Не попали в историю

Британский «Букер» в этом году достался англичанке Хилари Мантел за роман «Внесите тела». Мантел стала третьей (после австралийца Питера Кэри и южноафриканца Дж. М. Кутзее) в ряду писателей, удостоенных этой премии дважды. Как и в прошлый раз, награду ей принес традиционный исторический роман.

Запад сейчас переживает всплеск интереса к исторической прозе, и самая престижная награда англоязычного литературного мира лишь фиксирует эту тенденцию. В советское время историческая проза была исключительно популярна и у нас: тогда в форму романа о прошлом облекали то, что не утвердил бы в качестве темы диссертации ни один ученый совет. Кроме того, говоря об истории, можно было провести формально безобидные, но по сути совершенно крамольные параллели с настоящим. Однако сегодня исторические романы о людях и событиях, лежащих за пределами памяти трех последних поколений — а только они и являются историческими не по названию, а по существу, — в шорт-листах литературных премий почти не встречаются. Да и вообще этот жанр в России переживает не самые лучшие времена.

Вернее, не совсем так — массовое, популярное историческое чтиво у нас процветает, и самый достойный автор, работающий в этом направлении, конечно же, Борис Акунин. Но его аудитория — это люди, питающие симпатию к историческому антуражу, но не видящие по большому счету особой разницы между исторической развлекательной литературой и любой другой. Мне трудно представить, чтобы человек, всерьез интересующийся, скажем, фигурой генералиссимуса Суворова, обратился к роману — скорее уж он полистает мемуаристику или просто возьмет с полки хорошо написанную биографию.

Что же до качественного исторического фикшна, то он сегодня в самом деле маргинализировался. Думаю, это связано со спецификой того времени, в которое мы живем, и с разницей в общественном климате у нас и на Западе.

Интерес к художественному переосмыслению прошлого — это примета некоторой культурной стабильности и вообще спокойного времени. В такие периоды многим начинает казаться, что от современного человека не следует ожидать чего-то оригинального и нового, и это вызывает разочарование. Возникает иллюзия, что человек прошлого был иным — именно поэтому появляется и потребность в рефлексии на темы истории: она парадоксальным образом позволяет сохранить чувство собственного достоинства сегодня. В этой культурной ситуации находится Запад — и этим обусловлен его интерес к исторической прозе. Точно так же период позднего СССР, на который пришелся пик успеха отечественного исторического романа, был временем относительного спокойствия, культурной стагнации. Отсюда и тяга к романтизации прошлого.

Мы живем в иных условиях: не успев за день отрефлексировать то, о чем говорилось в утренних новостях, к вечеру получаем очередной информационный вал. Культурные приоритеты мельтешат в диапазоне от православия-самодержавия-народности до полного отказа от любой национальной и культурной идентичности — где нам при такой жизни смотреться в зеркало прошлого, которое предлагается читателю в историческом романе. И пока суматошная жизнь не позволяет нам спокойно размышлять о прошлом и его связи с настоящим вне сиюминутной идеологии и политики, едва ли кому-то будет интересен исторический роман.

Кстати, перевод «Волчьего зала» Хилари Мантел — первого из ее букеровских романов — у нас не пошел. И мне интересно, как будет у нас воспринят готовящийся к изданию первый за много лет серьезный исторический роман «Лавр», посвященный Руси конца XV века, написанный специалистом по древнерусской литературе Евгением Водолазкиным. Неужели он тоже приговорен пылиться на полках?..

Леонид Юзефович

«Итоги»

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе