Словесные глыбы Мамина-Сибиряка имеют не только художественно-отшлифованное значение: но и – историческое, экономическое даже: столь замечательный показ становления капитализма со сменой вех во взаимоотношениях людей, подчинённых, увы, материальным законам, мало кто осуществлял.
…впрочем, есть и «Серая шейка» — нежнейший, чуть розовато окрашенный, элегический рассказ, обычно рекомендуемый детям.
Но и взрослым, которые, в сущности, не более, чем выросшие дети, стоит вслушаться в тона нежности, в плавность текущего языка, в собственное детское прошлое, в недра своего сердца даже.
Но — высятся колонны «Приваловских миллионов».
О! какое пиршество языка: здесь сотовый мёд, и хлебное изобилие, здесь богатство телесной любви, и плотная гарь преступного действия, здесь механизмы, работающие на изменения общества, и общество, не желающее этих механизмов.
И язык, язык, хлеб его, круто посоленный; мёд его, извлечённый из сотовых ячеек.
Колоритные словечки тех времён, фрезы фразеологизмов, резко режущих сознание, особое построение предложений, воплощающих неспешность часового механизма – тогда время шло иначе.
Динамично построенные декорации: мы находимся то в одном доме, то в другом: и всё выписано до последней филёнки, до плинтуса и мельчайших деталей, и это – суммарное – только фон – для сумм психологических черт, которыми, помимо плоти, творятся персонажи.
Ликёры, сдобные булки и кислота домашних взаимоотношений; сжатая атмосфера небольших уральских городков – откуда вырвутся огнедышащие драконы богатства; нДравы: столь же тяжёлые, сколь и органичные…
…хочется почему-то, чтобы купчину звали Сом…
Сом Силыч – например: двойная сила, плюс пищевая алчность, характерная для оной рыбы.
«Горное гнездо» кинематографически сочно, и отличается тою силою монтажа, когда никакое провисание – равно словесный жир, одутловатости фактуры – невозможны: динамика развития сюжета великолепно…срежиссирована, и…ждёт размах «Золота».
Земного масла, как его именовали.
Оно закрутит вкруг своего замаранного землёй стержня такие страсти…
Тут Шекспиром подуло, тут выше подниматься некуда: сорвёшься в ад…
Мамин-Сибиряк живописал глобальную панораму девятнадцатого века, и без него, его книг – он был бы просто невозможен…