произойти. Если бы он спас его при свидетелях, имелись бы другие сообщения. Например, если бы Константин упал за борт, пошли бы слухи: вот, офицер прыгнул в воду и вытащил великого князя. Но и слухов не ходило - значит, свидетелей не существовало, только Екатерина Ивановна в письме проболталась, а ей, видимо, сам Геннадий Иванович эту историю рассказал под большим секретом... Ну и я взял на себя смелость пофантазировать.
- Ельчанинова была племянницей иркутского губернатора.
- Да, возвращаясь из экспедиции, Невельской побывал в Иркутске. По городу разнесся слух, что с секретной миссии возвращаются блестящие офицеры. И вот он входит к губернатору, и навстречу ему - 19-летняя девочка. И он мгновенно делает ей предложение. Это была как атака боевого корабля. И сразу же получает отказ. Она не хочет за него замуж. Согласилась она только позже...
А тогда Невельской еще месяца два сидел в Иркутске, ожидая решения из Петербурга - потому что там поднялась буча. Партия Нессельроде опротестовала отчет Невельского, сказали: он врет, устье Амура непроходимо, не верьте ему, денег не вкладывайте. И в Иркутск пришла депеша от сторонников Невельского и Муравьева, который был генерал-губернатором Восточной Сибири: пусть Невельской пока не приезжает в Петербург, его здесь могут арестовать, отдать под суд, разжаловать за то, что без приказа на государственные деньги пошел исследовать устье Амура. Для Невельского это были мрачные дни. Но все-таки он поехал в Петербург, уже зимним путем - и прямо в дороге ему присвоили очередное звание капитана 2-го ранга, а когда он приехал, получил капитана 1-го ранга. Климат поменялся. На Нессельроде нашлась другая сила - государь и его сын Константин Николаевич.
- Но вообще государь, судя по вашему рассказу, занимал в этой истории довольно пассивное положение.
- Он выжидал, потому что не мог предпринимать активных действий. Он же лицо ответственное, правил империей. И если бы он впрямую приказал: давайте-ка отправим в ничейные земли корабль и начнем их присоединять, - английское адмиралтейство ответило бы: "Вы что, обалдели, русские? А французский флот, а китайская империя?" Сразу политические осложнения. Поэтому я думаю, что император не имел права вмешиваться в эту историю на официальном уровне. Только на неофициальном. И неофициально он благоволил Невельскому.
БРИТАНЦЫ ПРЕВРАТИЛИ КИТАЙЦЕВ В НАРКОМАНОВ
- Кстати, а что же китайцы, империя Цин?
- За десять лет до экспедиций Невельского развернулись так называемые опиумные войны, в результате которых Великобритания захватила довольно крупные китайские территории, разгромила всю китайскую армию, просто уничтожила ее…
А суть этой войны была очень простой. Китайцы не хотели ничего покупать у англичан. А англичане упорно хотели им продавать товары - это был огромный рынок с фантастическими возможностями сбыта. И в конце концов они ввели в Китай армию - причем не правительственную, а частную: операцию проводила Ост-Индская компания, крупная корпорация, примерно такая же, как наша Российско-Американская. Это был бизнес, и ничего, кроме бизнеса. Несколько полков, которые стояли в Индии, быстренько разгромили китайцев, а потом сказали: всё, теперь вы будете покупать у нас то, что мы скажем. И самым дешевым, самым удобным и востребованным товаром был опиум из Бенгалии. Британцы его ввозили и до войны, но нелегально, а когда у них были развязаны руки, они в буквальном смысле сделали китайцев наркоманами, подсадили на опиум пол-страны. И ровно с этого момента начался упадок империи Цин. Это была прекрасная страна, но не очень воинственная, они мало с кем сражались. И после удара англичан в 1840-х годах Китай не мог оправиться полтора столетия. Только в XXI веке он вновь стал великой державой со второй экономикой в мире, а до этого - увы...
А потом, если бы мы не предприняли решительные действия, британские войска двинулись бы севернее. И все территории, где сейчас Владивосток и Благовещенск, были бы британскими портами, это были бы не наши земли. И устье Амура никогда бы нам уже не досталось. Поэтому - слава русским офицерам, что мы тормознули тогда в этом регионе Британскую империю.
- А что представлял из себя Петропавловск в середине XIX века?
- Около 2-3 тысяч жителей. Не очень большое поселение, но важное как перевалочная база для торговли. Из «русской Америки» туда приходили купеческие суда, сгружали свой товар и дальше шли южнее, в Китай и на запад, в Петербург. А Хабаровск и Владивосток, соответственно, ничего из себя не представляли - на их месте была тайга. С появлением этих прекрасных мест мы смогли и осваивать территорию, и строить Тихоокеанский флот. Именно за счет этого в Тихом океане сейчас паритет – есть американцы, и есть мы.
У лауреата премии «Национальный бестселлер» Андрея Геласимова вышел новый историко-приключенческий роман «Роза ветров»
«НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ НЕВЕЛЬСКОЙ МНЕ СКАЗАЛ НА ТОМ СВЕТЕ: «ДРУЖИЩЕ, ТЫ ОБАЛДЕЛ?»
- Расскажите, каким человеком был Невельской. Сколько от себя, Андрея Геласимова, вы в него вложили, когда описывали в книге?
- От себя - наверное, нисколько. Потому что Невельской – реально существовавший человек. И на мне огромный груз ответственности. Когда я умру и прийду на тот свет, там будет сидеть Геннадий Иванович, и он мне скажет: "Дружище, ты что написал? Ты совсем обалдел?" А поскольку я верующий человек, то я знаю, что так и будет, мы не умираем. Поэтому я работал очень аккуратно и осторожно. Читал переписку его жены, читал воспоминания его подчиненных... Нет, в нем нет от меня ничего. Он человек очень закрытый, сдержанный, молчаливый и одновременно яростный. Мог иногда говорить спокойным, ровным голосом и вдруг, совершено взбесившись, когда его не понимали или не хотели понять, перевернуть стол, швырнуть чайник в стену, оторвать пуговицу на мундире собеседника, расколотить в своей каюте ларь... Но без этой ярости, кажется, он не смог бы выполнить свои миссии. Чтобы все это продвинуть, требовалось очень много энергии.
- Вы пишете, что он был человеком с очень четким ощущением сословного деления. Узнав, что крепостная девка от несчастной любви утопилась в проруби, Невельской очень удивился: а что, разве у нее тоже могли быть чувства?
- Думаю, он вообще не считал крепостных за людей. Даже после отмены крепостного права. В Калужской области, где он был помещиком, местное земское собрание поставило собрать с помещиков деньги на постройку школы для бывших крепостных крестьян, и Геннадий Иванович вежливо отписал: «Моим крестьянам грамота не требуется». И денег не дал, хотя был не бедный человек. Такая вот дворянская спесь. Он же был польских кровей, поляки вообще горделивые.
- Вы были на Дальнем Востоке, когда писали эту книгу? И вообще имеет смысл туда ехать, чтобы писать исторический роман? За 160 с лишним лет все изменилось...
- Не так давно был во Владивостоке, и до этого в тех краях бывал... У меня есть фрагмент текста, где я сопоставляю камчатские сопки со Средиземноморьем, с островом Корфу, например, и мне точно надо знать, как выглядит береговая линия на Камчатке и в Греции. Я специально летал на Корфу, туда, где проходил корабль Невельского во время его похода с великим князем Константином Николаевичем. Там даже морской воздух другой, и я его могу описать, потому что чувствовал на своей шкуре и средиземноморский и тихоокеанский. Рождаются красивые метафоры... Конечно, это важно.
- На Дальнем Востоке на протяжении многих лет уменьшается население. Как вы вообще относитесь к этому региону?
- У меня ощущение, что это копилка, запас, до которого пока руки не доходят. Государство думает о Дальнем Востоке, но, видимо, пока и без него средств хватает. Там немеряно богатств, и очень здорово, что это наше.
- А люди живут небогато.
- Я знаю. Но придет время, и мы там все разовьем... Конечно, между городами есть огромные неосвоенные пространства, но нужны и они. Мы однажды ехали во Владивосток с замечательным литератором Дмитрием Баком, ночью выглянули в окно вагона, и на небе оказалось столько звезд, которых не видно в Москве и крупных городах! И они очень низко. Чудо нетронутости, ощущение космоса. Здорово же, что нам, России, принадлежит целый таежный космос!
«СОЛОВЬЕВ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛ, ЧТО СНИМАЕТ ФИЛЬМ ПО МОЕМУ РАССКАЗУ…»
- В Советском Союзе был автор, который очень любил приключенческие сюжеты из русской истории - Валентин Пикуль. Как вы к нему относитесь?
- В юности я зачитывался его книгами, на меня колоссальное впечатление произвел «Моонзунд». Помните - лето 1917 года, царского правительства нет, присяга, данная государю императору, отменена, и немцы, узнав об этом, начинают наступать через пролив Моонзунд. Но там стоит наша небольшая эскадра. И вдруг офицеры говорят: ну ладно, присяга присягой, а чего же мы немцев-то пропускать будем? Встали без приказа и держались до упора... И еще «Реквием каравану PQ-17» - про караваны, которые шли в Мурманск во время Второй мировой войны.
- А как вы относитесь к творчеству других писателей, которые пишут исторические романы? Например, Алексей Иванов или Леонид Юзефович: они тоже свой центр интересов убирают подальше от Москвы.
- Я не могу ничего о них сказать по той простой причине, что мало читаю. Раньше читал много, но потом сам начал производить тексты и смыслы - и всё. Понимаете, у других писателей другая оптика. Это все равно что человек с близорукостью попытается рассмотреть что-то в бинокль, настроенный на человека с дальнозоркостью. Он ничего не увидит. Причем бинокль можно подкрутить, а текст - нельзя: я его читаю, вижу все глазами другого автора, и мне мутно. Читатель свободен, он легко крутит это колечко, а у меня пальцы застыли, да и колечко не вращается, навести на резкость бинокль я уже не могу. И это беда, конечно. На самом деле я хочу читать чужие книги, но просто не выходит.
- Вам везет с экранизациями. Вышел хороший фильм «Жажда», вышли "Ке-ды" Сергея Соловьева. Вы рассчитываете на экранизацию «Розы ветров»?
- Она должна быть очень дорогой, потому что любая историческая драма стоит огромных денег. Во-первых, костюмы, во-вторых, декорации, в-третьих, придется рисовать на компьютере парусники... Ну и так далее. Чтобы экранизировать "Розу ветров", надо, чтобы кто-то уж очень сильно ей заинтересовался.
- Как книга становится сценарием?
- Просто тебе звонит продюсер и говорит: дружище, давай экранизируем твою вещь... Вот разве что Сергей Соловьев позвонил, только когда уже снял кино: "Здравствуйте, я режиссер, мы вот тут картину по вашему рассказу заканчиваем!" До того он в интервью говорил, что хочет снять фильм, но не выходил на контакт. Я так понимаю, что Сергей Александрович просто боится авторов. Потом, когда мы подружились, он мне объяснил: "Авторы - такие дураки! Все время лезут, мешают, говорят: почему вы снимаете не так, как у меня написано?.." Он не знал, что я совершенно не такой человек, я не вмешиваюсь в создание фильма. Кино - это произведение режиссера, он в нем реализуется, а мой рассказ или повесть - всего лишь адрес, по которому он обратился. При этом "Ке-ды" - единственный случай, когда я не писал сценарий к экранизации. Во всех остальных случаях я пишу сценарии сам.
- И вам нравится то, что получается из ваших книг на экране?
- Ну, если бы я снимал сам, я бы сделал лучше (улыбается).
- А почему вы не снимаете сами? Вы же режиссер по образованию.
- Лень! Мне нравится лежать на диване и сочинять истории, а кинопроизводство – это такая тяжелая жизнь… Я же бываю на площадке, и вижу, что там творится. В пять утра за вами приезжает машина, и домой вы вернетесь только через сутки, а на площадке - толпа людей, они все будут смотреть круглыми глазами и ждать ваших приказов. Режиссер – это все-таки такое диктаторское животное, его должно всё интересовать: почему у лампочки свет холодный, а не теплый, почему на актрисе красные носки, а не синие... Нет, для меня это слишком.
- Про вас писали, что вы самый продаваемый русский писатель во Франции, обошедший по продажам и Акунина, и Улицкую...
- Не думаю, что это все еще так. Французская история закончилась. Сейчас мы с моим агентом больше ориентируемся на американский рынок. Есть такое издательство AmazonCrossing, часть компании Amazon.com, они специализируются на переводной литературе. И они на данный момент издали все мои книги. Последний роман «Холод» этой зимой месяц стоял в первой пятерке продаж, выше, чем Стивен Кинг и Джоан Роулинг.
- Откуда такой успех?
- Да я не знаю. Просто вот так хорошо продавался, было много скачиваний. И хорошие переводы, - их делает замечательный славист Мариан Шварц, бывший президент Всеамериканской ассоциации литературных переводчиков, очень серьезный специалист. Я ей, во-первых, доверяю, во-вторых, достаточно владею английским, чтобы читать ее переводы. Когда у меня к середине первой страницы мурашки по коже бегут, значит, Мариан перевела точно. Потому что от моих русских текстов мурашки у меня бегут.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Андрей Геласимов родился в 1966 году в Иркутске. У него два высших образования - есть дипломы филолога и театрального режиссера. Защитил диссертацию по творчеству Оскара Уайльда. Прозаические произведения публикует с 2001 года, когда вышла повесть "Фокс Малдер похож на свинью". За ранние произведения получил прозвище "русского Сэлинджера". Автор книг "Жажда", "Степные боги", "Дом на Озерной", "Кольцо Белого Волка", "Холод", "Десять историй о любви".
Земли, которые в середине XIX века были ничейными.
Фото: www.wikimedia.org
На Радио «Комсомольская правда» (97,2 FM) писатель рассказал о событиях середины XIX века, без которых политическая карта мира выглядела бы сегодня по-другому
ИЗ ПЕТЕРБУРГА НА КАМЧАТКУ НАДО БЫЛО ПЛЫТЬ ЧЕРЕЗ ЧИЛИ И РИО
- Почему вы взялись за исторический роман?
- Когда я рассказываю эту историю, у меня нет ощущения историзма, какой-то дистанции. Наоборот, полное ощущение, что события происходят здесь и сейчас. Кажется, что этих 25-летних парней, мичманов и лейтенантов, я знаю лично, как и девушек, воспитанниц Смольного института: это совершенно понятные мне люди. Потому что человек, в общем-то, не меняется. Он всегда один и тот же, так же боится, так же мечтает, такой же смешной, глупый, дерзкий, красивый…
Вообще эта история мучила меня давно, уже лет 15. Как-то я рассказывал своему другу про капитан-лейтенанта Геннадия Ивановича Невельского, и он, человек с двумя высшими образованиями, переспросил: как фамилия? Невельской? Нет, не слышал. И тогда я подумал, что пора заниматься популяризаторством. Патетически звучит, но страна и правда не знает своих героев.
- Действие у вас разворачивается в середине XIX века...
- К этому времени Российской империи принадлежала Камчатка и часть побережья Охотского моря – город Охотск и только что открывшийся порт Аян. А всего, что южнее, у нас не было - ни Сахалина, ни тех мест, где сейчас Владивосток, Благовещенск, Хабаровск. Эти территории на самом деле никому не принадлежали - по Нерчинскому договору 1689 года с Китаем они оставались неразделенными между Российской империей и империей Цин.
- Видимо, никто толком не понимал, что это за земли.
- А главное, зачем они нужны! А вот к середине XIX века у российских государственных мужей родилось точное понимание - зачем. Дело в том, что активно начал развиваться тихоокеанский регион, американцы очень оживились, двинулись в сторону Японии, создали серьезную военную силу в Тихом океане. А у нас присутствие там было обозначено двумя-тремя военными кораблями, причем не линейными кораблями и фрегатами, а маленькими корветами. Вся проблема была в логистике. До Камчатки из Петербурга или Москвы можно было добраться только пешком, на конях. И путь лежал через Иркутск, Забайкалье, Якутск, по замерзшей зимней Лене, по каким-то еле заметным тропкам. Дорога занимала не один месяц. А ведь ехали не налегке - доставляли грузы… Существовал, конечно, морской путь - через Рио-де-Жанейро! Наше судно выходило из Петербурга, шло через Англию, выходило в Атлантический океан, миновало Португалию, пересекало Атлантический океан с севера на юг, достигало южной оконечности Латинской Америки, проходило страшные 40-е широты, выходило дальше к Чили, доходило до Гавайских островов и, пройдя Тихий океан, доходило до Камчатки. Весь путь занимал от 11 до 14 месяцев.
- А попроще нельзя было?
- Нет! Пока вдруг не задумались: есть ведь река Амур, можно в Забайкалье загружать на баржу грузы и сплавляться по ней. Она же сама бежит, сама течет, не нужны ни паруса, ни двигатели. И можно отправить десятки, сотни барж, загрузив на них и товары, и людей. Единственная проблема: после экспедиций Лаперуза и Крузенштерна у мореплавателей сложилось мнение, что устье Амура несудоходно, и баржи не выйдут в море. И вот родилась идея – проверить, судоходно устье или нет. Если да - значит, у России есть прямой выход к Тихому океану по земле и по реке. И тогда капитан-лейтенант Невельской отправился в те края на небольшом транспорте «Байкал». Его официальная задача была – доставить грузы до Петропавловска. Он прошел через два океана, разгрузился в Петропавловске и пошел к Сахалину. Провел три месяца летом 1849 года в этих местах, нашел судоходный фарватер в Амуре (он до сих пор используется судами), выяснил, что между Сахалином и материком есть пролив, о котором никто не знал (и который сейчас называется в его честь – пролив Невельского). То есть именно он выяснил, что Сахалин – все-таки остров.
И наши торговые суда и боевые корабли смогли с этого момента заходить из Тихого океана в устье Амура, смогли вести исследовательскую и боевую деятельность, которая развернулась очень быстро. Уже в 1854 году началась Крымская кампания, и в рамках этой кампании Петропавловск был атакован огромной англо-французской эскадрой, которая просто стерла город с лица земли. Но успели только отойти на 2-3 кораблях, как раз через этот пролив. Спрятались в устье Амура, основали там поселение. Таким образом было спасено все живое население города и боевые корабли. А враг, англо-французская эскадра, ничего этого не понимал. Думал – ну, уйдут русские и замерзнут в тайге. Нет, поставили дома, перезимовали. А когда прошла зима, вышли и дали ответ.
Вот только поэтому Дальний Восток и остался за нами - потому что в 1854 году мы отстояли Петропавловск. Англичане и французы ушли ни с чем. Если бы они сумели взять Петропавловск-Камчатский, оттуда пришлось бы уходить нам.
- У вас ведь получился авантюрный роман...
- Когда моряки отправляются в неизведанные земли, и у них нет даже карт территорий, отмелей и береговой линии, приключения неизбежны. У капитан-лейтенанта Невельского даже не было приказа осваивать Амур. Советская историография, с легкой руки царской историографии, так нам и сообщает: он просто проявил инициативу, открыл судоходное устье Амура. А впоследствии снова отправился на Дальний Восток - с четким предписанием "не касаться устья Амура". Но он его "коснулся", и более того, основал там Николаевский пост и дерзко поднял российский флаг, объявив эти земли российскими. Его за это хотели разжаловать в матросы, но Николай I простил Невельского - восхитился его героизмом и произнес знаменитую фразу: «Где однажды русский флаг поднят, спущен уже не будет».
РОССИЙСКИЙ КАНЦЛЕР С НЕМЕЦКОЙ ДУШОЙ
- Да что же плохого в том, чтобы заходить в устье Амура и поднять российский флаг на не освоенных землях?..
- Существовала Российско-американская компания, и были политики, которые лоббировали ее деятельность. Эта компания была бюджетообразующей для всей империи, примерно как сейчас Газпром. Только занималась она пушниной - тогда это был не менее важный товар, чем сегодня нефть или газ... И в интересах Российско-американской компании было сохранять статус-кво. Чтобы на Дальний Восток не приходило государство, чтобы они продолжали спокойно добывать пушнину и вести торговлю с Китаем.
- А Китай в тот момент принципиально не закупал вообще ничего импортного. Кроме итальянского стекла и русских мехов...
- Точно! И огромные караваны пушнины, которая добывалась на Аляске и, естественно, на Камчатке, шли в Китай. Ну, что-то отправлялось в Петербург, а оттуда в Европу. Это был колоссальный бизнес, причем на протяжении 200 лет. И появление государственной администрации, а тем более военных, ограничило бы свободу действий коммерсантов. Там ведь процветала контрабанда, очень много пушнины уходило налево, и не во всем Российско-американская компания отчитывалась: она все-таки была частной, хоть и с государственным участием.
Вот отсюда и противодействие освоению Дальнего Востока. Как финансовое, так и политическое. И прежде всего противился этому канцлер Российской империи, министр иностранных дел граф Карл Нессельроде. Я думаю, у него была своя заинтересованность тормозить процессы государственного продвижения на Дальний Восток: он сам был не русский человек, немецких кровей, и всегда разыгрывал австрийскую карту. Из-за него мы до этого ввязались в австрийскую кампанию с освобождением Венгрии, хотя нам это выгодно не было. Именно его обвиняют, что перед Крымской кампанией, перед тем как воевать с англичанами и французами, мы оказались в политической изоляции. Он сделал так, что у нас огда вообще не осталось союзников; он рассчитывал на Австрию, но та в последний момент отказалась выступать на нашей стороне...
И когда я начал об этом читать, увидел прежде всего политический триллер. Он у меня и стал сюжетом. Первая часть "Розы ветров" вся шпионская, действие разворачивается в Лондоне. Тут еще надо не забывать, что Невельской был вахтенным офицером при великом князе Константине Николаевиче, сыне императора Николая I - следовательно, был очень близок к царской семье.
- А вахтенный офицер – это…
- Это наставник и воспитатель молодого корнета, юнкера, гардемарина. Невельской десять лет обучал будущего шефа российского флота. Константин Николаевич ведь в итоге стал морским министром - Николай I так решил, еще когда тот был ребенком, сразу сказал: "А вот этот сын будет у меня за флот отвечать". Потому что старший его сын, Александр, был наследником трона, а второй по важностью вещью после трона для Николая был флот - и он поручил его второму сыну. Интересно, что впоследствии всех детей Невельского крестил именно великий князь Константин Николаевич. Представьте себе: сын императора является крестным отцом детей капитана первого ранга! Значит, были какие-то личные, близкие, интимные, семейные связи между этими людьми. Значит, только этому человеку, Невельскому, царская семья могла доверить какую-то очень сложную миссию.
- У вас в романе есть эпизод, когда Невельской с Константином Николаевичем сидят в лиссабонском театре, великий князь устремляется за красивой девушкой, а наставник устремляется за ним – и в итоге спасает его от гибели...
