Итоги-2009. Литература как литература

Заканчивается год, заканчивается первое десятилетие XXI века. Литературный караул устал

Литература всё очевиднее значит хоть что-то лишь для самих литераторов. Поэзия — для поэтов, критика — для критиков, проза — для прозаиков, фантастика — для фантастов. И ни для кого кроме.

На этот раз итоги года и десятилетия подводят одновременно, и получаются они, естественно, разными.

Вот только преобладающее настроение нарастающей непримиримости вяло, но неотвратимо разгорающейся войны всех со всеми характеризует окончание обоих «отчётных периодов» едва ли не в равной мере: Запад лишь запах, Восток весь издох, и вместе им не сойтись…

Не сойтись даже стенка на стенку: певцы во стане русских (да хоть бы и педерусских!) воинов пихают и пинают друг дружку прямо в построении — кто «свиньёй», кто фалангой.

Неуставные отношения из бытовой плоскости плавно перетекают в литературную; свирепые заградотряды впадают в панику и пускаются в бегство первыми; мародёры с маркитантками, очутившись в чистом поле, победоносно провозглашают его открытым пространством…

— А хорошо ли я живу? — разражается риторическим вопросом маленький, но многодумный Вася Пупкин и сам же себе отвечает. — Вынужден признаться, что нынче я живу недурно.

— Да как же так недурно? — обрушивается на него другой Пупкин, постарше, покрупнее, да и ноги у него погрязнее. — С волками площадей! В бедламе нелюдей! — И чешет дальше уже незаёмными словесами.

И чешет на работу в дотированный государством «толстый» журнал.

— Гласность, гласность! — в один голос поддакивают доморощенному обличителю наши бывшие литературные соотечественники (кто тридцатилетней, кто всего-навсего двадцатилетней б/у свежести). — Проводник святых идей!

Но кто ведает людей, шепчет, чувствуя опасность: «Тише, тише, господа! Господин Искариотов, патриот из патриотов, приближается сюда!»

Господин Искариотов, демократ из демократов. Подредактируем Василия Курочкина на современный лад с использованием консонантной рифмовки.

Хотя что нонконформизм, что наноконформизм — не канают нынче оба.

Писатели ходят на поклон к Путину. Писатели переписываются с Ходорковским. Писатели прочитали у Мандельштама про ворованный воздух и всей оравой, гурьбой и гуртом устремились в господские Липки.

А те, как известно, пахнут кровью.

Писатели-демократы, обсидев халявные Липки, испугались патриотического доноса на откровенно провокационный антифашизм и донесли властям первыми.

Писатели-патриоты в перманентных поисках спонсора готовы заложить чёрту голову; осталось только уговорить самого чёрта.

Писатели-постмодернисты во весь голос, слышный разве что грузинской царице Тамаре, заговорили об общественно-политическом звучании (и значении) собственного писка.

Писатели-правозащитники исключили из своих рядов автора «Советника президента» Андрея Мальгина, отхватили (в лице директрисы петербургского отделения Елены Чижовой) «Русский Букер» и устами «рядового» Битова попросили у премьер-министра не донимать их налоговыми проверками.

Так, по-элиотовски, кончается год.

Сами знаете чем.

Так кончается десятилетие.

Так кончаются ля бель эпок и бель летр.

Десятилетие нулевых началось «Укусом ангела» Павла Крусанова, «Голой пионеркой» ныне покойного Михаила Кононова, «Самими по себе» Сергея Болмата, «Господином Гексогеном» Александра Проханова, «Тёмным прошлым» Евгения Чижова, первыми рассказами Ирины Денежкиной.

Продолжилось «[голово]ломкой» Гарроса-Евдокимова, «Учебником рисования» Максима Кантора, улетевшими «Грачами» Сергея Носова, «Санькей» Захара Прилепина, «Путём Мури» Ильи Бояшова, «Библиотекарем» Михаила Елизарова, «Спать и верить» Андрея Тургенева, «Побегом куманики» Лены Элтанг, страшными сказками Анны Старобинец.

И заканчивается «Каменным мостом» Александра Терехова, «Журавлями и карликами» Леонида Юзефовича, «Елтышевыми» Романа Сенчина, «Капитализмом» Олега Лукошина, «Заговором ангелов» Игоря Сахновского, «Чёртовым колесом» Михаила Гиголашвили.

Я сознательно пропустил Пелевина с Сорокиным (и отдельно Акунина), Маканина, Палей, Улицкую, Шарова — все они состоялись как писатели минимум десятилетием раньше.

И уральских магических реалистов Ольгу Славникову и Алексея Иванова: и та, и другой, безусловно, заняли своё место в литературе, но как-то наособицу (а в случае со Славниковой возникает ещё и неизбежный вопрос: своё ли место она заняла?).

И столь же сознательно включил в число дебютантов преобразившегося в нулевые (хотя и трудно сказать, в какую сторону) Проханова.

Я с огорчением не включил в этот перечень десятки (!) замечательных прозаиков, вроде бы напечатанных, но так, по сути дела, и не прочитанных: Илью Бражникова, Анатолия Бузулуцкого, Алексея Евдокимова (соло), Курчатову-Венглинскую, Алексея Л. Ковалёва, Олега Негина, Николая Псурцева, Екатерину Садур, ныне покойного Владимира Темникова…

У процитированной здесь части моего личного списка отчётливый лимбусовский акцент, но что поделать: дальнейшая творческая судьба тех, кого я, в бытность главным редактором, открыл и напечатал, но так и не сумел достучаться с ними до читателя, волнует меня, разумеется, в первую очередь.

Странно (хотя и понятно), что с наступлением кризиса, обошедшегося весьма жестоко и с книгами, и с их сразу же вновь обнищавшими создателями, совершенно сошла на нет мода на антиутопии и, напротив, обострилось внимание к прошлому, пропущенному через настоящее.

Это и стало лейтмотивом уходящего года.

Или, вернее, альбой: формально — песней рассвета, а по сути — песней прощания.

Фрейдовское вытеснение и замещение?

Наверняка не без этого.

«Мёртвый язык», по Крусанову, или «секс с мертвецом», допустим, по Маргарите Меклиной ?

Наверняка и то и другое.

Так в «серьёзной» прозе.

Тогда как жанровая литература за десятилетие не продвинулась ни на пядь.

Лучшие детективы (относительно лучшие) и полицейские романы так и пишут всё те же люди, что в 1990-е, и те же «негры», что писали под (а порой и за) «живых классиков» 1990-х.

Фантастика окончательно окуклилась и оформилась как субкультура, никому вне фэндома не интересная и литературного качества не имеющая.

Промежуточные случаи — Вячеслава Рыбакова и супругов Дяченко, — как и фестивально-премиальное беснование, лишь подтверждают эту очевидную истину.

Да и сами фантасты всё чаще пишут не романы, а компьютерные игры, и флаг им в руки!

Тем более что фантастический элемент нынче широко используется и в так называемой серьёзной прозе. Однако ослиные уши фирменной фантастики из неё не лезут.

В литературе массовой было два заметных явления: Оксана Робски и Сергей Минаев; впрочем, к концу десятилетия оба сюжета сошли на нет, да и изначально имели скорее социопсихологический, чем литературно-художественный смысл. Оба, кстати, обросли бесчисленными подражаниями, особенно «творчество» Робски.

Между Минаевым и Пелевиным (но и не без Робски) расположились снискавший внимание Герман Садулаев и, напротив, вниманием почему-то обойдённый Владимир Спектор.

Между фантастами и Минаевым — Дмитрий Глуховский, первый роман которого «Метро 2033» оказался неожиданно хорош.

В науке многие любопытные явления возникают на стыке дисциплин, в том числе и самих по себе не слишком интересных.

