Чудо обновления

Писатель Сергей Шаргунов — о новом полном научном издании романа «Тихий Дон».

В Институте мировой литературы состоялось действо, практически незамеченное масс-медиа. Между тем это огромное событие и для русской, и для мировой культуры. Впервые представлен полноценный и подлинный «Тихий Дон». Без прессы, без селебритис, в кругу немолодых филологов, явлена драгоценность, которой может гордиться страна.

Великая книга русского и советского XX века, удостоенная Нобелевской премии. Удостоенная, кстати, не сразу и нелегко, и даже Жан-Поль Сартр, в 1964-м отказываясь от Нобеля, сожалел о том, что премией обделен Шолохов, всё-таки получивший ее на следующий год.

«Тихий Дон» — страшная и страстная книга о расколе гражданской войны, о том, как близкие рубят друг друга, но под черным солнцем всё равно не остается ничего спасительного, кроме чувства родни. Книга полна зверства, дикости, натурализма, жестокого смертоубийства и хмельной горячей ласки. Если бы какой-нибудь нынешний чиновный морализатор, который клянется именем Шолохова, взял бы и прочитал несколько яростных сцен подряд, не зная авторства, он наверняка бы потребовал обернуть роман в четыре слоя целлофана.

«Тихий Дон» — книга удивительно свободная. Вопреки давлению государства Шолохов честно оставил своего героя Григория Мелехова — потерянного между красными и белыми, между Натальей и Аксиньей — на распутье, поставил перед трагическим многоточием. Бывший антибольшевик писатель Алексей Толстой ездил в Вёшенскую упрашивать, чтобы Гришка всё-таки стал красным, но Шолохов не уступил, выбрав художественную и человеческую правду. В итоге лично Сталин разрешил публикацию «Тихого Дона» как сложного, полифоничного произведения, где по-своему очаровательны и отвратительны все. Шолохов имел мужество отстаивать свою творческую свободу. Так же как, приехав в Москву с жалобой на самоуправство НКВД, имел дерзость закрутить роман с женой всесильного Николая Ежова.

А еще «Тихий Дон» — книга прекрасная до головокружения, как и ее язык, то полный музыки диалектизмов, то притчево простой. Этот язык делает особо пластичными описания донской природы, так что теряешься: да был ли совсем молодой человек способен на такое колдовство?

Да, был. И автор — именно Шолохов, и жар молодости — на всех страницах. «Чтобы написать такую книгу, нужна физиологическая молодость», — говорил писатель Виктор Астафьев.

Эту потрясающую прозу как-то немодно вспоминать, а авторство Михаила Александровича пытаются дезавуировать, по сути, лишая страну национального гения. Шолохову ставят в вину то, что можно назвать державностью, и вокруг нескольких его резковатых реплик прогрессистские святоши водят неутомимые танцы, подвывая о загубленной репутации. Ну и твердят, что человек, изобразивший с болью и горечью трагедию казачества, будто бы не мог потом верно служить советской власти. Что ж, и мой двоюродный дед, режиссер Сергей Аполлинариевич Герасимов ребенком отступал с белыми из Екатеринбурга, и все три его брата были белыми офицерами, и именно поэтому он с такой жадностью взялся за экранизацию «Тихого Дона», но при этом был он искренне советским человеком.

Не все знают, а кто-то старательно игнорирует чудо обретения потерянной рукописи «Тихого Дона» аж в 1999 году на пороге нового века. Бумаги считались утраченными. Сколько крови попили Шолохову утверждавшие, что их и не было. И вот — отдельный детективный сюжет. Бумаги нашлись у потомков его погибшего друга. Проведены все почерковедческие экспертизы. Это Шолохов и никто другой. Он бурно сочинял этот текст, вычеркивая, вписывая поверх вычеркнутого, переправляя…

А теперь тихие и скромные подвижники, ученые Института мировой литературы Российской академии наук, провели кропотливейшую работу. Они любовно и бережно сличили копии романа, чистовую и черновую. Они освободили роман от неизбежной шелухи редакторской банальщины и цензуры. И выпустили полноводный «Тихий Дон», где учтено более 4 тыс. замечаний. Это огромный труд над мировым достоянием. И дело не только в том, что казак жевал папиросу, ощеряя твердые губы, а не зубы, а Аксинья называет умирающую дочку касатушкой, а не красотушкой. И событие даже не в том, что впервые можно насладиться сценой любви коммунистов Ильи Бунчука и Анны Погудко и в полной мере ужаснуться сцене расправы мужиков над дедом Сашкой…

Главное — другое. Ощущение праздника и чуда. Чудо обновления романа, словно случившееся по высшей воле. Необъяснимое чудо русской литературы.Так обновляются стародавние фрески и иконы, внезапно загораясь свежими красками. 


Автор — писатель

Автор
Сергей Шаргунов
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе