Тут же Колязин выполняет, казалось бы, скромную «репортёрскую» функцию – он задаёт вопросы (семь диалогов с Петером Штайном, множество с актёрами Шаубюне, со сценографом, художником по костюмам). Интервьюер выступает по ходу дела со своими суждениями. Но он важен и когда незаметен: с разных сторон проясняется лицо театра, единственного после Берлинского ансамбля Брехта театрального коллектива, соединившего с первых шагов новаторство с мастерством.
Петер Штайн имел ко времени создания Шаубюне большой режиссёрский опыт (он ставил классиков – Гёте и Шиллера, но и Брехта и Э. Бонда). В 1970 году зародилась идея «своего театра» – театра единомышленников.
Главный вопрос для исследователя: что это был за театр? Какое значение имела для его коллектива политика? Ведь большинство актёров были людьми молодыми и не могли не реагировать на политические конфликты 60–70-х годов (в сборе средств против вторжения американских войск во Вьетнам участвовал и сам Штайн). Но с самого начала руководитель подчёркивал, что новый театр должен быть не столько политическим, но нравственным, воспитательным.
В Шаубюне Штайн ставил многое: «Мать» Брехта по роману Горького (1970), «Пер Гюнта» Ибсена (1971), «Оптимистическую трагедию» Вс. Вишневского (1972). Но с удивительной точностью в репертуарной политике с самого начала было определено главное – античность, Шекспир, Чехов. Своими шекспировскими постановками Штайн был как будто доволен меньше всего. Но нам надо помнить, что в «Гамлете» у Штайна в главной роли выступил Евгений Миронов, а до того он стал его Орестом в московской постановке Эсхила. Книга Колязина о Штайне и открывается восторженными лирическими страницами Миронова.
Самыми существенными для театра стали постановки Чехова. Реальность Чехова вмещала в себя для Штайна двойственность. Одновременное присутствие на сцене «двух пространств» подсказали ему русские постановки.
Режиссёр учил своих актёров постигать каждую ноту текста, быть внимательными к любой детали. Актёры почитали Чехова – перед поднятием занавеса принято было целовать на сцене его невидимый для зрителя портрет.
В отличие от обычной, в том числе и нашей, театральной традиции у Штайна не велись записи репетиций. Значение книги Владимира Колязина не только для русского, но и для зарубежного театроведения состоит поэтому и в том, что он собрал, а в своих диалогах выспросил обстоятельства работы и жизни ансамбля Шаубюне, в том числе и в семи диалогах с руководителем театра.
Актёры Шаубюне были знакомы со знаменитыми русскими постановками Чехова, разбирали и обсуждали работы Станиславского. Но Штайн не считал достижения русских абсолютными, он пристально изучал расхождения Станиславского и Чехова.
Надо специально сказать о бесчисленных, великолепно исполненных фотографиях и эскизах в книге: как проиграл бы текст без их убеждающего подтверждения. На поиски их автор потратил не месяцы – годы.
Автор вспоминает горький вопрос Наталии Крымовой после штайновских «Трёх сестёр»: «Так что же нам теперь – учиться у немцев?» Она, знаток русского театра и Станиславского, конечно, знала, что Петер Штайн неоднократно приезжал «за учёбой», порой и с частью труппы в Россию. Книга Владимира Колязина даёт ответ на её вопрос: чтобы идти дальше, надо учиться!
Литературная газета