В литературе, похоже, происходит то же самое.

Только это почему-то не радует.

Заметным событием второй половины десятилетия стало возрождение жанра ЖЗЛ. Сейчас он, правда, уже набил оскомину: прошлогодний «Солженицын» Людмилы Сараскиной и нынешняя «Ахматова» Аллы Марченко — лишнее тому подтверждение.

Зато «Анти-Ахматова» (по названию нашумевшей книги Тамары Катаевой), то есть исследование-разоблачение, судя по всему, становится модным жанром.

Ждём (но не от Подрабинека!) романа с разоблачением качества нравов в «Антисоветской шашлычной».

Заявку на него уже подал (через ЖЖ) журналист Олег Кашин.

Ещё один заслуживающий упоминания жанр-гибрид — краеведческая эссеистика (сплошь и рядом с примесью фантастики). «Тайная жизнь петербургских памятников» — название в этом плане весьма показательное.

Недавнее «Протяжение точки» Андрея Балдина продемонстрировало, что с фантастикой можно сочетать и эссеистику (народно)этимологическую. Впрочем, до статуса международного бестселлера, каким стала английская книга о приключениях запятой, балдинская «Точка» дорастёт едва ли.

Книжный рынок в условиях кризиса как-то скукожился, в осадок выпали, как водится, прежде всего коммерчески рискованные, иначе говоря, сложные и/или нестандартные (неформатные!) книги.

Скажем, в Питере уже пару лет носятся с новым романом автора, пишущего под псевдонимом Фигль-Мигль (романом и впрямь отменным), но всё никак не могут издать.

Несколько малых и средних издательств прекратили или как минимум заморозили собственное существование; интеллектуальное издательство Ad Marginem организационно легло под одного из двух отечественных «монстров» (что, хоть и не сказывается на качестве продукции, существенно влияет на ассортимент), вновь учреждённый и широко разрекламированный Corpus («Труп»?) пока вполне оправдывает название…

В нынешних условиях серьёзная русская проза чуть ли не полностью ушла в «Астрель» вслед за редактором обоих нынешних лауреатов «Большой книги» Еленой Шубиной, тогда как скорее инерционную продукцию вчерашних, а в какой-то мере и сегодняшних мэтров удерживает за собой, печатая массовыми тиражами, «Эксмо».

При едва ли не впервые за десятилетие возникших трудностях с изданием оригинальной художественной прозы особое значение приобретает премиальный процесс, если его, разумеется, не профанировать по букеровскому или русско-премиальному образцу.

Причём и «Нацбест», и «Большая книга», присуждённые в нынешнем году вполне разумно (а «Большая книга» так и просто хорошо ), влияют сейчас не столько на продажи, сколько на моральное самочувствие задействованных в процессе лиц, заметно прибавляя им оптимизма.

Чрезвычайно любопытен шорт-лист впервые присуждаемой премии «НОС»: на данный момент он выглядит скорее курьёзом, но при любом раскладе неизбежно взорвётся сенсацией!

Чисто по-самурайски отличилась старушка «Белочка» : вспорола живот весной, а отрубила себе голову поздней осенью.

«Отруби лихую голову!» — ахнула когда-то поэтесса Вера Инбер.

А «Бусидо» учит: выпустить себе кишки мало: над не снесённой собственноручно башкой обязательно поглумится враг.

В поэзии нулевые годы прошли под знаком безвременья: уже к началу десятилетия исчерпались и соц-арт, и «новая серьёзность», и творчество иронистов (метаметафористы выпали из зоны внимания ещё раньше, тогда как «ахматовские сироты» и вовсе были мнимостью).

В итоге поэзия долюбилась до постмодернистских мышей, вовсю принявшихся (слава богу, в основном однополо) любить друг дружку.

Заканчивающийся год привнёс в этом отношении три любопытных момента.

Во-первых, все более-менее разобрались с мышами, а уж с Троемышем тем более.

