«Большая книга» таких условий не ставила, но, едва поднявшись на сцену, председатель Совета экспертов Михаил Бутов сразу сообщил, что в этом году экспертам удалось составить «полностью романный» короткий список, в котором нет ни биографий, ни другого нон-фикшн. Это возмутило некторых издателей, и, возможно, в скором времени у нас появится для нон-фикшн отдельная премия.

Председатель немножко поковырял сцену лопатой, символически возделывая литературное поле. Копал, надо заметить, вяло – неплодородна, видно, почва, все сплошь глина да камни. Наконец, с облегчением отложив инвентарь, председатель приступил к оглашению. Итак, вот список: Юрий Арабов «Орлеан», Юрий Буйда «Синяя кровь», Дмитрий Быков «Остромов, или Ученик чародея», Дмитрий Данилов «Горизонтальное положение», Сергей Кузнецов «Хоровод воды», Алексей Слаповский «Большая книга перемен», Ольга Славникова «Лёгкая голова», Сергей Солоух «Игра в ящик», Владимир Сорокин «Метель», Михаил Шишкин «Письмовник». Не оказалось в списке ни Пелевина, ни Улицкой, Шишкин был ожидаем, а попадание в финал замечательного сценариста Юрия Арабова стало приятным сюрпризом. После окончания официальной части Юрий Николаевич ответил "Собеседнику" на несколько вопросов «без микрофона».

- Что вы чувствуете?

Ну... есть некоторое бурление в крови, но не то чтобы я прямо был рад... Вот сидит мой издатель, Елена Шубина. Она не хотела меня издавать, это спасибо журналу «Октябрь». Мне радостно перед ней, что я не лох. Что я оправдал хоть что-то. Но дальше я не думаю, что мне что-то дадут. А вообще премии очень развращают. Я лет до сорока был абсолютным стоиком. А потом вдруг «Молох», над которым я работал с Сокуровым, получил в Каннах приз за лучший сценарий, и уже захотелось еще получать, и еще... Но от этого надо избавляться.

- Вам удалось высказать в «Орлеане» то, что вы хотели?

- Да, мне удалось высказаться. Но обидно ничего не получать за труды. Я над «Орлеаном» сидел полгода – я понимаю, что это ерунда по сравнению с Джойсом, например, который своего «Улисса» писал черт знает сколько, и все-таки. Предыдущий мой роман разошелся тиражом три тысячи экземпляров – разве это тираж по советским меркам? И «Орлеан» – я не знаю, дойдет ли он до читателя. У меня есть в России, я думаю, тысяча человек, которые постоянно следят за тем, что я делаю, ждут чего-то нового... Для них я, может, буду писать что-то еще. А так – стимула нет.

- Вы говорили, что пятнадцать лет писали в стол. Тогда какой стимул был?

- Да, пятнадцать лет... Я начал писать в 72-м, а в 87-м одно стихотворение, жутко перекроенное, было опубликовано в журнале «Юность». Но я тогда был молод, какие там стимулы...

- А в кино есть стимулы?

- В кино все-таки ты можешь высказаться и получить за свою работу деньги. Вообще, если бы у меня была возможность не писать «Орлеан», а снять, я бы, конечно, лучше снял. Я пытался предложить, но не дают, режут ведь со всех сторон, не дают финансирования.

- Но вы сейчас в кино над чем-нибудь работаете?

- Какая-то работа идет, сейчас появляются частные кинокомпании, где ничего не должно проходить ни через Михалкова, ни через Путина... Но я не знаю, долго ли они просуществуют еще. Вот сейчас закончили с Сокуровым «Фауста», картина поедет на Венецианский кинофестиваль. Фильм очень хороший получился.

- Вы читали других лауреатов?

- Я читал Шишкина. Могу сказать одно – мне никогда не написать такую техничную прозу, я пишу совсем иначе. Его слава, конечно, заслужена.  Но такая литература – без сюжета, без событий – не для меня, мне интереснее через фабулу, через действие передать смысл. Сейчас пришла в литературу эта описательность, а критики на это очень падки. И я поэтому когда пишу, стараюсь где-то удлинять, где-то подливать воды... Есть и другая крайность, как у Рубиной – она тоже мне не близка, когда все предельно лаконично, но все в мелких деталях, бытовых эпизодах. Я стараюсь соблюдать баланс.

Жарова Валерия

Собеседник