- Жена Геннадия Ивановича, бывшая воспитанница Смольного института Екатерина Ивановна Ельчанинова, в одном из писем проговорилась, что ее супруг когда-то в юности спас жизнь великому князю. Это единственное упоминание - все остальное, видимо, перлюстрировано, вымарано, убрано. Я начал размышлять, как это могло произойти. Если бы он спас его при свидетелях, имелись бы другие сообщения. Например, если бы Константин упал за борт, пошли бы слухи: вот, офицер прыгнул в воду и вытащил великого князя. Но и слухов не ходило - значит, свидетелей не существовало, только Екатерина Ивановна в письме проболталась, а ей, видимо, сам Геннадий Иванович эту историю рассказал под большим секретом... Ну и я взял на себя смелость пофантазировать.
- Ельчанинова была племянницей иркутского губернатора.
- Да, возвращаясь из экспедиции, Невельской побывал в Иркутске. По городу разнесся слух, что с секретной миссии возвращаются блестящие офицеры. И вот он входит к губернатору, и навстречу ему - 19-летняя девочка. И он мгновенно делает ей предложение. Это была как атака боевого корабля. И сразу же получает отказ. Она не хочет за него замуж. Согласилась она только позже...
А тогда Невельской еще месяца два сидел в Иркутске, ожидая решения из Петербурга - потому что там поднялась буча. Партия Нессельроде опротестовала отчет Невельского, сказали: он врет, устье Амура непроходимо, не верьте ему, денег не вкладывайте. И в Иркутск пришла депеша от сторонников Невельского и Муравьева, который был генерал-губернатором Восточной Сибири: пусть Невельской пока не приезжает в Петербург, его здесь могут арестовать, отдать под суд, разжаловать за то, что без приказа на государственные деньги пошел исследовать устье Амура. Для Невельского это были мрачные дни. Но все-таки он поехал в Петербург, уже зимним путем - и прямо в дороге ему присвоили очередное звание капитана 2-го ранга, а когда он приехал, получил капитана 1-го ранга. Климат поменялся. На Нессельроде нашлась другая сила - государь и его сын Константин Николаевич.
- Но вообще государь, судя по вашему рассказу, занимал в этой истории довольно пассивное положение.
- Он выжидал, потому что не мог предпринимать активных действий. Он же лицо ответственное, правил империей. И если бы он впрямую приказал: давайте-ка отправим в ничейные земли корабль и начнем их присоединять, - английское адмиралтейство ответило бы: "Вы что, обалдели, русские? А французский флот, а китайская империя?" Сразу политические осложнения. Поэтому я думаю, что император не имел права вмешиваться в эту историю на официальном уровне. Только на неофициальном. И неофициально он благоволил Невельскому.
БРИТАНЦЫ ПРЕВРАТИЛИ КИТАЙЦЕВ В НАРКОМАНОВ
- Кстати, а что же китайцы, империя Цин?
- За десять лет до экспедиций Невельского развернулись так называемые опиумные войны, в результате которых Великобритания захватила довольно крупные китайские территории, разгромила всю китайскую армию, просто уничтожила ее…
А суть этой войны была очень простой. Китайцы не хотели ничего покупать у англичан. А англичане упорно хотели им продавать товары - это был огромный рынок с фантастическими возможностями сбыта. И в конце концов они ввели в Китай армию - причем не правительственную, а частную: операцию проводила Ост-Индская компания, крупная корпорация, примерно такая же, как наша Российско-Американская. Это был бизнес, и ничего, кроме бизнеса. Несколько полков, которые стояли в Индии, быстренько разгромили китайцев, а потом сказали: всё, теперь вы будете покупать у нас то, что мы скажем. И самым дешевым, самым удобным и востребованным товаром был опиум из Бенгалии. Британцы его ввозили и до войны, но нелегально, а когда у них были развязаны руки, они в буквальном смысле сделали китайцев наркоманами, подсадили на опиум пол-страны. И ровно с этого момента начался упадок империи Цин. Это была прекрасная страна, но не очень воинственная, они мало с кем сражались. И после удара англичан в 1840-х годах Китай не мог оправиться полтора столетия. Только в XXI веке он вновь стал великой державой со второй экономикой в мире, а до этого - увы...
А потом, если бы мы не предприняли решительные действия, британские войска двинулись бы севернее. И все территории, где сейчас Владивосток и Благовещенск, были бы британскими портами, это были бы не наши земли. И устье Амура никогда бы нам уже не досталось. Поэтому - слава русским офицерам, что мы тормознули тогда в этом регионе Британскую империю.
- А что представлял из себя Петропавловск в середине XIX века?
- Около 2-3 тысяч жителей. Не очень большое поселение, но важное как перевалочная база для торговли. Из «русской Америки» туда приходили купеческие суда, сгружали свой товар и дальше шли южнее, в Китай и на запад, в Петербург. А Хабаровск и Владивосток, соответственно, ничего из себя не представляли - на их месте была тайга. С появлением этих прекрасных мест мы смогли и осваивать территорию, и строить Тихоокеанский флот. Именно за счет этого в Тихом океане сейчас паритет – есть американцы, и есть мы.
У лауреата премии «Национальный бестселлер» Андрея Геласимова вышел новый историко-приключенческий роман «Роза ветров»
«НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ НЕВЕЛЬСКОЙ МНЕ СКАЗАЛ НА ТОМ СВЕТЕ: «ДРУЖИЩЕ, ТЫ ОБАЛДЕЛ?»
- Расскажите, каким человеком был Невельской. Сколько от себя, Андрея Геласимова, вы в него вложили, когда описывали в книге?
- От себя - наверное, нисколько. Потому что Невельской – реально существовавший человек. И на мне огромный груз ответственности. Когда я умру и прийду на тот свет, там будет сидеть Геннадий Иванович, и он мне скажет: "Дружище, ты что написал? Ты совсем обалдел?" А поскольку я верующий человек, то я знаю, что так и будет, мы не умираем. Поэтому я работал очень аккуратно и осторожно. Читал переписку его жены, читал воспоминания его подчиненных... Нет, в нем нет от меня ничего. Он человек очень закрытый, сдержанный, молчаливый и одновременно яростный. Мог иногда говорить спокойным, ровным голосом и вдруг, совершено взбесившись, когда его не понимали или не хотели понять, перевернуть стол, швырнуть чайник в стену, оторвать пуговицу на мундире собеседника, расколотить в своей каюте ларь... Но без этой ярости, кажется, он не смог бы выполнить свои миссии. Чтобы все это продвинуть, требовалось очень много энергии.
- Вы пишете, что он был человеком с очень четким ощущением сословного деления. Узнав, что крепостная девка от несчастной любви утопилась в проруби, Невельской очень удивился: а что, разве у нее тоже могли быть чувства?
- Думаю, он вообще не считал крепостных за людей. Даже после отмены крепостного права. В Калужской области, где он был помещиком, местное земское собрание поставило собрать с помещиков деньги на постройку школы для бывших крепостных крестьян, и Геннадий Иванович вежливо отписал: «Моим крестьянам грамота не требуется». И денег не дал, хотя был не бедный человек. Такая вот дворянская спесь. Он же был польских кровей, поляки вообще горделивые.
- Вы были на Дальнем Востоке, когда писали эту книгу? И вообще имеет смысл туда ехать, чтобы писать исторический роман? За 160 с лишним лет все изменилось...
- Не так давно был во Владивостоке, и до этого в тех краях бывал... У меня есть фрагмент текста, где я сопоставляю камчатские сопки со Средиземноморьем, с островом Корфу, например, и мне точно надо знать, как выглядит береговая линия на Камчатке и в Греции. Я специально летал на Корфу, туда, где проходил корабль Невельского во время его похода с великим князем Константином Николаевичем. Там даже морской воздух другой, и я его могу описать, потому что чувствовал на своей шкуре и средиземноморский и тихоокеанский. Рождаются красивые метафоры... Конечно, это важно.
- На Дальнем Востоке на протяжении многих лет уменьшается население. Как вы вообще относитесь к этому региону?
- У меня ощущение, что это копилка, запас, до которого пока руки не доходят. Государство думает о Дальнем Востоке, но, видимо, пока и без него средств хватает. Там немеряно богатств, и очень здорово, что это наше.
- А люди живут небогато.
- Я знаю. Но придет время, и мы там все разовьем... Конечно, между городами есть огромные неосвоенные пространства, но нужны и они. Мы однажды ехали во Владивосток с замечательным литератором Дмитрием Баком, ночью выглянули в окно вагона, и на небе оказалось столько звезд, которых не видно в Москве и крупных городах! И они очень низко. Чудо нетронутости, ощущение космоса. Здорово же, что нам, России, принадлежит целый таежный космос!
«СОЛОВЬЕВ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛ, ЧТО СНИМАЕТ ФИЛЬМ ПО МОЕМУ РАССКАЗУ…»
- В Советском Союзе был автор, который очень любил приключенческие сюжеты из русской истории - Валентин Пикуль. Как вы к нему относитесь?
- В юности я зачитывался его книгами, на меня колоссальное впечатление произвел «Моонзунд». Помните - лето 1917 года, царского правительства нет, присяга, данная государю императору, отменена, и немцы, узнав об этом, начинают наступать через пролив Моонзунд. Но там стоит наша небольшая эскадра. И вдруг офицеры говорят: ну ладно, присяга присягой, а чего же мы немцев-то пропускать будем? Встали без приказа и держались до упора... И еще «Реквием каравану PQ-17» - про караваны, которые шли в Мурманск во время Второй мировой войны.
- А как вы относитесь к творчеству других писателей, которые пишут исторические романы? Например, Алексей Иванов или Леонид Юзефович: они тоже свой центр интересов убирают подальше от Москвы.
- Я не могу ничего о них сказать по той простой причине, что мало читаю. Раньше читал много, но потом сам начал производить тексты и смыслы - и всё. Понимаете, у других писателей другая оптика. Это все равно что человек с близорукостью попытается рассмотреть что-то в бинокль, настроенный на человека с дальнозоркостью. Он ничего не увидит. Причем бинокль можно подкрутить, а текст - нельзя: я его читаю, вижу все глазами другого автора, и мне мутно. Читатель свободен, он легко крутит это колечко, а у меня пальцы застыли, да и колечко не вращается, навести на резкость бинокль я уже не могу. И это беда, конечно. На самом деле я хочу читать чужие книги, но просто не выходит.
- Вам везет с экранизациями. Вышел хороший фильм «Жажда», вышли "Ке-ды" Сергея Соловьева. Вы рассчитываете на экранизацию «Розы ветров»?
- Она должна быть очень дорогой, потому что любая историческая драма стоит огромных денег. Во-первых, костюмы, во-вторых, декорации, в-третьих, придется рисовать на компьютере парусники... Ну и так далее. Чтобы экранизировать "Розу ветров", надо, чтобы кто-то уж очень сильно ей заинтересовался.
- Как книга становится сценарием?
- Просто тебе звонит продюсер и говорит: дружище, давай экранизируем твою вещь... Вот разве что Сергей Соловьев позвонил, только когда уже снял кино: "Здравствуйте, я режиссер, мы вот тут картину по вашему рассказу заканчиваем!" До того он в интервью говорил, что хочет снять фильм, но не выходил на контакт. Я так понимаю, что Сергей Александрович просто боится авторов. Потом, когда мы подружились, он мне объяснил: "Авторы - такие дураки! Все время лезут, мешают, говорят: почему вы снимаете не так, как у меня написано?.." Он не знал, что я совершенно не такой человек, я не вмешиваюсь в создание фильма. Кино - это произведение режиссера, он в нем реализуется, а мой рассказ или повесть - всего лишь адрес, по которому он обратился. При этом "Ке-ды" - единственный случай, когда я не писал сценарий к экранизации. Во всех остальных случаях я пишу сценарии сам.
- И вам нравится то, что получается из ваших книг на экране?
- Ну, если бы я снимал сам, я бы сделал лучше (улыбается).
- А почему вы не снимаете сами? Вы же режиссер по образованию.
- Лень! Мне нравится лежать на диване и сочинять истории, а кинопроизводство – это такая тяжелая жизнь… Я же бываю на площадке, и вижу, что там творится. В пять утра за вами приезжает машина, и домой вы вернетесь только через сутки, а на площадке - толпа людей, они все будут смотреть круглыми глазами и ждать ваших приказов. Режиссер – это все-таки такое диктаторское животное, его должно всё интересовать: почему у лампочки свет холодный, а не теплый, почему на актрисе красные носки, а не синие... Нет, для меня это слишком.
- Про вас писали, что вы самый продаваемый русский писатель во Франции, обошедший по продажам и Акунина, и Улицкую...
- Не думаю, что это все еще так. Французская история закончилась. Сейчас мы с моим агентом больше ориентируемся на американский рынок. Есть такое издательство AmazonCrossing, часть компании Amazon.com, они специализируются на переводной литературе. И они на данный момент издали все мои книги. Последний роман «Холод» этой зимой месяц стоял в первой пятерке продаж, выше, чем Стивен Кинг и Джоан Роулинг.
- Откуда такой успех?
- Да я не знаю. Просто вот так хорошо продавался, было много скачиваний. И хорошие переводы, - их делает замечательный славист Мариан Шварц, бывший президент Всеамериканской ассоциации литературных переводчиков, очень серьезный специалист. Я ей, во-первых, доверяю, во-вторых, достаточно владею английским, чтобы читать ее переводы. Когда у меня к середине первой страницы мурашки по коже бегут, значит, Мариан перевела точно. Потому что от моих русских текстов мурашки у меня бегут.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Андрей Геласимов родился в 1966 году в Иркутске. У него два высших образования - есть дипломы филолога и театрального режиссера. Защитил диссертацию по творчеству Оскара Уайльда. Прозаические произведения публикует с 2001 года, когда вышла повесть "Фокс Малдер похож на свинью". За ранние произведения получил прозвище "русского Сэлинджера". Автор книг "Жажда", "Степные боги", "Дом на Озерной", "Кольцо Белого Волка", "Холод", "Десять историй о любви".
Земли, которые в середине XIX века были ничейными.