Во-вторых, наконец-то все, включая и значительную часть мышей, признали Всеволода Емелина Первым Поэтом , тогда как Троемыш устроил ему отвратительный, чисто бабий публичный скандал.

В-третьих, неожиданно «широко пошёл» украинский поэт Сергей Жадан.

Переводят его стихи и прозу все кому не лень, и, кстати, прозу переводят прилично; а вот стихи я бы всё же посоветовал читать на мове, благо вульгаризмы, которыми несколько злоупотребляет поэт, значат одно и то же и по-украински, и по-русски.

Жадан, на мой взгляд, скорее рано, чем поздно, станет нобелевским лауреатом по литературе. По меньшей мере изо всех литераторов, пишущих на просторах бывшего СССР, шансы у него наивысшие.

Только что в Союз писателей Санкт-Петербурга не приняли прекрасную поэтессу Наталью Романову — не приняли совокупными усилиями трёх завистливых бездарей при активной поддержке ещё пяти-шести точно таких же, — и этот факт, сам по себе возмутительный (и, разумеется, он не останется безнаказанным), неожиданно свидетельствует о том, что стихи до сих пор, оказывается, способны пробуждать сильные чувства.

Чувства добрые — уже нет, ни в какую, а вот чувства сильные — сколько угодно!

Литературные споры на исходе десятилетия, слава богу, возобновились или возобновятся вот-вот.

Потому что нынешние споры — это всё-таки в основном псевдоспоры.

Хотя — и это положительный признак — уже довольно острые.

Нападают первыми, огрызаются (а при случае и кусаются) не только молодые критики во всём территориально-эстетическом диапазоне от столичного «Экслибриса» до литературной Камчатки, но и матёрые или как минимум заматеревшие человечища с трудового поприща прозы.

И даже поэты или люди, себя за таковых выдающие.

Темы, правда, подчас чудесатые.

То приснится кому-то из-за бугра, будто у нас тут воскрес соцреализм.

Соцреализм — штука затратная, и без венских шницелей и виноградных гроздьев в доме Герцена он не то что не воскреснет, но и пальцем левой ноги не пошевелит, о чём тут спорить?

То напишет скандальный стишок какой-нибудь прыткий малый лет сорока или смачно выматерится на страницах «Знамени» его свободослуживая поэтическая ровесница, ну и на здоровье!

То, совсем недавно, блеснёт оригинальностью суждения премудрый пескарь, попеременно выдающий себя то за теоретика, то за поэта.

Окинет он взглядом творчество не умеющих (или не желающих, но мы с ним подозреваем, что всё-таки в основном не умеющих) писать в рифму собратьев по перу, душа его страданьями уязвлена станет, и спросит он: «Что если это проза? Да и дурная?»

И все обсуждают: ехать ему с этой хохмой в Токио или нет?

  Моя резолюция: если приглашают, то ехать.  

А если приглашают в Бобруйск, то ехать в Бобруйск!

Беда отечественной словесности, окончательно обозначившаяся в конце нулевых, заключается не столько в качестве хохм (попадаются, бывает, и недурные), сколько в том, что она, словесность, мало кому интересна даже в Бобруйске.

В изрядно обнищавшем в первый же тощий год Бобруйске.

Хотя и в семь тучных лет дело с ней обстояло пусть и получше, но ненамного.

Зато сейчас и вовсе абзац!

Литература всё очевиднее значит хоть что-то лишь для самих литераторов.

Поэзия — для поэтов, критика — для критиков, проза — для прозаиков, фантастика — для фантастов.

И ни для кого кроме.

Экономический кризис в роли матроса Железняка.

Но ведь, в конце концов, даже Учредительное собрание разогнали отнюдь не из-за пресловутой усталости караула.

И вовсе не в результате происков В. Ульянова и Лейбы Бронштейна.

А потому что (правильно говорил наш парторг) омерзительное было зрелище!

CHASKOR.RU

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе